«В Израиле армянское лобби угрожало, что с моими детьми может что-то случиться…»

Эксклюзивное интервью Vesti.Az с заместителем главного редактора израильской газеты «Новости недели» Петром Люкимсоном.

- Петр, для меня стало большой неожиданностью известие о том, что до репатриации в Израиль Вы жили в Азербайджане. Расскажите, пожалуйста, о себе.

- О себе могу рассказать, что я родился в Украине, где жила моя бабушка. Мама приехала из Баку в Украину для того, чтобы бабушка оказала ей помощь с маленьким ребенком в первый месяц после моего рождения. Однако всю свою сознательную жизнь, во всяком случае, ее первую половину, я прожил в Баку. Учился я в обычной бакинской школе N 14 в 3-м микрорайоне. Рос я на улице Мусабекова, жил в азербайджанской среде. Поэтому, азербайджанцы были для меня всегда соседями, друзьями. У нас никогда не было разделения по национальному признаку. Честно говоря, о том, что я еврей, мне стало известно только тогда, когда я приехал в Беларусь к другой моей бабушке.

- Да, Баку был настолько космополитичным городом, что проживавшие здесь люди никогда не задумывались о своей национальности…

- Совершенно верно. Мы вообще не задумывались о том, какой национальности человек. Потом я поступил в вуз на химический факультет, но занятия литературой не прекращал. Постепенно я стал печататься в периодической печати Азербайджана, например, в газете «Молодежь Азербайджана» и «Литературный Азербайджан». В 1988 году, после того как три года отработал по распределению, я пришел в газету «Elm».

- Это было время начала событий в Нагорном Карабахе. Какая ситуация складывалась в Баку в тот период?

- Это просто так совпало. Газетой «Elm» тогда руководил Айдын Салимзаде, кандидат наук, защищавшийся, кстати, в Москве в Академии наук у небезызвестной Галины Старовойтовой. Это был настоящий патриот. Когда начались события в Карабахе, Салимзаде стал организовывать литературный отпор армянам. И тут происходят известные события в Сумгайыте. Я считаю, что те события нанесли огромный ущерб Азербайджану, так как они позволили противоположной стороне спекулировать на этой теме. Салимзаде искал способ, как донести стране и миру правду о событиях в Сумгайыте. С этой целью он обратился к академику Зие Буньятову, который написал в нашей газете статью «Почему Сумгайыт?». Как вы знаете, эта статья вызвала огромный резонанс во всей советской прессе.

- Петр, а что чувствовали в то время Вы, бакинец, когда произошли печально известные события в Сумгайыте?

- Для меня это был шок. Я в то время как раз начал работать в газете, а мой близкий друг Ильгар Алиев тогда работал инструктором в ЦК комсомола республики. Находясь у меня дома в гостях, он рассказал о вагонах с беженцами из Армении, как из них выносили трупы людей, о том, как 1-й секретарь ЦК КП Азербайджана Кямран Багиров распорядился отогнать эти вагоны в Сумгайыт. Часть беженцев была убита в Зангезуре, другая часть погибла уже в вагонах на пути в Азербайджан. Как Вы помните, на улице же была зима, и люди, ехавшие в неотапливаемых товарных вагонах, умирали от холода. Рассказывая о том, что он увидел, Ильгар с горечью сказал: «Ты знаешь, Петр, если бы мне в тот момент попался на глаза армянин, то я его просто убил бы голыми руками».
Вы понимаете, это сказал человек, который был сама толерантность, интеллигент до мозга костей! Это было страшное признание, такие чувства до этого были неведомы нам. И тогда я понял, что происходит что-то страшное. До этого я знал все по рассказам людей.

И вот, сразу же после выхода статьи Зии Буньятова я стал работать в газете «Elm».

- Вы помните свое первое редакционное задание?

- Конечно, помню. Первое мое задание было поехать в Министерство сельского хозяйство Азербайджана. Дело в том, что в НКАО было отделение Минсельхоза, где собирался уникальный ботанический генофонд Азербайджана. Это была уникальная коллекция. И вдруг работников этого отделения не пустили в НКАО. Более того, армяне разгромили все отделение, уничтожив собираемую там десятилетиями коллекцию. А директора этого филиала забросали камнями, разбив ему голову.

Так вот, я делал интервью с директором этого филиала, который сокрушался вовсе по поводу своей разбитой головы, а по поводу уничтоженной коллекции. Мой первый материал в газете так и назывался «Кто даст отчет?». Я имел в виду не отчет отделения Минсельсхоза, а отчет за происходящее. Из-за этого материала армянская пресса сразу же зачислила меня в антиармянские журналисты. Потом у меня были еще несколько реплик, интервью и материалов на эту тематику.

Вы знаете, после того, как я стал работать в этой газете, многие мои старые друзья почему-то перестали подавать мне руку при встрече. Мол, я пропагандирую азербайджанский шовинизм. Но я считал, что мы делаем работу по донесению до людей всей правды о Карабахском конфликте.

Я прекрасно помню, как трудно нам было работать, ведь тогда свирепствовала цензура в СМИ, в Баку было военное положение. Помните, как было у Джалила Мамедгулизаде, когда цензура снимала в журнале «Молла Насреддин» тот или иной материал? Вот и мы тогда поступали точно так же: выпускали газету с пустыми страницами, на которых должны были быть снятые цензурой наши материалы. Мы действительно сражались, и я был на передовой линии информационной войны, которую вынужден был вести Азербайджан с Арменией. К сожалению, в тот период мы ее проигрывали.

- Как Вы считаете, почему?

- Когда известный азербайджанский журналист, завотделом в журнале «Литературный Азербайджан» Александр Грич (Александр Романович Гуревич – ред.) опубликовал в «Литературной газете» в Москве свой ответ Зорию Балаяну, то мы ожидали резонанса, а в ответ получили молчание. То есть, мы кричим, а нас не слышат. Такое странное и страшное ощущение. Вы понимаете, целая полоса вышла «Литературке», самой многотиражной газете того периода, где со стороны неазербайджанцев четко представлена справедливая позиция Азербайджана в Карабахском конфликте, а в ответ молчание.

Что делать? Мы оказались в определенном тупике. И вот в таких условиях, в 1991 году я принял решение уехать в Израиль. Честно скажу, я не хотел покидать Азербайджан.

- Что послужило причиной Вашего отъезда в Израиль?

- Для вас это, наверное, прозвучит смешно: в Баку было голодно. У меня есть повесть «Последний полтергейст», в которой ведется этот спор: уезжать или не уезжать из Азербайджана? Один из героев повести Ильгар говорит, что, покидая Баку, мы предаем этот город. На что другой герой отвечает, что это город их предает. Однако Ильгар парирует: «Нет, это именно вы предаете город, так как вам не понравилось, что город переходит в общении на родной язык. Но ведь это нормально. Если вы действительно наши друзья, то вы должны остаться и понять, что мы хотим быть самими собой».

Действительно, в Баку тогда было очень голодно. Я работал, а супруге моей становилось все трудней доставать продукты питания. В один из дней я пришел домой и сразу же почувствовал неприятный запах. Подобного запаха никогда не было в нашем доме. Я спросил у супруги, в чем дело. Оказалось, что она в кооперативе купила полтора килограмма сала, которое решила сварить. Вы понимаете, больше ничего она не нашла и наши дети должны были есть свинину. Тогда я понял: нужно уезжать.

- Но Вы ведь тоже прекрасно понимали, что покидаете город в самый трудный для него момент, когда он нуждался в вашей поддержке?

- Да, было голодно, но ситуация потихонечку стала стабилизироваться. Поэтому я не могу сказать, что мы покидали страну в самый тяжелый для нее момент. Я зарабатывал вполне прилично, однако моя супруга на это говорила мне: «Ну, достань тогда на эти деньги продукты питания». Но у меня не было на это времени, так как я должен был работать, чтобы зарабатывать на жизнь.

Как бы то ни было, но мы все же уехали в Израиль. Я думаю, что моя карьера в Израиле сложилась вполне удачно.

- Мы еще вернемся к Вашей журналистской карьере в Израиле. А сейчас не могли бы Вы рассказать о кровавом инциденте, произошедшем после ввода Советской армии в Баку? Насколько мне известно, Вы провели журналистское расследование гибели под гусеницами танка четырех азербайджанских ученых…

- Когда в ночь с 19 на 20 января 1990 года началась стрельба возле ЦУМА, а я жил тогда рядом, я выскочил из дома, смотрю, на улице Гуси Гаджиева стоят танки. Но ведь
еще 17 января ситуация в Баку в принципе нормализировалась. Как сейчас помню висевшие в городе плакаты: «Русские и евреи, не уезжайте из Баку». Я сам был на связи с руководством Народного фронта Азербайджана, которое рассказало мне, что все события в Баку были хорошо спланированной провокацией. Однако НФА удалось стабилизировать ситуацию в городе. И вот в тот момент, когда НФА взял все в свои руки и стал наводить в городе порядок, когда вмешательство Москвы уже стало ненужным (оно было нужно в самом начале, а не после того, как НФА успокоил город), в город вошла армия.

Значит, в ту ночь я подбежал к солдату и спрашиваю: «Что ж вы делаете? Ведь в городе все было тихо. Почему вы стали стрелять?». Ну, меня, естественно, прогнали с улицы и я вернулся домой.

Эти события я описывал в своей книге «Нагорный Карабах: хроника конфликта».

- Уж не из-за этой ли книги армянская пресса окрестила вас летописцем Везирова?

- Да, я думаю именно из-за этой книги, потому что в ней охвачен период с 1988 по 1991 годы. Хотя, с Везировым я никогда не общался.

В ту ночь я понял, что произошла бойня. Естественно, что все это время мы были в городе. В феврале или марте 1990 года люди уже стали выходить на работу. И вот на дороге, ведущей из Баку в Сумгайыт, произошла кровавая трагедия. Группа ученых, которые работали в сумгайытских институтах, ехали на работу. Это были уникальные ученые. Как сейчас помню, один из них разрабатывал кардиологический препарат. Эти люди занималось работой, важной для всего человечества. И по дороге на них наехал БТР, который стоял на обочине. Он просто направился на машину с учеными и переехал ее. Четверо из пяти находившихся в машине людей погибли.

Мы инициировали журналистское расследование, чтобы доказать, что это было очередное преступление Советской армии против мирного азербайджанского населения. Я проводил расследование вместе со своим другом Махиром Караевым, который тогда был заместителем редактора азербайджаноязычной версии газеты «Elm», а я был заместителем редактора русскоязычной версии газеты. Мы тогда ввели новый тип подачи материалов, чередуя материалы на русском языке вставками на азербайджанском, и наоборот. Я понял, что все происходящее в Азербайджане было колоссальной провокацией союзного Центра.

Конечно, нам чинили всяческие препятствия. Армия делала все, чтобы замести следы своего преступления. Вплоть до убийства следователя военной прокуратуры, который был убит в центре города. Армия пыталась представить наезд БТР на машину с учеными как случайное ДТП. Вы представляете, чтобы БТР мог случайно наехать на машину? Как бы то ни было, на суде лишь водитель БТР был признан виновным, получив два года тюрьмы. А все остальные виновные смогли избежать наказания. Даже командир взвода, который, по нашим данным, отдал приказ раздавить машину с учеными.

Конечно, мы пытались поднять шум, но завершить расследование нам не позволили. Дело поручили вести молодому следователю-азербайджанцу, который, желая выслужиться, повел следствие по нужному армии руслу. К сожалению. Следователь пытался убедить нас, что это был случайный наезд. А вы много видели следователей прокуратуры, которые пытаются оправдать виновного, а не обвинять? Там вообще было много странностей.

В 1990 году я написал реплику «Тьфу на вас». Если Вы читали Джафара Джаббарлы, то помните, что это фраза из его пьесы. В реплике я описывал ситуацию, при которой люди в Азербайджане в 1990 году сначала сжигали свои партбилеты, а потом, когда положение стало нормализироваться, стали восстанавливаться в партии, которая, по сути, была партией убийц.

После этого меня вызвали в местный партком, и заставили публично извиниться. То есть, меня приперли к стенке. Поэтому я ушел из газеты «Elm». Несколько месяцев я был безработным, семья жила на то, что я получал, готовя дипломные и кандидатские работы.

Потом я стал редактором газеты «Азербайджанский бизнес-сигнал». А в 1991 году, как уже сказал, состоялся наш переезд в Израиль.

- Продолжали ли Вы освещать Карабахский конфликт в Израиле?

- Поначалу я писал в израильских газетах. Написал пару крупных вещей, которые были опубликованы, и потом меня пригласили на постоянную работу. И первым, что я начал писать на этой работе, это материалы рубрики «Нагорный Карабах: хроники конфликта», в которых я из номера в номер рассказывал правду о Карабахском конфликте. Я знаю, что у очень многих людей в Израиле после публикации этих материалов открылись глаза на этот конфликт. На дворе уже был 1992 год.

Я пытался донести правду, в частности, о том, что произошло в Сумгайыте. Ведь многое там до сих пор остается загадкой. Кто был организатором и вдохновителем этих погромов? Почему за несколько дней до событий из города выехали армяне-цеховики и прибыли армянские кинематографисты? Откуда у погромщиков были точные адреса домов и квартир, в которых проживали армяне?

Когда стали выходить эти материалы, в израильской прессе начался вал весьма резких статей против меня. Даже доходило до таких плоских шуток, что, мол, видимо какая-то армянка в Баку отказала мне в любви, и поэтому я такой злой на весь армянский народ. Мне было одновременно и смешно это читать, и жутко обидно.

И вот в один из дней в моем доме раздается телефонный звонок. Голос на том конце провода: «Ты что вообще пишешь? Ты плохо пишешь про армян. А ты не думаешь, что с тобой однажды может что-то плохое случиться? К тому же, мы знаем, где учатся твои дети. И с ними тоже может что-то плохое случиться».

Естественно, этот звонок меня не остановил, и я продолжил доносить правду о Карабахе. Но я испугался за детей, и поэтому был вынужден перевести их в другую школу.

Любопытно, что я потом еще несколько раз сталкивался с армянским лобби. В Израиле вообще довольно активная армянская община. Хочу сказать, что я нормально отношусь к армянам. Пусть этот народ живет и процветает. Но зачем захватывать чужие земли и вести себя не по-человечески? Вот это вызывает возмущение.

Следующее столкновение с армянами произошло в 1997 году, когда Университет Тель-Авива решил присвоить звание почетного доктора, а мэрия города – почетного жителя, - американскому профессору Бернарду Льюису, который принадлежит к числу тех, кто категорически отрицает «армянский геноцид». Напротив мэрии Тель-Авива в связи с этим состоялся митинг протеста армян. Мол, как может мэрия давать звание почетного гражданина человеку, который отрицает «факт армянского геноцида».

И я написал репортаж с этой акции протеста. Я написал, что это была самая странная акция протеста за все время моего пребывания в Израиле. Какое они имеют право диктовать нам, что можно делать, а что нельзя? Если мы считаем этого человека достойным, то мы присваиваем ему такое звание. И тут поднялась истерия, на меня посыпались телефонные звонки с угрозами, звонившие также требовали предоставить армянским публицистам место для публикации опровержения моего материала. Тогда редактором газеты был бывший бакинец Давид Кон, который однозначно поддержал меня.

- Петр, 27-31 марта Вы посетили Азербайджан вместе с группой израильских журналистов и политтехнологов. Это был Ваш первый после отъезда визит в родной город?

- Да, это мой первый визит после 1991 года. Хотя я много писал о Баку, например, цикл повестей «Бакинские сказки». В Баку же происходит часть действий вышедшего в Москве романа «Запасной вариант». Скажу честно: я просто боялся ехать в Баку. Приезжавшие из Баку начинали рассказывать о том, как преобразился мой родной город с момента моего отъезда в 1991 году. Мол, теперь это совершенно другой город, там сейчас совсем другие люди. И я просто боялся приехать и не узнать мой город! Меня это пугало.

Даже вернувшийся из одной из поездок в Баку большой друг азербайджанского народа Иосиф Шагал сказал как-то мне, что не узнал свой родной город. И сейчас я понимаю почему. Ведь я жил в центре города, а он жил на улице Мусабекова, которая действительно изменилась до неузнаваемости.

Когда мне поступило предложение посетить Баку, то меня охватил страх. Я долго раздумывал: ехать или нет? Я боялся разочарования. Но, скажу Вам, что все, что произошло с Баку, произвело на меня действительно позитивное впечатление. Хотя, центр города я узнал, также я узнал те места, где раньше жил. Я даже посетил дом, в котором раньше жил, и который расположен на улице Азизбекова.

На самом деле, Баку не изменился. Нет, он, конечно, изменился внешне. Но стержень, дух города, остался.

Бахрам Батыев

• Пашинян назвал "значительным успехом" протокол о делимитации границ Азербайджана и Армении
• Ильхам Алиев: На протяжении веков Азербайджан был местом слияния культур - ВЫСТУПЛЕНИЕ
• Заявления Байрамова и Мирзояна со встречи в Алматы - ВЫДЕРЖКИ