На ворованные деньги в 6 классе я купил себе «Москвич»

17 декабря 2009

12:53

Редакция Vesti.Az продолжает вести рубрику «Как молоды мы были», в рамках которой сделан экскурс в раннюю молодость известных нам людей.

Гостями рубрики становятся писатели, поэты, люди искусства, политики и спортсмены. Одним словом, люди, которых мы хорошо знаем, уважаем и любим. Как прошла молодость? Какие мгновения были яркими? Какой след оставила первая любовь? Ответы на эти и другие вопросы, связанные с молодостью, вы узнаете от этих людей.

Сегодня в гостях у рубрики заслуженный артист Азербайджана Рафиг Гусейнов, более известный как гитарист «Рамиш».

ШКОДЛИВЫЙ РЕБЕНОК

Родился я в 1944 году в Агдаме. С детства был очень шумным и непослушным ребенком. У меня было трое братьев и одна сестра, и каждый из нас имел свой, присущий только ему характер. Каждый из нас отличался от других.

В средней школе особой успеваемостью и хорошим поведением не отличался. Вечно я придумывал различные штучки, приводившие в восторг моих одноклассников и, одновременно, досаждавшие нашим преподавателям. Скажем, была у нас Самая-ханум. Приходила она на занятия, как правило, в светлых костюмах, платьях. Садилась за учительский стол, а когда вставала и подходила к доске объяснять урок, то поворачивалась к классу спиной. И все ребята отчетливо видели следы от синих чернил на ее платье. Класс моментально взрывался смехом, и учительница начинала понимать, что я в очередной раз нашкодил. Я же, не дожидаясь, пока на меня обрушатся с замечаниями, вставал и молча следовал по направлению к выходу.

Или же был у нас учитель Кяррар. Он открыто мне говорил, Абузер оглу, сынок, я тебе ставлю четверку, собирай вещи и выходи из класса. Ну а мне, видимо, было скучно возиться в одиночку на улице, пока мои одноклассники грызли гранит науки, и я тут же залезал на дерево, вырезал ножичком из фундука дудочку и начинал играть на ней различные мелодии. Реакция одноклассников не заставляла себя долго ждать. Ребята срывались из-за парт, бросали учебники и тетради и собирались у окна глазеть на улицу. Вот такие дела, не был я прилежным учеником. В результате, в шестом или седьмом классе меня отчислили из школы.

ВОЛШЕБНЫЙ ТАР

Посещал я и музыкальную школу. Несмотря на то, что и в музшколе я не был прилежным учеником, прогуливал занятия и не знал нот, тем не менее, моя игра на таре привлекала повышенное к себе внимание всех знакомых. Многие взрослые в Агдаме, потрясенные моей игрой на таре, отдавали своих детей в музыкальную школу. Это действительно все так и происходило, я ничего не придумываю. У меня был такой тар, просто загляденье. Ни у кого в мире не было такого волшебного инструмента. Музыкантом в нашем роду был дядя моей мамы. Мы его называли дедом. Он не очень то и хорошо играл на таре, я же всегда без спросу брал его инструмент и часто рвал струны…

Моя мама была сиротой, ее вырастили и воспитали дед с бабкой. Мама была родом из Осетии. Когда она жила еще совсем ребенком в Орджоникидзе, ее отец, мой дед, пригласил к себе своего брата. Жили они вместе, и, как рассказывает мне моя мама, она была еще совсем маленькой, когда дядя выходил на балкон и, видимо, влюбленный, очень страстно играл на таре… Вот у него позже я и брал без разрешения тар, на котором и рвал струны. Он меня ругал и прогонял. Ему тогда было около восьмидесяти лет. Вообще, в нашей семье было много долгожителей, моя бабушка прожила 150 лет.

Потом родители решили купить мне тар. Купили за 35 тысяч рублей. Причем, женщина, продававшая инструмент, сказала, что ее покойный муж Гамид Малыбейли говорил ей, продашь тар за деньги, а если инструмент по-настоящему «заплачет» в руках покупателя, то денег с него не бери. Когда я начал играть, глаза женщины наполнились грустью, она заплакала. В тот день она не взяла с меня денег, отдав мне тар бесплатно. А еще дней через десять мои родители отнесли и отдали ей 35 тысяч рублей. Это произошло примерно в начале 60-х годов, когда Гагарин полетел в космос.

В Агдаме я учился также в музыкальном училище. На курс ниже учился известный ныне тарист Рамиз Кулиев. Иногда говорят, что он мой ровесник, но на самом деле, я старше его на 3-4 года. Мы очень гордимся им, Рамиз – наша гордость, наш брат. Многие хорошо играют на таре, но только единицы являются истинными профессионалами. Мне больше всего нравилось мастерство Эхсана Дадашева, Фируддина Ярмамедова из ансамбля Рашида Бейбутова. Или, скажем, есть тысячи кларнетистов, но еще надо поискать второго такого, как народный артист Вели Гадимов, игравший в ансамбле Зейнаб Ханларовой…

Музучилище я тоже посещал нестабильно. Кое-как окончил училище, но зато как окончил. На выпускном экзамене наизусть, до последней точки и штриха без запинки исполнил на таре риголетто-фантазию из оперы «Фауст». Экзамены приезжал принимать сам Адиль Бабаев.

«МОСКВИЧ» НА ВОРОВАННЫЕ ДЕНЬГИ

Когда я учился в шестом классе, у меня появился свой личный «Москвич-401». Помню и его номера, «АУ 66-99». Купил я его за 9 тысяч рублей. Вообще, когда у меня водились деньги, то я собирал друзей, и мы отправлялись отдыхать на природу. Если же денег не было, то я воровал из дома золотые украшения и продавал их ювелиру в Шуше. Однажды я без разрешения взял какое-то мамино украшение, за которое мне заплатили 5 тысяч рублей. Оказалось, это был бриллиант. Я и не думал, что стекляшка была бриллиантом. Я же не разбирался в этом…

Мой отец был богатым, занимал различные важные посты. Был начальником политотдела с 1937 года. Когда Сталин ехал в Тегеран, отец был начальником бригады сопровождения. Он любил об этом рассказывать мне. В ноябре-декабре 1962 года меня призвали в армию. Если бы отец хотел, то оформил бы мне брон. Он был военным полковником и всю жизнь проработал на серьезных инстанциях, в том числе и в райкоме. Когда я пошел служить в армию, он занимал должность директора финансового отдела. Его слово тогда было законом для всех. Как сейчас помню, в те советские годы не каждый мог себе позволить говорить на равных с государственными чиновниками. Так поступать мог только я…

Да, свой первый «Москвич» я купил на деньги, которые крал из дома. Отец ни о чем не догадывался. Хранил деньги в сейфе, сотенные рубли. Тогда редко у кого в доме были сторублевые купюры. Я приворовывал только у своих родителей, в чужие дома не совался.

ВЕК АТОМНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

Я уже говорил, что папа был богатым. Несмотря на это, уже в четырнадцатилетнем возрасте я сам начал зарабатывать себе на жизнь. В 1958 году вместе с армянином, дядей Данилом из Аскерана я впервые отправился играть на армянской свадьбе. После этого меня часто приглашали играть на таре на свадебных торжествах. За мной приезжали из Алма-Аты, Кисловодска. Это уже потом у людей испортился слух. А в те годы, когда я отправлялся на свадьбы с великим Исламом Рзаевым, все 500, 600, 1000 собравшихся людей могли услышать наше исполнение. А сейчас врубают усилители так, что от настоящей музыки не остается и следа. В результате, никто не в состоянии услышать настоящей, живой музыки. Сдается мне, что со временем люди стали хуже слышать. Возможно, это следствие века атомных технологий, или еще чего-то. А в те годы зрители очень внимательно нас слушали.

После окончания музыкального училища меня отправили работать куда-то учителем, но я не стал преподавать. Вместо этого приехал играть в ансамбле, начали с Исламом ходить на свадьбы. До сих пор играю на свадьбах. До сегодняшнего дня пока ни копейки не получил от государства, но спасибо президенту, недавно присвоил мне звание заслуженного артиста. С большим уважением я отношусь и к нашему президенту, и к министру культуры.

А недавно в Лянкяране после свадьбы мы с моей женой Гюллю отдыхали в ресторанчике на берегу моря, ели рыбный шашлык. Вдруг зазвонил телефон. Звонили из Исполнительной власти, сказали, что президент подарил мне 3-комнатную квартиру. Я тогда воскликнул, дай Аллах здоровья детям президента, нам как раз негде было жить. Наш президент оказывает всем должное внимание, заботу, обеспечивает жильем артистов, беженцев, вынужденных переселенцев. Все мы им очень довольны, весь народ Карабаха.

АНСАМБЛЬ НАРОДНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ АХМЕДА БАКИХАНОВА

В 1966 году в Агдам приехала съемочная группа снимать кино. В составе группы был Эльхан Алиев, который случайно услышал мою игру на таре. Он тоже был родом из Агдама, но работал кинооператором в бакинской киностудии. Ему понравилось моя игра на таре, и когда он вернулся в Баку, то сообщил обо мне Исламу Рзаеву. А Ислам сказал Ахмеду Бакиханову, «Ахмед муаллим, я видел в Агдаме одного тариста, который играет просто фантастически». В общем, меня пригласили в столицу. Я приехал в Баку, поначалу жил у оператора Эльхана на улице Мустафы Субхи, потом перебрался жить на улицу Полухина.

Начал играть в ансамбле народных инструментов Ахмеда Бакиханова. Мы в то время аккомпанировали Теймуру Мустафаеву, Исламу Рзаеву, Зейнаб Ханларовой. Во время исполнения песен она, как правило, подходила ко мне и клала руку на мое плечо. Я исполнял соло на таре, она пела.

Когда я брал тар в руки, из глаз великого мастера Эхсана Дадашева текли слезы. Любили слушать мою игру на таре и другие видные деятели азербайджанской культуры - Саид Рустамов, Афрасияб Бадалбейли, Шамси Бадалбейли, Ниязи. Все они собирались и слушали мою игру на таре.

ДЖИММИ ХЕНДРИКС И РАМИШ, ГОВОРЯЩИЕ С ГИТАРОЙ

Я всегда старался выделиться своей игрой из ансамбля, вносил в свои музыкальные партии какие-то вкрапления, вариации. А потом, как-то в 1967 году мы записывались на радио с Сулейманом Абдуллаевым и Рубабой Мурадовой. В машине Вели была семиструнка, на которой мы иногда бренчали в свое удовольствие. Мы собирались в тот день ехать на свадьбу в Гекчайский район. Так получилось, что гитару принесли в студию, я наиграл на ней мелодию, Сулейман спел. Эта запись сохранилась в радиофонде.

Потом как-то подключил гитару к колонкам-усилителям. Окружающим звучание электрогитары понравилось, мне тоже. И с тех пор я уже более 40 лет не выпускаю гитару из рук. Тогда я предложил заменить тар на гитару, на что Ахмед Бакиханов ответил: «Нельзя, сынок. Наш ансамбль – ансамбль народных инструментов».

Потом покойный Баба-муаллим создал новый ансамбль, куда вместе со мной перешли Автандил, Вели, Борис Геропян. Мы аккомпанировали всем, кто пел на радио и телевидении, в том числе Кямале Рагимли. Я участвовал в студийной записи 24 песен Зейнаб Ханларовой, с которой выступал на стадионе и концертных залах Еревана. Ей очень нравится, как я играю, а я, в свою очередь, очень люблю играть ее песни.

…Когда в 1962 году я пошел служить в армию, то взял с собой из дома свой тар. Командиром нашей части был армянин Авакян. Только он и его жена и дочери воспринимали мою игру на азербайджанском национальном инструменте. Русские ведь не знают, что такое тар. В армии я начал исполнять на семиструнной гитаре русские и цыганские романсы. В армии мы иногда садились на «ЗИЛ-130», ночью ехали к татарам воровать овец. А потом приезжали, готовили шашлык для азербайджанских солдат. Я всегда держался особняком. Для меня не существовало авторитетов. И сегодня на свадьбах разные чиновники подзывают к себе – не иду. Мне часто говорят, типа, запишись на прием. А я это ненавижу…

В годы нашей молодости Автандил Исрафилов хорошо играл в футбол, я же любил волейбол. И когда мы с Исламом собирались ехать на свадьбы, приходилось Автандила забирать в машину с улицы, где он гонял мяч с Анатолием Банишевским. Мы играли на бакинских свадьбах, нас приглашали играть на больших свадьбах в Алма-Ату, Тбилиси, Ереван, Кировакан, Андижан, Чимкент, Самарканд, Ташкент, куда мы летели самолетом. Обычно вопросы оплаты нашего труда обговаривал Автандил, я не лез в это дело, стесняюсь этого и сегодня.

В середине 70-х годов во дворце Ленина проходил большой концерт для райкомовских работников. Я там так сыграл, что весь зал встал и в течение пяти минут аплодировал. На том концерте был и Гейдар Алиев, который под впечатлением от моей игры часто любил повторять, «не трогайте Рамиша». С тех пор для меня везде был всегда только зеленый свет.

Мне очень нравится игра Джимми Хендрикса. Я любил и люблю слушать его записи. Ему как и мне удавалось заставить гитару говорить.

ВОР В ЗАКОНЕ

А в свободное время я ухаживал за девушками. Что еще мужчине надо? Бывало, перед филармонией назначал свидание нескольким девушкам сразу, подъезжал на машине, выбирал одну из них и вместе уезжали.

Потом у меня появилась обезьяна. Орангутан Джульетта. Я научил ее понимать человеческую речь. Бывало, зайдем на авторынок, я куплю себе новые «Жигули» третьей модели за две-три тысячи рублей. Когда же садился в машину, то обнаруживал в своих карманах 2-3 чужих портмоне. Это Джульетта воровала. Была настоящим вором в законе среди животных. Смотрит в глаза, а сама при этом достает из кармана все, что хочешь.

СКРЫТЫЕ ТАЛАНТЫ

Я иногда пою для себя, к тому же я еще и пианист. Когда сажусь играть на рояле, то гармонии подбираю автоматически, специально этому не учился. С детства у нас было пианино. К примеру, когда я бываю в московской гостинице, то обязательно сажусь за рояль и начинаю играть. Меня там хорошо знают, и как только я появляюсь, просят: «Дядя, что-нибудь изобрази». Играю, как правило, старые романсы, русские военные. А вокруг собирается толпа слушателей.

Однажды в Ленинграде зашел в музыкальный магазин купить струны. Увидел красивый рояль. Пока Гюллю платила деньги в кассу, я сел и начал играть. Вдруг услышал английскую речь. Это к роялю подошли трое или четверо иностранцев. Потом уже работавший в магазине продавец перевел, что иностранцы вопрошали, из какой, интересно, страны этот известный профессионал?

…Мы были друзьями с Вагифом Мустафазаде. Сегодня исполнилось ровно 30 лет, как его нет с нами. Все, за что он брался, выходило у него классно. Мугам был у него в крови. И мама его была пианисткой. В голове у него работал совершенный компьютер, Вагиф очень был привязан к сейгяху. Так классно разбирался в мугаме, что волосы дыбом стояли. Как любил повторять Ахмед Бакиханов, левая рука у Мустафазаде - Бетховен, правая – Узеир. Мы часто импровизировали с Вагифом в дуэте. Сначала он импровизировал на рояле, а когда начинал играть сейгях, забул или джахаргях, тут уже мугамы начинал играть я. Бывало, импровизировали целые ночи напролет.

СВАДЬБА И ПОХОРОНЫ

Поехали мы как-то с женой на свадьбу в Шекинский район. Двадцать третьего числа игралась девичья свадьба, двадцать шестого – мужская. Но случилось так, что как раз в день девичьей свадьбы умер отец жениха Вели. В результате, свадьба превратилась в похороны.

А отец девушки влез в долги, пригласил на пиршество 500-600 гостей. В общем, похоронили отца жениха, посидели на поминках. Гюллю зашла в дом, посидела с родственниками усопшего, поплакала, а потом мы с ней украли Вели. Втайне от всех я посадил жениха в машину, поехали в дом к невесте. Приехали, Гюллю зашла в дом, увидела плачущую невесту, одетую в черное платье. Посадили невесту и ее маму в мою машину, Гюллю объяснила им план дальнейших действий. Приехали в Шеки к магазину свадебных платьев. Купили за свои деньги девушке подвенечное платье. Переодели невесту. Сказали ей, что нельзя с мертвыми умирать. Так ведь случается, что у одних свадьба, у других – похороны. Это жизнь.

Поехали на моей машине обратно к месту торжества. Посадил я там Вели рядом с его невестой. Сыграл на гитаре пару-тройку серьезных вещей. Через час-полтора забрал невесту и жениха, сказал в микрофон «Поздравляем. Вы играйте свадьбу. А нам пора уезжать, потому что молодожены чувствуют себя неважно». Не сказал, что такое горе приключилось. Высадили невесту, приехали к Вели участвовать в поминках… Недавно сорок дней вышли, они 5 лет были обручены. Вот так вот, сыграли свадьбу Вели.

Вообще часто бывало, что играли на свадебных празднествах у бедных. Без денег играли в деревне Гёйлюк Шекинского района. На свадьбах бывших детдомовцев тоже.

А свою жену Гюллю я знаю с ее малых лет. Ее отец, тарист Джон, был моим учителем, преподавал в Агдамской музыкальной школе. А Гюллю, оказывается, была в меня влюблена с самого детства. Я провожал в детский сад дочь своего учителя, не догадываясь о том, что она меня любит. А теперь уже прошло 30 лет, как мы заключили Кябин и живем вместе.

БЕЗ КОЛА И ДВОРА

В 1992 или 1993 году я остался без дома и денег. В то время я продал дом, а вырученные с его продажи деньги в течение недели растратил в Масаллы. Тогда на выручку мне пришел один из министров. Он пригласил меня к себе и засунул мне в карман 5-6 тысяч долларов. Дай Бог ему здоровья, на эти деньги я за 4500-5000 долларов купил подержанный «Мерседес». Жили мы с женой в различных местах, и на квартире друга или же у Симы-ханум в Сумгайыте. Спали в салоне «Мерседеса».

А в один прекрасный день мой хороший знакомый Бахтияр из Грузии сообщил мне, что в Ярославле играется крупная свадьба. А я не люблю лететь самолетом. Но, подумал о том, что мы не имеем своего дома, ночи проводим в машине, просыпаемся под утро замерзшими. В общем, поехал в Ярославль, сыграли там свадьбу. Вышло так, что остались жить в течение 5-6 лет в Москве. У меня телефоны оставались включенными. Когда многим стало известно о том, что я нахожусь в Москве, мне стали звонить многочисленные друзья. Два или три раза приглашал к себе «АСТ Тельман», помогал чем мог его брат, генерал Вагиф. Играл я иногда в ресторанах, на азербайджанских свадьбах. Заработанные деньги отдавал Гюллю, которая присылала их сюда Гаджи Сабухи, который приобрел для нас здесь двухкомнатную квартиру.

Потом вернулся в Баку. Меня приглашают обратно в Москву. Мне 65 лет, и я не хочу туда. Я очень люблю Москву, там у меня много друзей. Но больше всего в своей жизни люблю наш родной Баку.

Расим Бабаев