Станислав Рубенчик: Режиссер – профессия цыганская - ИНТЕРВЬЮ

Любой студент первого курса журфака расскажет, что интервью это один из жанров в форме разговора с социально значимой личностью по актуальным вопросам. Предполагается, что доминантой в беседе будет все же корреспондент, который и направит ее в нужное русло. Но так случается не всегда. По крайней мере в этот раз остановить поток сознания собеседника Vesti.az оказалось миссией практически невыполнимой.

Потому что говорить с азербайджанским, российским, украинским, немецким режиссером, продюсером, клипмейкером, актером, толерантным космополитом и снобом в одном коктейле, Станиславом Рубенчиком,  можно до бесконечности долго и легко обо всем на свете. И только через время ощущается послевкусие горечи от затронутых тем, смешанных с привкусом жвачки «Лелик и Болик» детских воспоминаний…  

- Мне на одном месте скучно, я хочу дальше, дальше ехать. Туда, где ночь, лето, тишина, и где-то далеко-далеко громко играет музыка. Где-то далеко огни. Мне хочется вот туда пойти. Возможно, я туда приду, и там будет висеть одна лампочка и играть какой-то старый магнитофон, из которого будет «шипеть» Шуфутинский, я не знаю. Но мне все равно. Пока мне туда хочется, в движение к этим огням.

- Но сейчас мы в Баку, и на фоне всего происходящего в мире нет желания бросить якорь в родных пенатах?

- Режиссура – это цыганская профессия. Я люблю кочевать, и мне очень нравиться побыть там, пожить здесь. Другие люди, ментальность другая, другое все. Когда живешь на одном месте, не двигаешься, то возникают проблемы с ростом… Но осенью 2022-го года я перехожу границу Азербайджана и вдруг у меня в мозгу: Стас, а ты же впервые, начиная с 1988-го года, заходишь в страну, где все в порядке, где нет войны, где глобально все в хорошо! Особенно после Москвы, после Украины... Здесь все нормально, все тихо, спокойно и это меня прям «вштырило».

Возможно, не надо путать туризм с эмиграцией, потому что я гражданин Азербайджана и никакого другого гражданства у меня нет,  но технически я все же турист: моя семья в Германии, я тоже живу там. Однако пока я очень уютно чувствую себя в этом городе. 

Баку стал прекрасен, замечательный город, новая молодежь - она совершенно другая. Меня в ноябре останавливает ГАИ, подходит ко мне, я что-то слегка нарушил. Я начал говорить по-русски, и он мне отвечает: «Я не знаю русский, мы можем поговорить на английском?». Чтобы со мной, в Ахмедлы, гаишник, молодой симпатичный парень разговаривал на английском, для меня это просто переворот мозга. Я не узнаю этот город!

А неделю назад я был на Техно-вечеринке в Баку(!), и это поразительно: клуб в гараже и там техно-музыка. И целая куча интересных молодых людей. Ко мне среди всего этого шума подходит молодой интеллигентный человек и говорит: "Я вырос на ваших клипах". А я не знаю, что мне делать: радоваться или рефлексировать.

Хотя, вот что я делал тогда? Снимал, по нынешним временам, примитивнейшие ролики, сейчас я их иногда пересматриваю, с технической точки зрения это кошмар. Что мы снимали?! Бюджет 500 долларов за ролик. Но мы были молоды, мы не боялись ничего.

- Боишься взросления?

- Возраст — это прекрасно, если ты в нем правильный. Я понимаю технически, что мне 53, принимаю, что реальной активной жизни осталось ну лет на 15. Но отгоняю от себя эту мысль, потому что немножко страшно, и все эти события, все эти войны, это так мешает.

Времени мало, но я пока не истерю по этому поводу…

- Поработать в «уютном городе» не хочешь? Есть интересные проекты?

- У меня всегда есть проекты, и что-то придумывать - для меня это главный оргазм в жизни. Я и в Германии сейчас пытаюсь запустить некоторые проекты, и документальные, и художественные. Правда опять же моя фишка – это мультикультурализм. В Германии эта тема сейчас очень актуальна, потому что Германия становится некой Америкой. Она, наконец-то, страна мигрантов. Когда я приехал туда в 2007-м году, в моем маленьком городке Йена я был один из самых «больших» иностранцев. Сейчас ты выходишь в парк, а там толпы сирийцев и арабов, которые курят кальяны, звучит этническая музыка и мне это нравится.

Что же касается Баку, то у меня есть масса идей и проектов. Например, я уже много лет пробиваю фильм про знаменитую банду «Черная «Волга», которая грабила в 60-х годах ювелирные, шубные магазины в Баку, ограбили ЦУМ... Это гениальная история, это «тарантиновщина», которую даже придумывать не надо, просто поднять дело и снять. Оттуда очень много что «утянул» Рязанов в своем «Берегись автомобиля». Например, Деточкин, переводивший украденные средства в детские дома, это главарь бакинской банды «Черная «Волга»…  Пока, правда, все на уровне переговоров.

Помимо этого, неожиданно оказалось, что я знаком со множеством продюсеров в Украине, России, а Баку стал неожиданно прекрасным городом для организации съемок любого контента: кино, рекламы, клипов. И я решил позвать своих друзей в Азербайджан, где просто прекрасные локации для чего угодно. В контексте этого, я сейчас занимаюсь тем, чтобы использовать свои неслабые связи вне Азербайджана, привлекая серьезных продюсеров в Баку. Я сам несу в себе миссию пропаганды в этом вопросе.

Что же касается работы внутри страны как режиссера, то я пока не знаю. Я сейчас в такой позиции, когда мне ни от кого ничего не нужно, кроме одного: я хочу творчеством заниматься, я открыт для общения с любыми людьми и я очень контактный. Не хочу загадывать. Я не знаю, что будет завтра в мире, но чем хорош Азербайджан? Он стабилен.  И мне здесь очень хорошо, и хотелось бы иметь проекты в своей стране.

- Наша с тобой последняя встреча была в Москве, и все твои проекты тогда были связаны именно с ней. Белокаменная стала чужой?

- Поменялось отношение не к городу и людям, а к самой ситуации. У меня, к сожалению, есть друзья-наркоманы, я за ними очень часто наблюдал, находясь в роли друга-дружинника, функция которого заключалась в том, чтобы просто следить и в итоге довезти до дома. Мне это как-то жестко надоело, но режиссер должен знать жизнь, и я любил наблюдать за всеми в эти моменты: действия, поведение, состояния. И я понял, что вся эта ситуация какая-то лютая наркомания. Но никогда ничего не пытайся доказать человеку в пике его измененного сознания – это бесполезно…

- Удается договориться со всеми?

- Я просто говорю, что уважаю любое мнение и не спорю, принимая его за ментальное помешательство. Но не у всех, вообще далеко не у всех…

При этом, я - гражданин Азербайджана. А мой президент сегодня встречается с Путиным, а через три дня он встречается с Зеленским. То есть, у нас в стране с этим все нормально. У нас вот такая страна, мы к этому вот так относимся.

Я бакинец, интернационалист до мозга костей, интернационалист по крови. Во мне еврейская, русская и немецкая кровь. Я не могу не быть интернационалистом и, соответственно, не быть космополитом. У меня папа был космополитом… Моя сестра, которая старше меня на два года, в 1982-м году, когда мы учились в 23-й школе, написала в сочинении на свободную тему, что советская власть – это ужасно. Представь, что было с папой, который работал с Гейдаром Алиевичем, с первым секретарем ЦК, и который постоянно ходил в ЦК! (Папа Стаса – Исак Аронович Рубенчик - заслуженный деятель культуры Азербайджанской ССР, лауреат премии «Золотое перо» Союза журналистов СССР. Его называли «человек-фотокамера», «человек-легенда», «человек-эпоха» – ред.)

Понятно же, что дома велись подобные разговоры, все мы родом из детства, все мы родом из тех кухонных разговоров родителей с корифеями, где папа курил с Фикретом Амировым, где они выпивали с Зейнаб Ханларовой и Тофигом Кулиевым и беседовали на разные замечательные темы. Но при этом все они были коммунистами.

- А тебе разрешали сидеть с ними за одним столом? Меня, например, выгоняли…

- Баку того времени, это город, где не принято было материться. Травили какие-то анекдоты, но родители допускали, что я мало что из них пойму. Иногда отправляли в свою комнату, но чаще я все же был среди взрослых и впитывал в себя это золото мультикультурного интернационального бакинского общества.

При этом после 8-го класса я пошел учиться в ПТУ N 90, которое находилось где-то на окраине, в спальном районе, и там была совсем другая публика …

- Как родители вообще позволили тебе уйти из школы после 8-го класса?

- Они были слишком мягкие. Я же очень поздний ребенок. Я родился, когда отцу было 49 лет, у нас дикий разрыв поколений, я практически внук своего отца. Помню, каким я был гадким ребенком, как неподобающе вел себя по отношению к отцу. Впрочем, как все подростки. Плюс, он очень много работал, а у него были ранения после войны. Отец был ранен на Зееловских высотах под Берлином, что, возможно, и спасло ему жизнь. Только на этих высотах тогда погибло более 200 тысяч человек, потому что Берлин надо было взять до 2 мая.

А потом еще три года он был фотокорреспондентом в Германии: его оставили потому, что он знал немецкий язык, который учил в Бакинской школе для одаренных детей. И еще у него был фотоаппарат.

- Возвращаясь к кухонным разговорам… Вообще в твоей семье как-то скрывали биографии предков?

- А чего тут скрывать? Мой прадед торговал керосином на въезде в Ичери-Шехер со стороны проспекта Нефтяников: сто лет назад там были деревянные постройки, в которых он и занимался торговлей. У нас такая еврейская семья, Рубенчик – это польско-еврейская фамилия. Сто с лишним лет назад предки жили на границе Польши и Беларуси, и в голодные 20-е годы прошлого века переехали в Баку. В принципе, Баку — это земля обетованная для моего рода. И по линии матери род спасся, переехав сюда, и здесь выжил. Моя бабушка, поволжская немка, когда началась высылка в Казахстан немцев из Поволжья, как-то умудрилась выйти замуж за русского офицера и приехала в Баку, и это ее спасло. В то время немцы, которых высылали в Казахстан, гибли тысячами. 

- У тебя не складывается впечатление, что история как-то движется вспять?

- Вообще, в моей жизни всегда слишком много политики, хотя я не про нее от слова совсем. Но она вмешивается, ломает планы… В 2019-м году я 8 месяцев работал над проектами в Киеве по заданию канала «Россия-1». Вообще надо сказать, что 70% кинопродукции, которая идет по центральным российским каналам – «Домашний», «Пятница», «Россия-1» - снималось в Киеве. А вся киноиндустрия Украины, будем откровенны, жила за счет России. Были моменты, когда в одном только Киеве могло сниматься 50 кинопроектов и все они были именно российские: несмотря на Крым, несмотря ни на что, существовал симбиоз, и творцы как-то работали.

Мой последний проект, который я делал в Киеве, это 20-серийный телепроект, он шел на канале «Украина-1» и назывался там «Тин зирки» - «Тень звезды», а в России «Отражение звезды». Премьера прошла вначале в Украине, потом, в 2021-м на канале «Россия-1». Я как раз был тогда в Москве, и после премьеры мне звонят журналисты с российских изданий, берут у меня интервью…

Смотри, уехав в Москву из Германии, я ведь тогда практически начал с нуля. И это, конечно, прикольно каждый раз начинать с нуля - будоражит кровь, возвращает какие-то эмоции молодости. Вот теперь уже не в Баку у меня берут интервью, теперь уже в Москве! Да, я пока здесь не "звезда", но все-таки, как это приятно! Я работал со звездами российского кино, с замечательными актерами украинского кино... Все было нормально. Фактически это был последний мой крупный проект на 20 серий. У меня было 99 съемочных дней в Киеве. Я провел там 8 месяцев, и я там не гулял. Я приходил домой, ложился, смотрел в потолок и понимал, что мне ничего не хочется. Это был грандиозный для меня опыт, которым я очень горжусь. Я до этого никогда не снимал такие огромные проекты.

И был мой первый проект в Москве «Незнакомка в зеркале» - 4-серийный фильм на канале «Россия-1». Поэтому я сейчас пытаюсь быть над схваткой: успокоился, остыл, никогда не откажусь от своих друзей, которые у меня в Москве, которые там остались, которых я очень люблю. Люди, которые в меня в свое время поверили. Это дорогого стоит.  Да политика, да война. И то же самое в Киеве, там большое число друзей…

- Ты же и в Германии пытался им помочь...

- Я создал группу в телеграмме для актеров, когда все началось. Многие уехали в Европу, процентов 90 - женщины. Ну а как я могу им помочь в Европе? В основном подсказать, где какие кастинги, как сориентироваться…

На самом деле, у нас у всех есть этот комплекс «помогателя». Наверное, закрываем какой-то гештальт в себе. И это очень важно, особенно сейчас, когда все рухнуло и украинская киноиндустрия оказалась в очень плохой ситуации. Конечно, что-то снимается, но уже на минималистическом уровне. 

- Но в начале войны ты работал над проектами в Москве. Есть в психологии понятие «боль взросления». Тогда, в феврале 22-го, ты испытал эту «боль взросления»?

- Я испытал обиду. Я испытал дикую обиду, потому что у меня должен был запуститься новый проект в Москве: комедийный, молодежный, светлый, чистый, без мата, без секса. Просто про подростков. И тут все это началось.  Господи, почему эта политика мешает моей жизни в который раз?! То Covid помешал, то война помешала.

Кстати, и в 14-м году у меня сорвался в Киеве проект. Меня постоянно преследует политика. Я же только в 2013-м приехал "покорять" Москву, меня нашли продюсеры московские, они вычитали меня по FB. Пригласили быть режиссером проекта адаптации замечательного немецкого сериала «Турецкий для начинающих», про совместную жизнь турецкой и немецкой семьи в Германии. А московские продюсеры решили, что это будет азербайджанская и русская семьи, выкупили права на проект, но прокатчика нашли в Украине. Тогда еще не было Крыма и украинский канал ТЭТ решил дать деньги на «пилот». Снимали в Москве, я позвал из Баку замечательную актрису Дениз Таджеддин, она сейчас ведущая на ITV, которая играла одну из ролей. Героя сыграл московский актер театра Вахтангова азербайджанского происхождения Теймур Бадалбейли. Отснят прекрасный материал, мы отправляем его в Киев и… случается Крым. Естественно, речи о том, что украинский канал проплатит деньги в Россию, идти уже не может.

Хотя, повторюсь, сотрудничество российских и украинских «продакшн» было вплоть до войны. Ну а если мы говорим про российских актеров, то очень много кто из них, работая на телеканалы, просто жил в Киеве. Антон Батырев, например, который из Украины не вылезал. Да, случилась ситуация, ты уехал обратно в Москву и все понятно, ты – российский секс-символ, но хотя бы промолчи… И не он один так, не стану называть имена. И мне понятна реакция украинских актеров: как?! Мы же вместе хлеб ели!

Откуда это все? Зачем? Я не понимаю, но такая ситуация, ну просто замолчи. Просто молчи и это нормально, я считаю: кто я такой, чтобы выносить оценочные суждения? Людям, которые внутри этой ситуации, я не могу ничего сказать. Потому что, если бы я был там, тоже, возможно, молчал. Я не идиот. А может я бы «релокантнулся» …  Ну и давай так, когда в 1968-м году СССР вводил войска в Чехословакию, кто что говорил? А против введения войск в Афганистан? Все были такие смелые в те годы? Прям все ходили и выступали? Мы сами жили в такой матрице, когда за инакомыслие можно было легко попасть в психушку. 

Но просто, когда ты реально там жил, работал и вот политика случилась, и ты все перечеркнул...

- А если заставили?

- Поверь мне, на самом деле никого ни к чему не принуждают. Я в этом абсолютно уверен.

- То есть Машков откровенен и «верою жив»? А ведь прекрасный актер!

- Я понимаю почему так делает Машков, но я не могу все это сказать в интервью. Машков – это мужик-нарцисс, любимец женщин, который стал мега-звездой в своей стране. Шикарный актер.

- Но я не смогу сейчас смотреть фильмы с его участием…

- Кто-то гениально сказал: вы украли наше прошлое. Все что было до этого, уже невозможно смотреть. Я сейчас смотрю только советские фильмы, тех актеров. Для меня с этим нет проблем. И когда пропагандисты говорят о великой русской культуре, то я ее часть, так как я русскоговорящий человек. Но я не часть великой русской культуры, где Машков. Я часть великой русской культуры, где Леонов, Янковский, Высоцкий – я часть вот этой культуры. Кто-то хочет быть частью великой русской культуры с Машковым, нет никаких претензий. Не хочу никого сейчас оценивать, поговорим потом. Если не будет какой-нибудь ядерной войны. Вот я был на днях на «Фуриоса: Хроники Безумного Макса», шикарный фильм про постапокалипсис. Там роскошная фраза героя: потом поговорим. Вот в постапокалипсис и поговорим. Хотя надеюсь, что его не будет.

- А что страшнее, ждать, когда за тобой приедут и отправят в современный ГУЛАГ или быть под постоянными обстрелами?

— Это отвратительно жить в страхе, и не важно какой это страх. Тот, кто не под пулями, но боится - я понимаю. Но, с другой стороны, пошел бы я со своим пониманием, ведь я не кормлю твоих детей, и есть какие-то правила игры. Мы люди, и у нас одна жизнь, и она проходит, и она может кончится в любую секунду.

Во время пандемии умерло 14 млн (!) человек. Это могла быть ты, это мог быть я. За три дня люди сгорали: он вчера ходил, тебе улыбался, а сегодня его нет из-за какой-то фигни, которая залетела ему в рот. Не пуля, не бомба… И мы живем в это время, и мы постепенно к этому привыкаем. Мы привыкли к смерти. Сейчас для нас смерть, это как сходить в «Bravo» и купить кефир.

И какой-то очередной пропагандист с экрана говорит мне: «Ценность жизни преувеличена» … Это люди-бесы, они расшатывают наш мир, который и так расшатался после пандемии. Все наши догматы сейчас подвергаются дикому испытанию: кто-то от этой темы сходит с ума, у кого-то случается ментальный «приход», который часто совпадает с алкогольно-наркотическим.

- Наивный вопрос: почему человечество не может подняться против всего этого?

- Человечество продолжает жить прекрасной жизнью. Мир как бы бессознательно в некотором напряжении, но глобального нет. Открой сайт на моей любимой Ибице: люди гуляют, танцуют, устраивают фестивали и продолжают жить. Это твое отношение к миру. Если ты с утра до вечера читаешь новости, где все плохо, то тебе будет плохо и в Монте-Карло. Но, если ты не погружена в эту матрицу, то можешь жить в Хызы и у тебя будет все прекрасно. Ты видишь мир по-другому.

-К сожалению эта матрица - часть моей работы. А у тебя получается абстрагироваться?

- Как мне абстрагироваться от ситуации в Буче, где я снимал? А потом одна из моих актрис была во время всех этих событий там и она мне писала, и мы с ней разговаривали? И я не могу от этого абстрагироваться. Я - человек! Вы же пытаетесь меня обесчеловечить.

Сейчас война черного и белого уже настолько явная. Война черных и светлых сил. И даже не на линии фронта, там не до этого, а в социуме, в интернете, между людьми. Мы сейчас кто? Планета людей, для которых смерть – главная идея? Значит я улечу на другую планету, я не хочу быть в вашем БДСМ-клубе.   

- Как ты думаешь, скоро все закончится?

- Все равно от нас уже ничего не зависит, но я  очень хочу в это верить - в то, что максимум через год наступит мир. Я помню, как летом 2020-го года мы дискутировали о ситуации в Азербайджане с разными неглупыми людьми, и моя позиция была, что карабахский вопрос –  на десятилетия и не верилось, что это может завершиться. И я до сих пор в шоке как это все неожиданно разрешилось. Ведь вся эта гениальная операция, она же была в тайне, и она готовилась годами, а мы об этом ничего не знали. И это гениально, что вот так четко все было сделано. И думаю, что и здесь все может так же завершиться. А нам всем мира…

• Храм Атешгях: Азербайджан готовит заявку на включение в список ЮНЕСКО
• Режиссер Эльвин Ахмедоглу: Стоит задуматься, что мы оставим в истории кинематографа - ИНТЕРВЬЮ
• В Баку впервые будет представлена зрителю опера "Насими"