«Амалия Панахова постоянно вставала у меня на пути, а Хокума Гурбанова считала себя Богом» - НАРОДНАЯ АРТИСТКА РАСКРЫЛА ТАЙНЫ  - ФОТО

Желание встретиться с ней у меня было всегда, но каждый раз мои коллеги отговаривали меня, мол, «она живет одна, боится, двери никому не открывает». Но однажды я все-таки постучала в ее дверь. Тишина. На мой стук вышла соседка: «Она дома, стучите сильнее, откроет».

Я постучала еще раз и услышала легкий шорох за дверью.

 

- Я – журналистка, хочу с вами  побеседовать.

 

- Я никому не даю интервью.

 

…Через пару минут я уже стояла в прихожей квартиры. Проявленное внимание и такт довершили дело.  Единственная комната, которая служила и кухней и спальней одновременно,  блестела чистотой. Наш разговор с известной актрисой, Народной артисткой Азербайджана Сафурой Ибрагимовой растянулся на пять часов, вместо запланированных пяти минут.

 

- Сафура ханум, ваша семья была обеспеченной, однако, в середине прошлого века вам пришлось пережить ссылку. Ваше детство и юность были достаточно трудными. Как в таких условиях появилось желание  стать актрисой?

 

- Мой отец в Баку владел недвижимостью, имел собственный магазин. Его лишили всего состояния из-за того, что он занимался торговлей, а нас сослали в самое отдаленное село страны.  Жители этого села отличались невероятной отсталостью, неграмотностью и дикостью. Как-то раз,  средь бела дня,  муж разрубил топором ногу жены. Эта картина до сих пор перед моими глазами. Я была ребенком, но очень хорошо помню, как они нас мучили. Таскали за волосы, закидывали камнями. Жаловаться куда-либо мы боялись. Моя мать велела нам молчать, иначе нас могли бы лишить последнего куска хлеба. В те годы, даже после возвращения в Баку, мы продолжали голодать, хлеба не было совсем. Когда мне было 4- 5 лет, моя мать выталкивала меня за дверь, чтобы напоить младших брата и сестру молоком. Я помню голодные годы и в старшем возрасте.  У меня было пальто красного цвета. Моя мать пыталась его силой с меня снять, чтобы продать и на вырученные деньги купить продукты. Но слезами и криком я не позволила это сделать.

 

- Если не ошибаюсь, ваш отец был дважды женат…

 

- Да, до моей матери он был женат и имел от этого брака детей. Общение со сводной сестрой у меня началось после восьмого класса. Она была намного старше меня и так и никогда не приняла мою мать. Каждый раз, когда я к ним приходила, она говорила, - иди к маме, разве ты не скучаешь по ней?

 

- Вы с детства мечтали стать актрисой?

 

- Моей самой большой мечтой было стать врачом. После окончания школы я подала документы в вуз, готовилась. Я  даже купила для первого экзамена красивое платье бордового  цвета. Я подала документы в медицинский институт, но с последнего экзамена срезалась. И осталась не у дел, без работы. Муж моей сестры в то время работал на судне. Я обратилась к ней с просьбой помочь мне устроиться на работу.  Ее муж помог мне и нашел для меня работу. Но желание учиться у меня не пропало. У моего дяди была большая библиотека. Втайне от него я все книги  прочитала.  Однажды, моя подруга отвела меня на недавно созданный Адилем Искендеровым  актерский курс. С того самого дня, каждый день после работы я посещала его. Как-то раз, на одной из репетиций Адиль муаллим сказал мне, - поднимись-ка и ты на сцену,  проверим тебя тоже. Задание было таким: я должна была бежать от внезапно бросившейся  на меня на улице с лаем собаки.

 

 Похожая история со мной произошла  в детстве, когда училась в четвертом классе.  Поэтому я не смогла исполнить эту роль, как он того хотел. Я сказала ему, - что вот если бы на меня лаяла реальная собака, а не человек, тогда бы я побежала. Помню, как Адиль муаллим, сняв с себя пиджак, ловко забрался на сцену и показал мне это задание. Мы все были поражены. Он обратился ко мне: «Вот смотри, на меня тоже лаял человек, однако, роль я пережил. Но твоя искренность мне нравится». Знания, полученные мною на курсе Адиль муаллима, очень помогли мне в дальнейшем во время учебы в университете на курсе Рзы Тахмасиба. Отец очень любил и  уважал меня, никогда  не обижал, а моя мать не хотела, чтобы я стала актрисой. И всегда меня проклинала за то, что я выбрала эту профессию.  «Не одеть тебе никогда свадебное платье и фату!», - говорила она.

 

- Проклятие вашей матери сбылось?

 

- Не знаю… Насколько я знаю, проклятие отца тяжелее, чем матери. В общем, еще учась в институте, меня приняли на работу в Аздраму. В то время в театре были свои корифеи. Моими партнерами в моем первом спектакле стали Фатьма Гадри и Хокума Гурбанова. В спектакле Хокума ханум была моей мачехой.

 

- Сафура ханум, говоря об Хокуме ханум,  хотелось бы вспомнить, что по слухам, в тот период, когда вы пришли в театр, она была в нем  единственной примой. Имела ли она такой властный и деспотичный характер, как говорят?

 

- Безусловно, Хокума ханум была деспотичной женщиной. Всегда говорила правду в лицо. Если испытывала к кому-то неприязнь, никогда ее не скрывала. В театре только Фатьма Гадри могла ей что-то сказать. Другие актеры просто не посмели бы это сделать.    

 

- Правда ли, что они были в вечной ссоре с Наджибой Меликовой?

 

- Нет, не совсем так. Иногда они общались, но Хокума ханум не подпускала ее к себе близко. Когда я пришла в театр, моих ровесников там не было, поэтому я осталась одна. Через два года после меня пришла Амалия Панахова, через четыре - Шафига Мамедова, Зарнигяр Агакишиева. Они не считались нашим поколением. Ни с кем из них Хокума ханум не общалась и домой к себе не впускала.

 

- Как вас встретило в театре старшее поколение?

 

- Так как в театре  кроме меня молодой актрисы не было, на меня посыпались все молодые роли. Даже Наджиба Меликова дала мне роль в спектакле «Вот тебе и на», посоветовавшись заранее с Мехти Мамедовым. Потому что она сама для этой роли была уже старой и полной. 

 

Вы упомянули об Хокуме ханум. Она очень грубо со мной обращалась. В спектакле «Сердце матери» я играла ее пятилетнюю дочь. Она могла нагрубить мне и на репетициях и во время спектакля. По роли я должна была подойти к ней,  как того требовала роль, показать рисунок и обратиться  к ней со словом «мама». Для того чтобы образ получился более мягким, я часто брала ее за руку. Тогда Хокума ханум начинала кричать на меня, - я тебе что, подруга, что ты каждый раз хватаешь меня за руку. Позже мне сказали, что она была завистливым человеком, молодых близко не подпускала.  Представьте себе, что, будучи уже пожилой актрисой, она исполняла роль шестнадцатилетней Жанны Д’Арк. Ей говорили, что  - для этой роли ты уже стара, пусть Амалия сыграет.  Но она не позволила. Тогда Амалия написала об этом в газету. Потом стало известно, что Амалию подговорила Фатьма Гадри. Они хотели посадить Хокуму на место. Потому что она, на самом деле, ни мне, ни пришедшим после меня актрисам не давала возможность исполнять главные роли. Она успокоилась только, когда постарела. Да и прежних ролей у нее уже не было.

 

- А режиссеры вас не защищали?

 

- Однажды покойный Тофиг Кязымов сказал, как только я открою книгу, так и  для тебя и других актрис нахожу роль, а для Хокумы ролей нет. Как-то он разозлился на нее и сказал, - Хокума, что я могу поделать, если для тебя ролей не пишут?  И правда, те роли, которые хотела играть Хокума, ей не подходили по возрасту. К тому же, многие драматурги не хотели с ней работать из–за её тяжелого характера. Она была сложным человеком, но я к ней привыкла. Если Тофиг не давал ей роль, она жаловалась на него в верха. После этого его в театре стали притеснять, связывать по рукам и ногам.

 

- Сафура ханум,  вас могли при построении мизансцен отодвинуть в тень, чтобы пробиться самим?

 

- Конечно. Амалия Панахова постоянно вставала у меня на пути. Правда, она была сильнее меня как актриса, но я была естесственой. Казалось, что характер Хокумы ханум передался Амалии. Хокума и вправду считала себя Богом в театре, ей никто не смел перечить. Всего раз я видела, как на нее накричал Мехти Мамедов.

 

- По какой причине?

 

- Постановку спектакля «Человек» Самеда Вургуна ставил Мехти Мамедов.  Он очень тщательно работал над спектаклем. Многие актеры получили в ней роли, он даже привлек для массовых сцен заслуженных артистов. В то время в наш театр пришла новая актриса. Хокума ханум играла в спектакле роль Сехер. Она заказала для себя платье из  блестящей темно-синей ткани. После того, как наши сценические платья были готовы, Мехти муаллим вместе с художником должны были их посмотреть. Мы все собрались на сцене. Мехти муаллим побеседовал с нами, дал задания. Вдруг он заметил молодую актрису. Она была не в выбранном для себя платье, а в обычной одежде. Когда он спросил о причине, актриса ответила, что Хокума ханум не разрешила. Она и вправду сказала девушке, «иди и сними платье, или же я  его порву». И сделала она это потому, что их платья были одного цвета.

 

Слова актрисы сильно разозлили Мехти муаллима. Разве можно было ему такое сказать? «Я никому не позволю нарушать установленные мною правила!». Никогда ни от кого не слышащая упреков Хокума ханум встала с места  и вся побелела.  Мехти Мамедов  объяснил ей:  «Хокума, хоть ты и племянница Муслима Магомаева, но не следовать моим правилам ты не можешь. Ты можешь кричать на Алескера Шарифова, Ашрафа Гулиева, Тофига Кязымова, но только не на меня».

 

- Сафура ханум, правда, что старое поколение мешало Тофигу Кязымову вводить новшества?

 

- Тофига сверху донимали. Кем были те люди – неизвестно. Но тот факт, о котором вы говорите, действительно имел место. Мы знали, что Хокума ханум на него жалуется. Ее близкие родственники занимали в Москве высокие посты.

 

- А вас в театре кто- нибудь защищал?

 

- После Тофига Кязымова спектакль «Мертвецы» ставил и Алескер Шарифов.  Если в предыдущей постановке я играла роль Назлы, то в этой Алескер муаллим  хотел поставить меня в массовку. Как он ни старался, я этого не сделала. Помню, как его жена Махлуга ханум сказала ему, - «ты неправильно поступаешь, Алескер». В целом, я ни с кем из актрис не дружила.  Потому что видела, что отношение ко мне новеньких в театре было по типу «отойди в сторону». Казалось, что они с собой принесили театр зависть и злобу.  Когда я пришла в театр молодой актрисой,  у меня конкуренции не было. Возможно, в противном случае, я себя вела бы также.  

 

В первые годы в театре меня немного поддерживала Фатьма Гадри.  Она часто делала замечания Хокуме ханум. Говорила, что эта девушка хорошо работает, к тому же в спектакле – твоя дочь, а держать тебя за руку требует роль. Почему ты ее ругаешь? «Хокумушка, так нельзя». Они часто говорили на русском языке.

 

- А Хокума ханум что отвечала?

 

- Она говорила, - я против нее ничего не имею, просто она мне чужая, поэтому, когда дотрагивается до меня, я раздражаюсь.

 

- Сафура ханум, коснувшись темы «чужих», что вы можете сказать? Стал ли театр для вас родным?

 

- С первого дня моего появления в театре, я к нему прикипела. Правда, когда меня стали там мучить, мне пришлось его покинуть. Мой внутренний голос подсказывал мне, - беги отсюда. Были  те, кто  желал моего ухода из театра. Меня даже хотели свалить с ног во время выступления. В  спектакле «Севиль»  одну ступеньку лестницы на сцене, по которой я спускалась, не прибили. Я об этом, конечно, не знала. Когда я делала шаги,  я интуицивно почувствовала пустоту под ногой. Если бы я ступила туда, то упала бы лицом на сцену. Тогда  меня спас Бог. После спектакля я пошла прямо к Тофиг муаллиму. Он сказал мне, - Сафура, виновных Бог сам накажет. Мы, театр пытаемся тебя защитить.

 

- Кто это сделал?

 

- Рабочий театра. Но кто ему это поручил, я так и никогда не узнала. Потом он умер. До сих пор эта история остается тайной для меня. Но в целом, я ощущала негативное к себе отношение. Я понимала, что новое поколение мечтает о том, чтобы старое  покинуло театр по собственному желанию.

 

- Вам об этом что- нибудь конкретно говорили, или вы просто чувствовали?

 

- И намекали, и говорили. Открыто заявляли, - ты исполнила все роли, все получила, можешь уходить. Тогда мне было около шестидесяти лет.

 

- Поэтому вы отстранились из театра?

 

- Я написала заявление об уходе по собственному желанию. Сказала, что болею,  нуждаюсь в лечении. Меня никто не увольнял. Даже Алиаабас (Алиаббас Гадиров – ред.) не хотел меня отпускать. Он оставил меня в театре еще на месяц. Сказал, - иди, отдохни,  подлечись и возвращайся. Он очень  хотел, чтобы я  осталась  в театре. Говорил, - кто же будет обучать молодых?  Но  я настаивала.  Я говорила Марахиму Фарзалибекову, что актрисы  играют  служанок  не как служанок, а как господ, их ногти не должны быть покрыты лаком. Как никак, я тоже трижды исполняла роль служанки, и ни разу на моих ногтях лака не было, я даже не пользовалась помадой. За то, что я указывала на такие моменты, меня не любили.  В театре между собой говорили, - уберите ее из театра, она уже давно пенсионерка. Они исподтишка подстрекали Алиаббаса. Он не раз был моим партнером в спектаклях, он знал мой потенциал, профессионализм, поэтому ему было стыдно отстранять меня от театра. Но я оставила свое заявление у него на столе и ушла. Потому что, если бы я этого не сделала, то рано  или поздно, я бы ушла из этого театра с какой-либо травмой. А Алиаббас свое слово сдержал.  Еще на один месяц я осталась в театре. Роль в спектакле  «Государь и  дочь» стала моей последней ролью.

 

- С кем из актеров у вас был лучший тандем?

 

- С Гасаном Турабовым и Самандаром Рзаевым. С Гасаном мы учились в одной школе, а потом работали в одном театре. Он был прекрасным актером. Ему был присущ особый тонкий стиль игры. Я даже немного стеснялась, когда он был моим партнером в спектакле «Севиль». Потому что у него были уникальные актерские работы.  В «Гамлете» он играл Гамлета, а я Офелию.  Специально для него в этом спектакле была установлена железная лестница. Только он ею пользовался. Самандар же был отличным актером, незаменимым человеком и обладал врожденным талантом. Он был мягким и кротким человеком.  Он не был удостоин звания народного артиста, а Расим Балаев его получил. Его это очень расстраивало. Однажды я возвращалась с работы домой, когда увидела его прогуливающимся во дворе театра в раздумьях, держась за голову.   Я окликнула его, но он настолько был занят мыслями, что не заметил меня. Я пожурила его, сказала,  что он - большой актер, народ его любит, и если у него есть проблема, не надо ее демонстрировать, лучше сдерживать себя.  А он ответил, - «но это же меня задевает. Расим – хороший актер, но в театр его привел я, репетировал с ним, когда было необходимо. Почему его наградили раньше меня». Я постаралась его успокоить, привела свой пример.  Потому что мое имя уже10 лет назад было представлено на звание народной артистки,  и каждый год из списка удалялось.

 

- Вам мешали сниматься в кино?

 

 - Конечно, скрытых завистников было немало. За спиной говорили, -  нас не приглашают, а Сафуру снимают, наверное, у нее есть связи. Но, клянусь, что у меня никаких связей не было. В фильме «Удар в спину» в роли Зибы, которую сыграла Амалия Панахова, Ариф Бабаев хотел снять меня.  Потому что Ариф  муаллим уже знал  меня по  фильму «Яблоко как яблоко».  Ему понравилась моя игра, поэтому он сказал мне, - я сниму тебя  в «Ударе в спину». Но покойная Амалия не пустила. Она говорила, - хватит уже, все роли вы отдаете ей, эту роль дайте мне, я с ней справлюсь. Справедливости ради надо сказать, что она, действительно,  справилась. Мне очень понравился созданный ею образ Зибы. Адиль Искендеров не хотел снимать меня в роли Дильбяр в «Севиль».  Он говорил: «Пусть Сафура играет роль самой Севиль, или Гюлюш, но не Дильбяр. А роль Дильбяр отдайте Амалии, или Шафиге.  Но Шафигу снимать режиссер не хотел. Он хотел видеть в этой роли  красивую актрису, а Шафиге этого не хватало. Потом он мне сказал, что я отолично справилась с  ролью Севиль.  На пробы фильма «День прошел»  меня тоже приглашали, но потом в фильме снялась Лейла Шихлинская. Знаете, многих, обошедших меня в популярности актрис, уже нет в живых.  Allah rəhmət eləsin!

 

- Какое то время вы были замужем, но потом разошлись, что послужило причиной?

 

- 5 лет я была замужем. У нас был официальный  и религиозный брак. Мы любили друг друга. Он был умным, красивым. Но у нас не было детей, поэтому, спустя пять лет  мы расстались. В то время на актрис смотрели косо, к браку с ними относились несерьезно. Но он всегда меня уважал, немотря на то, что я была актрисой. Даже говорил, что если у нас не будет детей, мы можем взять ребенка из десткого дома. Но потом, его сестра, моя золовка, которая оставалась у меня дома, носила мою одежду, стала на меня нападать с требованием оставить ее брата в покое, дать ему возможность жениться на другой. Мой муж женился на мне без согласия своей семьи.  Его мать говорила,  что даже на смертном одре не даст своего согласия на этот брак. Я только позже узнала, что мой муж прежде  был обручен со своей двоюродной сестрой. 

 

Детей у нас не было, отношения стали охладевать. Однажды мы поскандалили. Я сказала ему, что всегда была с ним честна, готова все от него стерпеть, если в чем-то виновата перед ним, но я никогда не изменяла в браке.

 

- Он верил вам?

 

- Верил. Но я – актриса,  пока я приходила домой после спектакля, было уже 12 ночи. Я не любила носить украшения. По дороге в театр я надевала обручальное кольцо, а когда приходила в театр, снимала и прятала в карман. И  вечером, когда я возвращалась домой, то  в метро надевала его. Руку держала так, чтобы кольцо было видно. Он даже несколько раз следил за мной. То есть,  я была верной ему.  Но у нас не сложилось, и он женился на другой женщине. Однажды он пришел ко мне с сыном, помню, такой смуглый мальчик. И умолял меня жить с ним, немотря на то, что у него была семья. Но я не согласилась. В последний раз я видела его  лет 15 – 20 назад. 

 

После этого у меня были отношения с преподавателем университета. Через год я поняла, что будущего у этих отношений нет.  Он пил, приходил ко мне, стучал в дверь, кричал. Это не нравилось ни мне, ни моим соседям.  Поэтому я с ним и рассталась. А потом роли, съемки, я привыкла к одиночеству. Правда,  годы быстро пролетели,  до восьмидесяти совсем немного.  Такая вот судьба…

 

- Несмотря на годы,  блеск в ваших  глазах и  душа все те же …

 

- Я всегда предпочитала здоровое питание. Годами не ела мясо. Месяцами болела, не выходила из дома.  И никогда не пользовалась кремами. Сейчас у меня на лице тоже ничего нет. А со стороны люди думают, что я пользуюсь кремами, косметикой. Конечно, прожитые годы, профессия, которой мы себя посвятили, отражаются  на свежесте и красоте нашей кожи. К тому же этот процесс  доказывает существование Бога. Судьба постепенно забирает то, чем наделила нас  при рождении, готовя, таким образом, человека к уходу из жизни.

 

- Сафура ханум, а сейчас вы могли бы выйти на сцену?

 

- Нет,  дочка.   Однажды я  упала и получила сильную травму. Сейчас, даже, когда я стою, у меня дрожит нога. Но я никогда не сожалела о своем уходе из театра. Я исполнила все роли, о которых мечтала.

 

- Вы никогда  не  жалели о выбранной вами профессии актрисы?

 

- Даже сейчас меня очень интересуют  новости медицины, стараюсь их изучать. Я  очень хотела стать врачом. И позже мне приходилось жалеть о том, что я им так и не стала. Однако, сейчас я хорошо понимаю, что всем, что  у меня есть, я обязана театру.

 

Самира Ашраф

 

• В России отказались праздновать юбилей Пугачевой
• Стали известны подробности о состоянии здоровья Чингиза Абдуллаева
• Чингиз Абдуллаев идет на поправку