Ричардас Лапайтис: В Ходжалы простые люди оказались в руках настоящих террористов и палачей-ИНТЕРВЬЮ-ФОТО

Ричардас Лапайтис - военный журналист из Литвы.

30 лет назад по воле судьбы он оказался в Азербайджане и стал свидетелем одной из самых трагичных страниц в истории азербайджанского народа.

Желая своими глазами увидеть, что происходит в Карабахе, 25 февраля 1992 года Ричардас приезжает в Агдам, не подозревая о том, что следующее утро станет самым кошмарным в его жизни…

***

В ночь с 25 на 26 февраля армянские бандформирования при поддержке тяжелой техники и личного состава расквартированного в городе Ханкенди 366-го мотострелкового полка бывшего СССР совершили геноцид в Ходжалы. В результате были зверски убиты как минимум 613 человек - 106 женщин, 63 малолетних ребенка, 70 стариков. Восемь семей были полностью уничтожены, 487 человек стали инвалидами, 1 275 - взяты в плен, 150 - пропали без вести.

Ричардас становится первым иностранцем, который наблюдает, как в город Агдам доставляют изуродованные тела погибших ходжалинцев, а в госпиталь привозят раненых. Он записывает все в дневник, опрашивает выживших.

Многими годами позднее на основе его записей международная группа кинематографистов снимет документальный фильм «Бесконечный коридор», который стал единственным иностранным фильмом о геноциде в Ходжалы, информирующим западную общественность о зверствах армян по отношению к азербайджанцам.  

«Несмотря на то, что прошло много лет, эта тема до сих пор очень сложная для меня. Она сложна для всех, кто как-либо соприкасался с трагедией в Ходжалы. И для выживших в этом кошмаре, и для тех, кто стал его свидетелем, и тех, кто освещал это событие», - сказал в эксклюзивном интервью Vesti.az Ричардас Лапайтис.

- Расскажите о фильме «Бесконечный коридор».

- Была международная группа - над фильмом работали представители более 10 стран. Главный режиссер - литовец Александрас Брокас. Фильм сняли по моим дневникам, я стал главным героем.  

Подобной ленты о Ходжалы для иностранного зрителя не было. Фильм был больше направлен на европейского зрителя. Сложность была в том, что не все люди, даже из самой съемочной группы, в самом начале не понимали важность этого проекта. Да, об этом говорили политики, разные организации. Но когда говорят политики, не все верят им. Важно было, чтобы в этом фильме говорили не только с азербайджанской, но и с армянской стороны. Это было непросто.

Не думаю, что в будущем кому-то удастся снять аналогичный фильм.

- Почему именно вас выбрали в качестве главного героя фильма?

- Создатели фильма рассказали мне, что в поисках главного героя они беседовали с очень многими людьми в Азербайджане. Многие свидетели этой трагедии говорили им, что очевидцем событий был молодой литовец, он многое записывал. Так мне и предложили эту роль. Я не сразу согласился. Не только я, но и все другие герои этого фильма не сразу дали согласие на участие в нем. Тема очень больная. Ведь человека убивает не только пуля и жестокость, но и воспоминания. Никто не хотел переживать весь этот ужас во второй или даже в третий раз.

Всей съемочной группе после фильма понадобились психологи. А главный режиссер сказал: «Я столько жил этой жестокостью, убийствами, изуродованными трупами, что после этого фильма могу работать даже в морге». Это о многом говорит.

- А когда вы в первый раз приехали в Азербайджан?

- Мой первый приезд совершенно случайно совпал с Ходжалинским геноцидом. Как я оказался в Азербайджане и почему - долгая история. Этой поездке предшествовала целая цепочка событий.

- Каких именно?

- До этого я был в Армении как турист. Мне хотелось посмотреть Ереван. В то время Армения была ближе к нам. Многие литовцы до сих пор считают, что Армения более близка к ним по вере и пр. Поэтому я без всякого страха поехал в Армению. У меня была идея через Карабах въехать в Азербайджан. Тогда я делал это не ради войны. У меня был простой человеческий интерес. Я хотел сравнить два народа, которые живут рядом.

Армяне мне сказали, что я могу поехать в Степанакерт - так они называли город Ханкенди. Но при этом они говорили, что если я поеду дальше, то азербайджанцы меня убьют. Мол, ты католик, а они – звери, которые убивают христиан. Армяне говорили, что у азербайджанцев есть обычай на свадьбе - убить христианина и голову поднести на подносе в качестве подарка. Разные страшные вещи рассказывали. Представьте мое состояние – молодого человека 23 лет, который не знал этот регион.

До этого я много ездил на Дальний Восток, в Сибирь. Ничего там не боялся. Собирался поехать в Среднюю Азию. Получается, что не был только в Азербайджане. И я подумал: даже если азербайджанцы такие, как о них рассказывают армяне, я приеду в Баку дней на пять.

Так и случилось. В Баку я приехал на поезде из Москвы. Это было примерно 20 февраля 1992 года.

- Каким вы нашли Баку в 1992 году?

- К сожалению, первое мое знакомство с азербайджанцами было неудачным. Ситуация в городе была тяжелой, всего два года назад жители города пережили «черный январь» (трагедия 20 января 1990 года – ред.), полки магазинов пустовали, разгоралась война с Арменией…

Сразу после выхода из вокзала меня пытались ограбить несколько молодых людей. Я смог отбиться от грабителей, но в тот момент подумал, что армяне были правы, не надо было приезжать сюда.

Будучи очень уставшим, я вдруг подумал: надо найти мечеть, посетить ее, заодно и немного передохнуть. Люди мне показали мечеть Тезепир. Там я попал на время молитвы и меня попросили подождать в стороне. После ко мне подошел молодой парень - Шахин Бабаев. Узнав, что мне негде остановиться, он предложил свой дом. Оказалось, что он из Ордубада. Его брат - Рагим Бабаев стал шехидом во время трагедии 20 Января. В ночь с 19 на 20 января 1990 года Рагим ушел из дома, ничего не сказав Шахину. Тихо оделся и ушел. Проснувшись утром, Шахин обнаружил, что брата дома нет. Только спустя несколько дней он смог найти его тело в одном из моргов.

Шахин жил очень бедно. Но меня удивило, что при такой бедности он предложил мне погостить у него и делился со мной последним куском хлеба.

Еще больше я удивился, когда увидел у него в комнате картину, на которой был изображен Иисус Христос. Шахин рассказал, что во сне к нему приходил Иисус, и что он во сне увидел, то и нарисовал. Я уже было хотел уехать, но он попросил меня остаться.

Я погостил у Шахина несколько дней. Отношение ко мне настолько тронуло, что я решил ради него, ради этого народа на несколько дней поехать в Карабах и посмотреть своими глазами, что там происходит.

- Когда это было?

- 25 февраля 1992 года. Рано утром я проснулся и не стал будить Шахина. Решил сделать так, как его брат. Тихо собрал вещи, поехал на железнодорожный вокзал и купил билет на поезд в Агдам. Мой вагон был полупустой. Люди в вагоне были мрачные.  

- Каким был Агдам в тот день?

-  Был вечер 25 февраля. Уже стемнело. Эта ночь была очень холодной. Я не был знаком с городом. Начал идти наугад в сторону центра. Город был большой, не такой, как сейчас - призрак…

Случайно нашел гостиницу, спросил номер. Человек встретивший меня там, сказал, что в верхние этажи попала ракета, а другие заняты. Кроме того, не было воды и электричества. Он мне предложил поспать прямо на полу в холле. У меня не было выбора. Так на полу я и заснул.

Знаете, по первым минутам в Агдаме я понял, что этот город является заложником войны. Его бомбили, обстреливали, люди не включали свет, когда он был, чтобы не стать мишенями.

- Что было утром?

- Утро 26 февраля 1992 года стало самым кошмарным в моей жизни.

Я проснулся от того, что в гостиницу начали забегать люди, они кричали. Было очень шумно.

В гостиницу заносили людей, которые были в очень тяжелом состоянии. Потом я узнал, что это были люди, которые смогли спастись от геноцида.

В город начали поступать тела погибших и раненых, измученных людей из Ходжалы.

В городе были боксы, автомобильные гаражи. Один плохо одетый военный отвел меня к ним. Там я увидел еще нескольких военных, которые стояли на улице и плакали. Я впервые видел, чтобы военные плакали…

Из одного из этих помещений текла вода, она была красного цвета. Я еще не до конца осознавал, что происходит.

Когда же меня завели внутрь, я увидел, что там молча стоят около десяти человек. Они выглядели как живые мертвецы. Люди стояли как призраки, было гробовое молчание.

Вдруг я увидел, что на столе что-то лежит. Я не понимал, что, пока не подошел близко. Оказалось, это была мертвая женщина. Ее одежда была изрезана, все тело было залито кровью, на лице - несколько пулевых ран. Можно сказать, ее лица почти не было.

На другом столе лежал еще один труп. Это был мужчина, несколько частей его тела были обгоревшие. Верхняя часть головы отсутствовала.

- Вы видели такое впервые в жизни?

- Да, впервые. И когда тебе 23, это запоминается навсегда.

Я там чувствовал не только запах трупов. Там был запах бесчеловечности и бессилия…

В тот же момент, в этом самом боксе моя жизнь разделилась на две части - до Ходжалы и после. У меня внутри что-то сломалось.

Была только одна мысль: «За что убиты эти люди?!»

Меня отвели и в другие боксы. Там лежали мертвые девочки, примерно лет 5-6. У одной была отрублена задняя часть черепа. Шея, плечи были изрезаны. У нее были как пулевые ранения, так и колото-резаные раны. Область таза была обгоревшей.

На втором столе тоже лежала девочка, у нее торчали почки... Тоже были пулевые ранения.

Я заметил еще одну вещь. У всех погибших глаза были открытыми. То есть, последним, что они видели, были их палачи.

Словами весь этот ужас не передать.

Спустя некоторое время на носилках начали заносить тела других погибших. Мне сказали, что часть трупов доставили в госпиталь, а еще одну часть везут на санитарном поезде.

- Когда вы вернулись в гостиницу?

- Трудно сказать, когда и как я вернулся в гостиницу. К вечеру начали прибывать журналисты. Я познакомился с азербайджанскими журналистами Сейидагой Мовсумовым и Ильгаром Джафаровым.

Ильгар объяснил мне, что случилось. Он мне сообщил, что это только малая часть погибших и искалеченных людей - сейчас везут большую часть... Он сам пребывал в шоковом состоянии.

Я уже не говорю о том, сколько людей, выживших в этом кошмаре, привозили ваши военные. Один из военных, показывая на убитых, сказал очень важную для моего понимания вещь: «Для них ад закончился». А потом, посмотрев на выживших, продолжил: «… А для них ад только начинается».

Тогда я не знал, что и для меня начинался ад. В тот день я еще не мог знать, что меня ждет по возвращении на родину…

Там был еще российский фотограф, журналист Олег Литвин. На следующий день мы с ним посетили агдамский госпиталь.

- Это уже было 27 февраля?

- Да. Там была страшная картина. Много людей с тяжелейшими ранениями, ампутированными ногами…

- И у вас появилась идея писать дневники?

- Идея появилась сразу, в первый же день, как я попал туда. Одно дело -  все помнить и совсем другое – подробно фиксировать. Мне в 1992-м было всего 23 года. У меня не было никакого опыта.

Я начал частично восстанавливать картину произошедшего в Ходжалы - стал записывать показания свидетелей, которые выжили в этой резне. У меня была идея опросить как можно больше людей с тем, чтобы у меня появилась реальная картина произошедшего. Практически у всех рассказы были одинаковыми.

Я пришел в бешенство, когда осознал весь масштаб трагедии. Я понял, с чем столкнулся Азербайджан.

- А вы до этого имели какую-то информацию?

- Нет. Только в Азербайджане я узнал, что вы, азербайджанцы, в то время находились в сильнейшей информационной блокаде. И ваши военные делали все, чтобы я мог узнать как можно больше.

Меня отвезли к санитарному поезду. Там я увидел еще более страшные вещи. Этот поезд я не забуду никогда! Он - самый большой кошмар моей жизни.

Уже привозили очень много тяжело раненых и трупов, он были изуродованы…

Многие сидели в вагонах с маленькими детьми. Там был полковник Джамаледдин Гурбанов. Он показал мне документы, в которых было указано, сколько тел привезли, у скольких раненых ампутировали ноги и в каком состоянии они находятся.

- Цифру не помните?

- В общей сложности более пятисот человек нуждались в срочной медицинской помощи. У многих ноги были обморожены, их нужно было ампутировать...

Джамаледдин Курбанов рассказал, что он сам служил в Афганистане и по сравнению с тем, что мы видим сейчас, Афган – легкая прогулка.

Вся эта жестокость, кровь, крики, слезы, вся эта волна насилия на меня подействовала очень сильно. Почему-то я чувствовал себя виноватым. Все эти раненые смотрели на меня, как на родного. Несмотря на то, что я был иностранцем. Они были в таком тяжелом состоянии, что я мог стать последним человеком, которого кто-то из них видел в своей жизни.

Страшно было смотреть и на медперсонал. Они день и ночь спасали людей, конца этому не было…

- Что вы делали дальше?

- Откровенно говоря, я не знал, что мне делать дальше. Я не знал, как мне жить с этим.  

Три дня подряд я был без еды, без воды. Я был истощен. На каждом шагу я видел последствия нечеловеческой жестокости, и это убивало меня изнутри.

Знаете, очень сложно смотреть на мужчину в военной форме с автоматом в руках, который плачет, как ребенок. Все это сильно давило на меня.

За короткое время привезли двести гробов. Я пошел к мечети. Там было много людей, женщины плакали, в буквальном смысле слова рвали на себе волосы, царапали свои лица. Одна из женщин подошла ко мне и сказала:

«Знаешь, сынок, мы видим, как ты ходишь во многие места. Мы не знаем, кто ты, из какой страны. Но мы просим тебя, когда вернешься на свою родину, напиши хоть одно слово об этом».

Слова этой женщины вообще убили. Люди, пережившие такую большую трагедию, не могли донести правду до мира и просили рассказать о ней. И я понял всю  безвыходность ситуации.

- Вы сказали, что к вечеру 26 февраля в Агдам начали прибывать журналисты. Были ли среди них иностранцы и если да, то как они реагировали на происходящее?

- У боксов я потом видел российских журналистов с профессиональными камерами и оборудованием. Они стояли спокойно, грызли семечки и говорили: «А что тут случилось? Почти что ничего». Я ужасался. Думал: «Как ничего не случилось?!»

Вот тогда я окончательно понял смысл слов женщины около мечети. Что может так случиться, что на самом деле никто не будет говорить о трагедии, мировая общественность о ней не узнает.

Были и западные журналисты. Их реакция была разной. Одни реагировали так же, как российские, другие пребывали в таком же шоке, что и я. Меня такая несправедливость убивала. И тогда я твердо решил, что как только вернусь на родину, обо всем напишу. Ведь благодаря разговорам с выжившими ходжалинцами у меня была полная картина трагедии. Я знал все: как она произошла, как люди покидали Ходжалы… Каждый со слезами на глазах рассказывал свою историю. О том, как уходил, сколько родных и близких потерял…

Число убитых, попавших в плен, в заложники, меня шокировало. Я постоянно думал о тех, кто не смог вернуться. А сколько еще людей осталось в лесах, в реках? Скольких армяне увели в Аскеран, в Ханкенди?

- О чем в основном говорили ходжалинцы?

- В первую очередь, они говорили о 366-м мотострелковом полке и русских солдатах. Об этом говорили все ходжалинцы. Еще люди рассказывали о пережитом ужасе, о том, как голодали там, как их постоянно обстреливали… Многие говорили о банде Монте Мелконяна.

Ходжалинцы сообщили мне об интересном факте. В тот день вместе с ними бежали и несколько солдат 366-го полка. Из-за того, что СССР только развалился, в полку оставались солдаты из республик Средней Азии. Над ними издевались, всячески унижали. Представьте себе, что издевательства достигли такого уровня, что эти солдаты из азиатских республик предпочли присоединиться к ходжалинцам, которые в тот момент переживали самую кошмарную ночь в своей жизни и пытались уйти через так называемый «коридор», который якобы был открыт армянами. Они предпочли смерть вместе с ходжалинцами пребыванию в этом проклятом 366-м полку.

Солдаты помогали тащить детей, стариков. Неизвестно, сколько их погибло в ту ночь, но часть из них оказалась в Агдаме.

- В дальнейшем вы попытались найти хоть кого-нибудь из них?

- Я вел расследование и хотел найти кого-то уже в наши дни, чтобы они рассказали о той страшной ночи. Через канадских друзей узнал об одном солдате, который живет в одной из среднеазиатских республик. Говорил с ним по телефону. Вы знаете, он до сих пор не хочет вспоминать о той ночи. Он так говорил со мной, будто его вновь вернули в кошмар, был очень неразговорчив. Он по сей день боится сказать правду.     

- Когда вы смогли вернуться в Литву?

- В начале марта 1992 года. Там о геноциде в Ходжалы никто не знал. Я решил обратиться в одну из самых лучших на тот момент газет - «Республика». Пришел к редактору политического отдела Агиментусу Жукасу, показал ему несколько фотографий убитых и сказал, что лично был в Агдаме. Сообщил, что армянские националисты, бандформирования совершили акт геноцида в отношении мирных граждан Азербайджана.

Помимо этого, я сообщил имена нескольких лиц, участвовавших в этом геноциде. Сказал, что они ночью напали на мирный город, на женщин, детей и стариков.

Я рассказал также о том, что большинство ходжалинцев были убиты не в самом городе, а по дороге, по которой пытались бежать. Что те, которые сейчас в плену, имеют маленький шанс на выживание. Объяснил, что люди там как в немецких концлагерях.

Жукас с удивлением привстал с места, посмотрел на меня как на сумасшедшего и сказал: «А ты уверен, что это трупы азербайджанцев, а не армян?» И добавил: «Мы же пишем, что азербайджанцы убивают армян, азербайджанцы - звери и так далее». Он меня спросил, понимаю ли я, что произойдет, если они напечатают это.

Я заверил его в том, что был там лично и задал вопрос: «Почему вы верите всем армянам, их депутатам, диаспоре, политикам, а не мне?»

Жукас объяснил, что не сможет полностью опубликовать то, что я написал. Потому что это страшно. Но заверил, что напечатает информацию о произошедшем. Что даже небольшая информация произведет эффект разорвавшейся бомбы. Он дал мне мужское слово, что публикация о геноциде в Ходжалы будет. И я уехал обратно в Азербайджан.

- Опубликовал?

- Да. Я не знал, что эта газета попадет в утреннее обозрение, информацию переведут на английский язык и отправят в Европу.  

Но вы и представить не можете, какой была реакция армянской диаспоры в Литве, их пособников. Из Армении специально для этого приехал даже депутат парламента. Они организовали публикацию больших статей в других газетах. Моя маленькая информация была настолько страшной для армянской диаспоры, что они все мобилизовались.

Я их называю фашистскими палачами. Они в то время в Прибалтике чувствовали себя как дома. И в один день люди увидели, что эти «хорошие» армяне, оказывается, могут быть хуже зверей, что они убивают женщин, детей, снимают с них скальпы… И об этом говорит литовец.

Если я говорил неправду, то почему они, имея очень большие деньги, не подали на меня в суд? Вместо этого они заявляли, что событий в Ходжалы не было.

Они вынесли мне смертный приговор. Мол, мы его поймаем и повесим в Вильнюсе на первом же столбе.  

- В дальнейшем были угрозы со стороны армян?

- Я постоянно жил с этими угрозами. Давление было настолько огромным, что мне в 1993 году пришлось в одной из литовских газет написать статью, что даже угроза убийством не остановит меня от поездки в Карабах. Умру, но поеду.

Я всегда думал, что рано или поздно они до меня доберутся. Угрозы были такие, что даже Союз журналистов Литвы в срочном порядке принял меня в свой состав и выдал удостоверение журналиста.

Я знал, что если на поле боевых действий я попаду к армянам, то живым уже не вернусь. Наверно, я был в десятке самых ненавистных врагов армян.

Угрозы продолжались и в наши дни. Два-три года назад я даже обратился в спецслужбы Литвы.

- Сейчас вам тоже угрожают?

- Произошла очень странная вещь. Сразу после Второй Карабахской войны угрозы прекратились.

Ричардас Лапайтис в 1992 году

Ричардас Лапайтис в 2021 году

Один из журналистов перед войной был по своим делам в посольстве Армении в Вильнюсе. Мы с ним не были знакомы. Он нашел меня через Facebook и написал: «В посольстве Армении говорили о тебе такие вещи, которые я даже не хочу тебе повторять. Будь осторожен».

Я не боюсь говорить правду о тех, кто совершил геноцид в Ходжалы. Во многих парламентах мира, в том числе в парламенте Литвы, я открыто заявлял и заявляю, что бывший президент Армении Серж Саркисян является палачом.

Я всегда призывал и буду призывать, что их место на скамье подсудимых Гаагского трибунала. Они покинут этот мир в страшных мучениях. Они не смогут жить, как нормальные люди.

- Что для вас означает Ходжалы?

- Эта самая больная, трагичная тема для меня. Нет ничего страшнее, когда простые люди, женщины, дети, старики оказываются в руках самых настоящих террористов, палачей.

Когда я все это увидел, пережил, то хотел, чтобы эти люди имели надежду на справедливость. Если даже не человеческую, то хотя бы Божескую. Вот почему я их никогда не предавал. Я с ними и по сей день.

Я хотел, чтобы люди верили, имели надежду. Своими статьями я хотел показать, что они не одиноки в своей борьбе за справедливость. И я очень рад, ведь по всему миру есть люди, которые внушают мне надежду на то, что я не один на этом пути. 

Беседовал Эмиль Гулиев

• Глава Россотрудничества подтвердил прекращение деятельности ведомства -ОБНОВЛЕНО
• Алиев направил Трампу поздравительное письмо
• Арзу Нагиев: Константин Затулин пытается использовать конфликт в личных целях