Украинский политолог: Tomahawk — не «вундерваффе», а лишь часть системы – ИНТЕРВЬЮ

Дональд Трамп и Владимир Зеленский почти ежедневно обсуждают вопрос передачи Украине ракет Tomahawk. Основное внимание уделяется не столько самому факту передачи, сколько условиям и принципам их использования украинской стороной.

Позиция Трампа в этом вопросе достаточно прозрачна: его логика заключается в том, чтобы сделать продолжение войны для России военно и политически бесперспективным, вынудив Москву к уступкам — но при этом избежать открытой эскалации. Иными словами, Трамп выступает за передачу Украине ракет, однако при условии, что США сохранят контроль над их применением.

В то же время Киев стремится убедить Вашингтон, что Tomahawk будут использоваться исключительно по военным целям и объектам, имеющим стратегическое значение, исключая удары по гражданской и критической инфраструктуре.

О том, какие процессы сегодня разворачиваются вокруг российско-украинского конфликта и как возможная передача ракет Tomahawk может повлиять на ход войны, рассказал в интервью Vesti.az украинский политолог Павел Лакейчук.

– Российско-украинский конфликт вошел в новую стадию - когда Дональд Трамп также присоединился к помощи Украине. Как вы считаете, что стало причиной того, что он изменил свою позицию?

– Вряд ли можно называть стадиями российско-украинского конфликта те или иные «колебания» лидеров держав, которые либо поддерживают Украину, защищающуюся от агрессии, либо по тем или иным причинам выражают симпатии государству-агрессору. Истинная мера поддержки — это дела, а не слова.

В декабре 2024 года Дональд Трамп, тогда еще кандидат в президенты США, заявил, что его стратегия «мир через силу» заключается в следующем: президент Трамп будет принуждать Москву и Киев к переговорам с помощью «кнута и пряника». То есть — прекращение военной помощи Киеву, если тот откажется от переговоров, и, наоборот, «завал оружием» Украины, если от мирных условий США откажется Владимир Путин.

Прошел год. И пока «мир по-трамповски» выглядит как полное фиаско. Ни одно из данных обещаний, в том числе тех, что принесли Трампу славу кандидата на Нобелевскую премию мира, так и не было выполнено.

Очередное изменение риторики бывшего президента — не более чем словесная игра. От прежних комплиментов в адрес Путина вроде «у Украины нет шансов на победу — у нее нет карт» он перешел к заявлениям, что «Украина при поддержке Европейского Союза способна бороться и вернуть все свои территории».

Это случилось после того, как Кремль дважды отверг инициативы Белого дома по прекращению войны — сначала весной, а затем после встречи Путина и Трампа в Анкоридже.

Кстати, примечательно, что в своем заявлении Трамп говорит именно о поддержке Украины Европой, а не США. В его представлении, Штаты должны зарабатывать на мирном процессе, а бремя расходов по поддержке Киева должны нести европейцы. Америка же будет продавать оружие Европе — даже если та передаст его воюющей Украине.

По сути, в избранной Трампом линии ничего не изменилось. Меняются слова — не политика.

– Украина ежедневно наносит удары по российской энергетической инфраструктуре. Насколько такая стратегия оправдана и действительно ли она истощает российскую армию? Насколько при этом падает ее боеспособность? Как это объясняют в самой Украине?

– Вот это как раз можно считать новой стадией войны — кампанию так называемых «дипстрайков» (Deep Strike), то есть ударов Сил обороны Украины по военным и военно-экономическим объектам России в глубине ее территории. Еще в сентябре 2022 года украинские генералы Валерий Залужный и Михаил Забродский в своей программной статье, посвященной итогам войны за 2022 год и перспективам на 2023-й, ввели понятие «центра тяжести» войны как ключевого фактора ее исхода.

Три года назад они определили этот «центр тяжести» как способность ВС РФ наносить удары по инфраструктуре на всю глубину украинской территории, тогда как Украина могла отвечать лишь в пределах 100 километров от линии фронта — на тот момент самой дальнобойной ракетой оставалась «Точка-У».

Залужный и Забродский рассчитывали, что западные партнеры помогут изменить баланс и позволят Украине перенести «центр тяжести» войны на территорию противника. Однако этого не произошло — ни в 2023, ни в 2024 году. Украина реализовала эту концепцию собственными силами, пусть и не сразу.

Сегодня удары по российским складам с оружием, базам хранения боеприпасов, объектам военной промышленности и нефтепереработки — главному источнику финансирования войны — стали уже рутиной. По оценкам энергетических экспертов, Россия потеряла около пятой части производства горюче-смазочных материалов. Иными словами, «центр тяжести» действительно начал смещаться.

— Очевидно, что сейчас Украина получит от США ракеты Tomahawk. Насколько эти ракеты способны изменить ситуацию на поле боя?

— Неочевидно, получит ли Украина сейчас крылатые ракеты Tomahawk от США или других западных партнеров. Заявления — в том числе риторика Трампа — могут быть и тактическим давлением на Кремль, и реальной подготовкой к передаче оружия. В любом случае Украина, готовясь к ударам по объектам в глубине противника, должна рассчитывать прежде всего на собственные возможности.

Министр обороны предыдущей администрации Ллойд Остин пояснял, почему США долго не давали согласия на ударные рейды ATACMS вглубь российской территории: «У вас есть свои средства поражения, которые способны действовать на дистанциях свыше 300 километров… И применять это вооружение Украине спрашивать у кого-то не надо!» ATACMS перестали быть мифической «вундерваффе» тогда, когда стали надежным дополнением к отечественным системам. То же самое верно и для Tomahawk: он не перевернет ситуацию в одночасье, но может эффективно дополнить кампанию дипстрайков.

К тому же Tomahawk уже стоит на вооружении не только США, но и Великобритании, Австралии, Нидерландов и, вероятно, Японии, что расширяет логистические и операционные возможности при их применении.

— Очевидно, что в нынешних условиях говорить о мирных переговорах не имеет смысла. Какие условия должны сложиться, чтобы переговоры могли дать результат?

— Да, очевидно, что сегодня нет условий ни для перемирия, ни для завершения войны. Поэтому разговоры о «мирных переговорах» — скорее имитация процесса, чем сам процесс. Исключение составляет лишь гуманитарное направление. Войны заканчиваются тогда, когда одна из сторон достигает своих целей, а другая теряет способность сопротивляться. Переговоры лишь фиксируют этот результат — или не фиксируют вовсе. Финал Карабахского конфликта — тому наглядный пример.

На Шушинском форуме у президента Азербайджана спросили, что бы он посоветовал украинцам как лидер страны, сумевшей спустя три десятилетия восстановить территориальную целостность. Ильхам Алиев ответил: «Думаю, что это созвучно чаяниям украинского народа. Никогда не соглашаться на оккупацию. Вот это главный совет. Это то, что делали мы». Этим, собственно, все сказано.

• Трамп заявил, что может ужесточить санкции против России
• ЕС приостановил обсуждение санкций против Израиля из-за плана Трампа
• Алексей Тулбуре: «Пророссийские лозунги больше не привлекательны для молдаван» -ИНТЕРВЬЮ