«Армяне объявляли: «Мы переговорили с Эльманом и договорились освободить только его родственников»

В течение нескольких недель мы знакомили читателей с трагедией тогда еще 20-летней девушки на русском языке не только с целью довести всю правду о зверствах «мирных» армян в отношении беззащитной азербайджанки (http://vesti.az/news/214808#ad-image-0 ). Мы преследовали и другую цель: быть может наши современные режиссеры, в большинстве своем снимающие бездарные сериалы, которые вынуждают все больше азербайджанцев подключаться к кабельному телевидению, заинтересуются этой историей. Ведь это практически готовый сценарий для фильма.

В Азербайджане немало состоятельных людей, которые могли бы спонсировать съемки подобного фильма, причем, даже при необходимости с участием голливудских актеров.

И в случае, если все же такой фильм будет снят, участие его в международных кинофестивалях раскроет глаза мировой общественности на армянский фашизм. Ведь это не выдуманная «геноцидальная история», а история жизни реального человека, который живет в Баку.

Мы со ссылкой на lent.az вновь будем знакомить читателей с трагедией еще одной семьи, которая стала жертвой армянского фашизма два раза в течение 4 лет. Кстати, имя одного из героев этой трагедии проходит и в истории с Дурданой Агаевой.

II часть (Начало http://vesti.az/news/216304#ad-image-0)

…11-летнего Ахмеда ввели в натопленную комнату, где удобно расположились несколько армянских военных, которые разговаривали, шутили и смеялись, словно и не существовало рядом, через стену камер с пленными, терпевшими нечеловеческие муки. Они окинули мальчика пренебрежительными взглядами. От этих взглядов Ахмеду стало не по себе, а потрескивавшая печь не только не согрела его, но живо напомнила о событиях накануне, когда армянский офицер приказал своим подчиненным сжечь их дом. Так прошло несколько минут…

- Ну что, турчонок, болит рука?

- …

- Тебя позвали сюда, чтобы вылечить твою руку. А ну-ка, положи руку на стол, мы смажем рану лекарством, и все пройдет.

Ахмед несмело приблизился к столу и положил простреленную руку на стол, поддерживая ее здоровой рукой. Он весь дрожал от страха, осознавая, что находится среди врагов. Несмотря на это, в его детской душе теплилась надежда, что ему окажут помощь.

В этот момент другой армянин, взяв с печки заварной чайник, чтобы налить чая, незаметно приблизился к Ахмеду сзади и… в следующий миг отдел милиции Аскеранского района огласился криком мальчика, чья раненая рука были ошпарена горячим чаем. Под воздействием шока от резкой острой боли Ахмед как будто был прикован к месту и даже не мог оторвать руку от стола. Присутствовавшие же при сем армянские офицеры явно забавлялись мучениями ребенка…

…Тем временем в камерах все шло своим чередом. Большинство пленных были ранены, но никакой помощи им не оказывали. Собственно говоря, после «первой помощи», оказанной Ахмеду, никто уже не хотел оказаться в положении «пациента», предпочитая просто ждать конца. У многих шло кровотечение, отчего в полутемных и сырых камерах стоял нестерпимый тошнотворный запах. Среди таких раненых был и сын Нарханым Мурвет, который все стонал от кровоточащей раны на ноге. Прибавим сюда плачущего от боли в прострелянной и обожженной горячим чаем руке Ахмеда и хнычущего трехлетнего Руслана, и станет ясно состояние Нарханым, которая начисто позабыла о собственной ране. Более того, она то и дело старалась закрыть руками уши и глаза своих сыновей.

- Почему вы закрывали сыновьям уши и глаза? Что такое происходило, от чего вы старались их оградить?

- Происходившее не укладывается в сознании, не вмещается в понятия человечности… Я не хотела, чтобы мои дети такое видели.

К беседе присоединился Мурвет:

- Армяне заходили в камеру, подыскивали молодых женщин и девушек и уводили их. Больше мы их не видели. Там была одна женщина, пожилая такая, и с ней дочь лет 15-16. На этой женщине была большая шерстяная шаль, которую обертывают вокруг поясницы. Так она этой шалью закрыла дочь и привязала к себе, чтобы армяне не нашли.

- Ну и как, удалось?

- Нет, нашли. Невозможно ведь спрятать девочку-подростка на теле матери. Проведав об этом, армяне разрезали шаль штыком, а потом уволокли девочку за волосы.

- Я тоже припоминаю, как ту девочку увели, разлучив с матерью, - заметил Ахмед. – Мама все старалась закрыть от нас происходившее, но кое-что мы все-таки увидели.

- Что же, например?

- Мы увидели, как армяне штыком разрезали на женщине шаль и уволокли ее дочь, как женщина вцепилась в армянина, который тащил ее дочь, и как он ударил наотмашь ее по лицу рукояткой штык-ножа, отчего она рухнула, как подрубленное дерево. Все лицо ее было залито кровью…

- Лицо ее выглядело так, - вспоминает Мурвет, - что казалось, глаза выскочили из орбит. Зрелище было страшное. Черты лица совсем не были видны…

- Там была еще одна женщина, - сказал Ахмед. – Дядя Алихан и его жена тетя Фатма, из Грузии приехали.

- Ох, несчастная Фатма! – с этими словами Нарханым-ханум принялась горестно бить себя по коленям и по груди. – Такая красивая была. Молодая, не больше 38 лет. Взяла у одной из женщин большую шерстяную шаль для пояса, легла и накрылась ею, попросив детей сесть сверху, чтобы никто не догадался. Она была согласна лежать там в грязи, смешанной с кровью, задохнуться от недостатка воздуха, только бы не попасть в их руки…

- Но они все-таки пронюхали, – заметил Мурвет.

- Да, проклятые проведали о том, что под шалью, на которой сидят дети, прячется человек. Столкнули детей, подняли шаль, а потом схватили Фатму и потащили…

- Нас отшвырнули с шали так, что мы разлетелись по разным концам камеры.

- Бедная Фатма кричала, умоляла убить ее, но не уводить. Они уволокли ее, и с тех пор мы ничего о ней не слышали. До сих пор никто не знает, что с ней сталось. Двое малых детей так и остались без матери.

- Где же они были?

- С нами их не было, потом выяснилось, что когда взяли из дому Алихана с Фатмой, двух их сыновей, один 11 лет, а другой 8, увезли в другое место, они пять дней оставались в каком-то армянском селении. В общем, как и мы, они всей семьей оказались в плену. Потом сказали, что Алихану отрубили голову.

- Кто сказал?

- Люди. Информацию приносили те, кого забирали из камеры для того, чтобы избить, поиздеваться, пытать… Однажды, когда нас переводили в другую камеру, мы увидели на маленькой площадке для футбола у отделения милиции отрубленную голову, которой они играли, как мячом. Мы, приезжие, многих в Ходжалы не знали, но местные сказали, что это голова Ахмеда, турка-месхетинца.

И это еще не все, что они делали, чтобы запугать нас. Иногда вламывались в камеру, напустив на себя радостный такой вид, и объявляли, что, мол, сегодня взяли Агдам. В другой раз – что взяли Барду, и так далее. Такими приемами они старались сломить нас, чтобы никто и думать не думал о побеге. Тем более что многие в камере были тяжело ранены, а тут вот такие разговоры еще больше подрывали дух людей, они теряли всякую надежду.

Чтобы окончательно убить в пленных волю к сопротивлению, армяне обходили камеры и объявляли:

- Мы переговорили с Эльманом Мамедовым и договорились освободить только его родственников. Кто здесь из его родных, пусть выходит!

В то время как Ходжалы месяцами оставался в блокаде, глава исполнительной власти Эльман Мамедов делал все возможное для того, чтобы укрепить оборону города, договаривался с главами исполнительных властей соседних районов, получал от них охотничьи винтовки и различное кустарное оружие, порох, патроны. Все это оружие распределялось по 29 постам, которые вокруг города охраняли отряды самообороны.

Наряду с местными жителями, Ходжалы защищал 21 доброволец из Баку во главе с лейтенантом Агилем Гулиевым, которые пришли в 20-х числах декабря. Из них 16 человек оставались рядом с ходжалинцами до конца, в боях полегло двенадцать человек, а четверо живы. Сам Эльман Мамедов до конца не покидал город, а в ту роковую ночь перед ним встала задача прорвать армянский фронт, чтобы мирное население смогло преодолеть путь в 16 км лесом и добраться до Агдама. Из Агдама на помощь ходжалинцам пришла группа бойцов, которые вблизи села Гарагая вступили в бой с захватчиками и уничтожили несколько единиц вражеской бронетехники. В этом бою погиб Национальный герой Азербайджана Джанполад Рзаев. Именно на этом участке между городами Агдам и Аскеран было убито особенно много мирных людей. Среди погибших было более 30 ближайших родственников Э.Мамедова, включая его 62-летнюю мать, а около 50 были захвачены армянами. Но те, кто находился в камере, всего этого не знали и радостно встали, надеясь на скорое освобождение.

- Родственники Элифа Гаджиева на выход, обмениваем!

Начальник аэродрома в Ходжалы Элиф Гаджиев добился того, что этот стратегически важный объект полностью вышел из-под контроля армянской стороны. Возглавляемый им отдел милиции аэродрома состоял из 25 бойцов, которые были без преувеличения элитным подразделением среди защитников города. К тому же Элиф, свободно владея армянским, набирал в окрестных селах парней, знающих армянский язык, и готовил из них разведчиков. Среди захваченных армянами во время штурма Ходжалы были 43-летний брат Э.Гаджиева Сулейман и отец Лятиф-киши, из которых первого ждала смерть, а второго – пытки и обмен. Но пленные, содержавшиеся в камере отделения милиции в Аскеране, об этом знать не могли. Как не знали они о том, что Элиф был самым активным участником боев в предместье, застроенном пятиэтажными зданиями и финскими домами, продолжавшихся после захвата города армянскими силами до самого утра, что он сумел вывести группу мирных жителей к Агдаму, а затем вернулся в бой и был убит вражеской пулей в тот момент, когда меня магазин автомата.

- Такими словами заманивали родственников Эльман-муаллима и покойного Элифа. Их уводили, а потом приводили обратно… о боже, что с ними сделали! Потом стали входить и объявлять: кто хочет быть обмененным, пусть выходит. Тех, кто вставал, тоже уводили, а потом возвращали в таком состоянии, что остальным неповадно было даже мечтать об обмене.

- Кому зубы выдернули, кому руки-ноги сломали между дверью, кого избили зверски, а потом приволокли и бросили в камеру полумертвых, - сказал Мурвет. – Они выглядели так страшно, что невозможно смотреть, и к тому же невыносимый запах… Кровь раненых стекала и перемешивалась, и от зловония мы только что не задыхались.

- В камере стоял такой крик, такие стоны, что недолго было тронуться рассудком, - добавил Ахмед.

- Сколько человек находилось в вашей камере?

- Человек 40-50 женщин, стариков и детей, - ответил Мурвет. - Все были ранены, потеряли надежду на спасение. Тех, кто мог носить оружие, они распределили по разным камерам, а безнадежных собрали вместе.

- А были ли среди ваших сокамерников знакомые?

- С нами были жена и дети нашего соседа Видади, которых привезли к нам в дом раненых, - ответил Ахмед. – Если не ошибаюсь, ее звали Рахиля. Дети были лет 5-6.

- Там был еще старший сын тети Сары, которая погибла с дочерью у нас дома, - сказал Мурвет. – Ему было тоже лет шесть. Мы с ним освободились вместе.

- Он тоже был ранен?

- Нет.

- А его отец?

- Муж тети Сары был милиционером, воевал с армянами и не попал в плен.

- Мы оставались там три дня, - продолжал Ахмед, - без пищи и воды, без врачей. Время от времени открывалась дверь, они бросали внутрь высохшие хлебные крошки, оставшиеся после еды, как бросают собакам. Никто не ел. Все были настолько измучены и обессилены, что не могли донести еду до рта, разжевать и проглотить ее. А главное – этот невыносимый запах, который до сих пор у меня в носу….

- Среди этого запаха сама мысль о еде была невыносима, - поддержал брата Мурвет. – Это запах горелого от пулевого ранения мяса, смешанный с запахом крови. Невозможно представить более резкого зловония.

…На третий день утром в камеру вошел кто-то из армян и скомандовал:

- Встать! Сейчас поведем вас на обмен.

Никто не пошевелился.

- Кому я говорю! А ну, встать, живо! Эти турки добра не понимают…

Но пленные, на которых любое упоминание обмена теперь нагоняло страх, еще больше притихли и даже перестали стонать. Тогда в камеру вломились несколько армян и принялись пинками выталкивать пленных в коридор. Их погрузили в припаркованный у выхода автобус “İkarus”. Измученные, еле передвигавшиеся, покорно ожидавшие смерти люди то и дело оглядывались на площадку у отделения милиции, где валялась отрубленная голова турка Ахмеда. Они уже утвердились во мнении, что через считанные часы, а может, и минуты головы каждого из них тоже будут валяться где-то, и нелюди будут пинать их, как футбольный мяч.

Когда автобус отошел от отделения милиции, показалась группа озлобленных армян, вооруженных кто лопатой, кто киркой, кто вилами, которые стали бросать камни, требуя отдать им пленных. Стекла автобуса стали разлетаться вдребезги, а некоторые камни попадали в пленных, чья кровь брызгала на сиденья…

(продолжение следует)

• Представитель Еврокомиссии: Мы находимся на новом этапе сотрудничества с Азербайджаном - ИНТЕРВЬЮ
• Neue Zürcher Zeitung: России нужны доказательства «украинского следа» в московском теракте
• Ереван в фарватере Запада: Что это дает Баку? – ТОЧКА ЗРЕНИЯ