«Не беспокойся, я упаду так, что ты будешь доволен!»
25 сентября 2010
12:42
Vesti.Az продолжает проект «Легенды мирового кинематографа».
В нашей новой рубрике публикуются статьи, очерки, эссе, повествующие о жизни и деятельности великих отечественных и зарубежных творцов кино.
Великий, сказочный, реальный, прекрасный беспрестанно притягивающий нас кинематограф. Кто из нас не засматривался прекрасными художественными полотнами, которые раскрывались перед нами на экране? Или вдумчиво не следили за документальным и научно-популярным кино? За этими творениями стоит труд многих и многих людей кинематографического цеха. Но лишь определенная часть этих тружеников кино при жизни или после нее удостаивались звания великих. Они становились легендами кинематографа.
«Я часто спрашивала себя, отчего актеры и актрисы говорят иначе, чем в жизни, языком абстрактным и напыщенным. Я наблюдала за людьми на улицах, за тем, как они беседуют и движутся. И с тех пор я старалась воспроизводить правду»
Анна Маньяни.
Ее эра умерла, казалось, раньше актрисы, вместе с кончиной неореалистического взлета итальянского кино. Она была трагическим, кричащим лицом неореализма. Она утомила своей непрерывной правдой тех, кто ждал от зрелищ отдыха, кто жаждал успокоения в виде красивых в самом банальном смысле актрис. Эта актриса была черно-белой. В накрашенном мире цветного кино она шокировала продюсеров, кинорежиссеров, искавших кассового успеха, и, что греха таить, самого зрителя. Он ведь тоже не святой. Она была слишком сильной и темпераментной женщиной, обладающей слишком народным характером, чтобы на нее можно было взирать без чувства смутного беспокойства. Она бередила раны, о которых зритель спешил забыть. Он видел в ней свои недостатки. Но она, как никто могла показать высоту души своего народа. И за это он был благодарен ей и любил ее… Очень любил…
***
ЛЕГЕНДА РОЖДЕНИЯ
Анну Маньяни всю жизнь сопровождала легенда, что якобы она родилась в Египте, от отца –египтянина и матери –итальянки. Будучи уже тяжело больной, в конце жизненного пути великая актриса опровергла эту легенду. Нет, она родилась в Риме 7 марта 1908 года. Правда версию об отце-египтянине она не отвергала. Но во всяком случае, многие биографы Маньяни предпочитают писать, что отец великой актрисы неизвестен. Мать работала портнихой; после рождения дочери она вышла замуж за австрийца и уехала в Египет. Именно из-за того, что в дальнейшем дочь часто посещала свою мать и родилась легенда о ее египетском происхождении. Но росла она в Риме.
Анну воспитывали бабушка, тетки и дядя. Она росла трудным, впечатлительным, нервным ребенком. В девять лет ее отдали в колледж сестер-монахинь. Девочке там не понравилось и ее вернули домой. Родственники, которые воспитывали ее вдоволь хлебнули ее непростого характера. Девочка не очень тяготела к учебе, но дар к лицедейству был зримо ощущаем с самых малых лет. Талант у девочки действительно был и был настолько сильный, что по прошествии лет в январе 1927 года Анну без экзаменов приняли в римскую Академию драматического искусства Элеоноры Дузе. Он попала на актерский курс, который вел Сильвио д`Амико. Наконец она попала в то учебное заведение в которое стремилась. Вот здесь все было ей по душе. Училась Маньяни хорошо и после окончания Академии была принята в труппу Никкодеми — Вергани — Чимара.
СУБРЕТКА И ЖЕНА
И началась ее жизнь в искусстве: «роли субреток, со скоростью молний пробегающих по сцене со словами: «Кушать подано». Отчаяние, приступы хандры, слезы унижения». В 1928 году труппа должна была отправиться на гастроли в Аргентину. Но этот год принес одни разочарования. Карло Дзекки, талантливый итальянский пианист, за которого Анна собиралась выйти замуж, попал в автомобильную катастрофу. Труппа Никкодеми распалась. И самый большой удар —смерть бабушки, единственного по-настоящему близкого ей человека.
Анна поступает в труппу Антонио Гандузио, знаменитого постановщика ревю. Гандузио ввел ее в мир кино — в 1934 году Маньяни дебютировала в эпизодической роли в картине «Слепая из Сорренто».
3 октября 1935 года происходит очень важное событие в ее жизни, она выходит замуж за Гоффредо Алессандрини, известного режиссера, блестящего красавца, в которого Анна влюбилась с первого взгляда.
Она наслаждалась своим новым положением, домом и почти не работала, «потому что была женой своего мужа, а быть одновременно женой и актрисой не умела». Единственная полноценная роль Маньяни в это время — роковая женщина в детективной пьесе «Маскарад Сан Сильвестро», поставленной труппой де Рего.
Но Алессандрини уходит к другой. Анна пытается найти утешение в работе. В самом центре Рима Антон Джулио Брагалья открывает маленький «Театр дельи арти», в котором Маньяни с успехом играет главные роли в «Окаменевшем лесу» Шервуда и в «Анне Кристи» О`Нила.
В КИНО
Кино ей нравилось. Но пока Маньяни доставались эпизодические, характерные роли. Федор Оцеп, снимавший ее в картине «Княжна Тараканова» (1938), постоянно твердил: «Нет, с таким лицом не быть тебе киноактрисой. Посмотри только на свой нос! И свет на твое лицо не ложится: ты вся кривая, асимметричная!» Анна знала это, но не падала духом.
Истинный триумф, популярность у народа принес ей сезон на эстраде, который она отыграла в труппе Гандузио в паре с известным комиком Тото. Именно здесь, в ревю, рождался тот образ народной героини, воплощенный ею вскоре на экране, «медузы», как назовут впоследствии ее внешность кинокритики.
И именно ее, Маньяни, собирался Висконти снять в своем первом фильме, знаменитой «Одержимости», но не снял, потому что она в ту пору ждала ребенка. 23 октября 1942 года у Анны родился сын Лука. Когда в конце войны Висконти преследовали фашисты, Маньяни прятала его в своем доме — тряслась от страха, как она честно признавалась, но прятала.
В 1943—1944 годах Маньяни сыграла сразу в шести картинах, среди которых следует отметить «Кампо ди фьори» М. Боннара и «Последняя карусель» М. Маттоли.
18 февраля 1944 года Маньяни и Тото играли в новом ревю «Что ты вбила себе в голову». А после того как американцы вошли в Рим, Маньяни пела сатирические куплеты в скетче. Пародии целиком держались на комедийном таланте Маньяни, ее виртуозных импровизациях и гэгах. Публика восторженно принимала актрису. Сбылась мечта Анны: она стала любимицей итальянцев, ее прозвали Наннареллой.
...Однажды к Маньяни пришел обаятельный молодой человек и представился: Роберто Росселлини. Он предложил ей главную женскую роль в фильме «Рим — открытый город», который стал знаменем неореализма. С этого же времени началась их любовная связь, длившаяся несколько лет и кончившаяся так же печально, как кончались все романы Маньяни.
Анна сыграла роль Пины, невесты рабочего Франческо. Пина стала символом народа, борющегося с фашизмом. Во время съемок Маньяни рассталась с отцом своего трехлетнего больного полиомиелитом сына. Ее маленький Лука на всю жизнь остался калекой. А возлюбленный уехал тайно, не предупредив и не попрощавшись.
В фильме Пина бежит за грузовиком, в котором фашисты увозят Франческо. После выстрела фашиста Анна должна была упасть. Серджио Амидеи, один из сценаристов фильма, предлагал Росселлини натянуть веревку, чтобы падение получилось естественнее. Маньяни спокойно возразила ему: «Не беспокойся, я упаду так, что ты будешь доволен». И она упала так, что этот кадр вошел в историю мирового кино. В трагические глаза Пины нельзя смотреть без волнения и боли, потому что это глаза страдающей Анны Маньяни. «Известно, что означал фильм «Рим – открытый город» для истории нашего кино и всей гражданской истории Италии, - вспоминала в тот день миланская газета «Коррьере делла сера». – Много раз уже говорилось о том, что больше любых речей министра иностранных дел эта картина послужила восстановлению доброго имени Италии после военного поражения». Почему? Потому что, как никто другой, Анна Маньяни смогла выразить в этой картине лучшие качества итальянского народа
РАСЦВЕТ ТВОРЧЕСКОЙ КАРЬЕРЫ
«Рим — открытый город» имел феноменальный зрительский успех и выдвинул Анну Маньяни в ряды мировых звезд. На период, начавшийся с «Рима...» и закончившийся еще одним шедевром — «Самой красивой» Висконти, приходится расцвет ее творчества. За шесть лет Маньяни сыграла в пятнадцати картинах, достигла вершин мастерства и творческой зрелости. «Бандит» А. Латтуады, «Депутатка Анджелина» Л. Дзампы, трагикомедия «Мечты на дорогах» М. Камерини стали заметными произведениями неореализма.
Росселини снял Маньяни в фильме «Любовь» (1948), составленном из двух эпизодов. В первом, называвшемся «Чудо», она сыграла деревенскую дурочку, забеременевшую от бродяги, которого она посчитала святым (роль бродяги исполнял Федерико Феллини). Во втором —героиню знаменитой мелодрамы Кокто «Человеческий голос». После того как Маньяни рассталась с Росселини, для нее начался длинный мучительный период безвременья.
В 1951 году Висконти предложил ей роль в «Самой красивой», и этот фильм стал настоящим бенефисом Маньяни. Только она с ее уникальным талантом трагической и комедийной актрисы могла проиграть все те разнообразные значения, которые были заложены в образе Маддалены Чеккони, простой женщины, решившей пристроить свою шестилетнюю дочку в кино.
Затем Висконти снимает Маньяни в одной из новелл фильма «Мы — женщины». Эта новелла, как символ веселого лика Рима с его шумом и суетой, традиционным «итальянским беспорядком», навсегда останется в памяти зрителей.
Жан Ренуар в книге воспоминаний «Моя жизнь и мои фильмы» подмечает две стороны таланта актрисы: «реализм, позволяющий ей создавать народные образы с поразительной трагической выразительностью, и врожденное благородство, аристократизм, благодаря которым она во дворце выглядит так же естественно, как и на грубо сколоченных подмостках провинциального театрика».
В начале 1950-х Анна Маньяни — одна из самых ярких звезд мирового кино, однако снимается все реже. Ролей для нее нет, а идти на компромисс она не согласна.
В ГОЛЛИВУДЕ
Отчаявшись, Маньяни даже решилась поехать в Америку, приняв несколько выгодных приглашений, исходящих от Голливуда. За океаном она снялась в трех фильмах — «Татуированная роза» Д. Манна (1955), «Дикий ветер» Д. Кьюкора (1958), «Из породы беглецов» С. Люмета (1960).
За роль Серафины в «Татуированной розе» Маньяни получила премию «Оскар». Впервые за тридцатилетнюю историю существования этой высшей кинематографической награды в Америке она вручалась иностранной актрисе. Любопытно, что на эту роль Маньяни пригласил сам драматург Теннесси Уильяме, автор пьесы «Татуированная роза». Писатель вспоминает: «Маньяни была душой Италии, лучшим воплощением итальянского духа. Съемки «Татуированной розы» были знаменательным событием в моей жизни. Трудно передать все впечатления, найти слова».
Драматург собственноручно заготовил такой вариант сценария, в котором текст с одной стороны был написан по-английски, а с другой — по-итальянски. Анна Маньяни и Берт Ланкастер блистательно разыграли трагикомическую историю любви двух немолодых людей. Ланкастер говорил в восхищении: «Это лучшая актриса, с которой мне когда-либо доводилось работать, это редчайшая женщина, удивительно яркая личность».
На съемочной площадке Маньяни встретилась с прекрасными партнерами — Э. Куином в «Диком ветре» и М. Брандо в фильме «Из породы беглецов» — и подружилась с ними на долгие годы. Но несмотря на это, работа не приносила радости, Анна тосковала по дому.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИТАЛИЮ
По возвращении в Рим Маньяни практически не появляется на экранах. «Одиночество, пожалуй, любит меня больше, чем я его», — жаловалась она. Только близкие друзья могли видеть ее веселой, остроумной, великолепной мистифика-торшей, равной которой по части розыгрышей не было во всем Риме. Но чаще она проводила время в своем доме, в окружении многочисленных собак и кошек. Ночами она любила бродить по римским улочкам, кормить бездомных животных.
Пять лет не снималась Маньяни в Италии, прежде чем получила роль монахини в фильме «Сестра Летиция» М. Камерини. Мелодраматическая история о том, как монахиня привязывается к младенцу из приюта и как в ней просыпается запретное чувство материнства, была не лучшей работой актрисы. Как член жюри Венецианского фестиваля 1956 года Висконти отдал свой голос Марии Шелл. Маньяни обиделась на мэтра. Так произошла ее эпохальная ссора с любимым режиссером. Только через двенадцать лет, случайно встретив Висконти в магазине, Маньяни сама бросилась к нему: «Ну, Лукино, брось, ладно уж тебе...»
В 1958 году в фильме «Ад в городе» Р. Кастеллани встретились две кинозвезды — Анна Маньяни и Джульетта Мазина. Однако соседство двух актрис первой величины, как писала пресса, превратилось в сущий «ад на съемочной площадке». Роль Маньяни не была центральной, поэтому она потребовала внести изменения в сценарий, чтобы уравнять по объему обе роли. В результате Маньяни, создавшая незаурядный, сильный, глубоко трагический женский характер, затмила Мазину.
Летом 1960 года она снова снималась со своим старым другом Тото. Однако фильм не получился. Маньяни была раздосадована. «На кого же падает вина, — говорила актриса. — На меня. Никто никогда не обвинял Марлона Брандо за то, что он снялся в плохом фильме. Но все обвиняют Маньяни, если фильм с ее участием терпит фиаско».
Боготворил Маньяни и Пазолини, она была для него великой актрисой неореализма, настоящей римлянкой. Роль Мамы Ромы из одноименного фильма писалась специально для нее. Желание работать с Пазолини было столь велико, что Маньяни согласилась на 30 процентов своего обычного гонорара. Увы, зритель смотрел картину плохо, критика тоже поначалу не приняла новой эстетики Пазолини. И Маньяни, создав образ, вскоре ставший классическим, хрестоматийным для итальянского кино, возвращается в театр.
СЦЕНИЧЕСКИЕ УСПЕХИ
Франко Дзеффирелли, художник, режиссер, предлагает ей одну из лучших женских ролей мирового репертуара — Пину из «Волчицы» Д. Верги. «Волчица» —это текст, написанный целиком для Маньяни, — говорил Дзеффирелли. — И спектакль почти целиком строился на ней. Нервы ее напряжены до предела, она каждую минуту готова взорваться. Может быть, это тоже делает ее великой актрисой, одной из самых великих актрис нашего времени». Театр вернул ей веру в себя, она вновь завоёвывала зрителей во многих странах мира. В Риме знали и любили ее, как знают и любят только «своих». Все знали в лицо ее сына Луку, красивого мрачного юношу на костылях. Всем был известен ее дом, старинный княжеский дворец Альтьери.
Маньяни, озабоченная будущим (ничто ее так не пугало, как перспектива нищей старости), скопила к концу жизни неплохой капитал — она играла на бирже, сдавала квартиры в многочисленных, принадлежавших ей в Риме Домах.
Успех на подмостках сцены, восторженный прием, который она встречала во время продолжительных гастролей по Европе, придавали ей силы. Лишь дважды она уступала настойчивым просьбам режиссеров, и дважды ее постигали неудачи. Это фильмы С. Крамера «Тайна Санта-Виттории» (1968) и К. Отан-Лара «Кубышка Жозефы» (1968).Казалось бы с развод с кинематографом неизбежен, но не тут-то было…
ОЧЕРЕДНОЙ ВЗЛЕТ
Наконец Альфредо Джанетти удалось уговорить ее сыграть в телецикле «Три женщины». По его замыслу, в судьбах этих женщин должна была отразиться итальянская история последних ста лет. В Италии демонстрация первого фильма цикла — «Певица» — вызвала буквально бурю. Собственно, сюжет был незамысловат. Закатившаяся опереточная звезда Флора Торес приезжает на передовую. Она должна исполнить бравурные марши. Но, неожиданно для себя, вдруг запевает тихую неаполитанскую песенку, в которой чувства любви к родной земле больше, чем в любом марше. В финале новеллы Флора Торес гибнет, прикрывая собой мальчишку-солдата. Фильм имел оглушительный успех.
И львиная доля этого триумфа по праву принадлежала Анне Маньяни. Все признавали гениальность актрисы. Актриса снова была на подъеме. «Из всех милых женщин, что почтили своим вниманием мое ревю, одна стала моим крестом и моей отрадой. Этот крест вонзился мне в самое сердце. Работая с ней, я каждое утро вставал и молился Богу, чтобы он уберег меня от больницы, от тюрьмы и от сумасшедшего дома». Вот, что писал о ней известный постановщик Микеле Гальдьери.
Лукино Висконти рассказывает о первой встрече с актрисой и совместной работе: «Я встретил Анну Маньяни задолго до съемок фильма "Самая красивая", почти сразу после моего приезда в Рим в 1939 году. Я работал с Ренуаром, мы познакомились с Анной и подружились. Когда я начал снимать мой первый фильм "Одержимость", выбрал Анну на главную роль. Мне было нелегко ее утвердить, потому что продюсеры считали ее не драматической, а комедийной актрисой после того, как она блестяще сыграла в фильме «Тереза-Пятница». Но я был убежден, что у нее талант драматической актрисы, и, преодолев сопротивление, взял ее. Она поехала со мной на съемки, но тогда она ждала своего сына Луку. Мне она сказала, что на третьем месяце беременности, а была уже на шестом. Я был в отчаянии, но пришлось снять ее с роли, и она проплакала всю ночь в отеле. Потом я вызвал Каламай (актриса Клара Каламай – прим. ред.), и она сыграла роль. Так началась наша дружба с Анной, которая длилась долгие годы. Мы были очень дружны, уважали друг друга, поэтому отношения в целом складывались благоприятно. Хотя к ней нужен был особой подход, ведь она не такая, как другие актрисы. Прежде всего, надо было делать то, с чем никакой режиссер не желал мириться, - принимать ее предложения. Она буквально фонтанировала идеями, находками, на репетициях у нее каждую минуту появлялась новая мысль. Надо было принять ее либо отвергнуть. Если принял, позволь ей развить эту мысль. Воображение у нее было богатейшее. Пожалуй, ни одна актриса в этом с нею не сравнится». Трижды снялась Анна Маньяни в картинах, в названии которых было слово Рим. «Ты — это Рим, — говорил ей Феллини. — В тебе есть что-то материнское, скорбное, мифологическое, разрушенное...»
БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ
Казалось бы все идет хорошо. Но в судьбу Маньяни вмешалась смертельная болезнь. Злокачественная опухоль уже подтачивала ее здоровье. Она боролась с ней, делала все возможное, чтобы победить смерть. Она решилась на сложнейшую операцию, проведенная в одной из клиник Рима, оказалась неудачной. Когда наступали краткие мгновения облегчения, Анна вспоминала о последней своей работе — фильме «1870». Она не дождалась премьеры всего несколько минут. По окончании картины диктор сообщил о кончине актрисы. «Прощай, Лука, - шептала актриса единственному сыну незадолго до кончины. – Скоро ты останешься один. Очень скоро».
Этот трагический шепот услышал Рим, услышала вся Италия. Итальянское и мировое искусство осиротело, потеряв жемчужину итальянского актерского гения
В день ее похорон Рим не работал. Движение транспорта прекратилось. С Анной Маньяни прощались все. Это был неожиданный всеобщий инстинктивный порыв. Обычно полные скептицизма и практицизма римляне вдруг осознали, что не стало их самой большой актрисы. И вместе с мэром Рима, парламентариями и кинознаменитостями на улицу потянулись ремесленники, торговцы и женщины. О, сколько женщин, с такими же набухшими и потемневшими, как у Маньяни, глазами! Только на этот раз не от ярости, а от слез. В этом порыве, который охватил Рим, было немалое чувство вины. Последние десять лет Анна угасала в гордом одиночестве. Она отвергала пошлые фильмы, мелкие роли, которые должны были сдабривать гротеском пустой блеск сексуальных бомб современного кино. Вместе с римлянами, все кто любил истинное искусство, говорили : «Прощай Анна, аддио, Наннарелла!»
«Италия, которая уже имела Элеонору Дузе, должна поставить Маньяни в ряд тех, кто обеспечил ей национальную славу, и обязана долго помнить о ней», - писала одна из итальянских газет. В Италии Анна Маньяни была, есть и будет величайшей национальной актрисой на все времена. В остальном же мире Маньяни по-прежнему остаётся одной из самых потрясающих актрис, чьи лучшие фильмы пользуются неизменной популярностью у всех ценителей настоящего, не подвластного времени кино.
***
27 сентября 1973 года. Площадь перед церковью «Санта Мария сопра Минерва», где прямо на полу, без катафалка (по обычаю, принятому у римской знати), стоял гроб с ее телом, была запружена народом. Когда гроб выносили из церкви и он поплыл над головами толпы, площадь взорвалась аплодисментами. Тело Маньяни несли, а расступающаяся толпа все аплодировала и аплодировала — последнему ее выходу. Рим прощался с великой актрисой… Рим прощался со своей любимицей.
Фуад Бакылы
[email protected]
В нашей новой рубрике публикуются статьи, очерки, эссе, повествующие о жизни и деятельности великих отечественных и зарубежных творцов кино.
Великий, сказочный, реальный, прекрасный беспрестанно притягивающий нас кинематограф. Кто из нас не засматривался прекрасными художественными полотнами, которые раскрывались перед нами на экране? Или вдумчиво не следили за документальным и научно-популярным кино? За этими творениями стоит труд многих и многих людей кинематографического цеха. Но лишь определенная часть этих тружеников кино при жизни или после нее удостаивались звания великих. Они становились легендами кинематографа.
«Я часто спрашивала себя, отчего актеры и актрисы говорят иначе, чем в жизни, языком абстрактным и напыщенным. Я наблюдала за людьми на улицах, за тем, как они беседуют и движутся. И с тех пор я старалась воспроизводить правду»
Анна Маньяни.
Ее эра умерла, казалось, раньше актрисы, вместе с кончиной неореалистического взлета итальянского кино. Она была трагическим, кричащим лицом неореализма. Она утомила своей непрерывной правдой тех, кто ждал от зрелищ отдыха, кто жаждал успокоения в виде красивых в самом банальном смысле актрис. Эта актриса была черно-белой. В накрашенном мире цветного кино она шокировала продюсеров, кинорежиссеров, искавших кассового успеха, и, что греха таить, самого зрителя. Он ведь тоже не святой. Она была слишком сильной и темпераментной женщиной, обладающей слишком народным характером, чтобы на нее можно было взирать без чувства смутного беспокойства. Она бередила раны, о которых зритель спешил забыть. Он видел в ней свои недостатки. Но она, как никто могла показать высоту души своего народа. И за это он был благодарен ей и любил ее… Очень любил…
***
ЛЕГЕНДА РОЖДЕНИЯ
Анну Маньяни всю жизнь сопровождала легенда, что якобы она родилась в Египте, от отца –египтянина и матери –итальянки. Будучи уже тяжело больной, в конце жизненного пути великая актриса опровергла эту легенду. Нет, она родилась в Риме 7 марта 1908 года. Правда версию об отце-египтянине она не отвергала. Но во всяком случае, многие биографы Маньяни предпочитают писать, что отец великой актрисы неизвестен. Мать работала портнихой; после рождения дочери она вышла замуж за австрийца и уехала в Египет. Именно из-за того, что в дальнейшем дочь часто посещала свою мать и родилась легенда о ее египетском происхождении. Но росла она в Риме.
Анну воспитывали бабушка, тетки и дядя. Она росла трудным, впечатлительным, нервным ребенком. В девять лет ее отдали в колледж сестер-монахинь. Девочке там не понравилось и ее вернули домой. Родственники, которые воспитывали ее вдоволь хлебнули ее непростого характера. Девочка не очень тяготела к учебе, но дар к лицедейству был зримо ощущаем с самых малых лет. Талант у девочки действительно был и был настолько сильный, что по прошествии лет в январе 1927 года Анну без экзаменов приняли в римскую Академию драматического искусства Элеоноры Дузе. Он попала на актерский курс, который вел Сильвио д`Амико. Наконец она попала в то учебное заведение в которое стремилась. Вот здесь все было ей по душе. Училась Маньяни хорошо и после окончания Академии была принята в труппу Никкодеми — Вергани — Чимара.
СУБРЕТКА И ЖЕНА
И началась ее жизнь в искусстве: «роли субреток, со скоростью молний пробегающих по сцене со словами: «Кушать подано». Отчаяние, приступы хандры, слезы унижения». В 1928 году труппа должна была отправиться на гастроли в Аргентину. Но этот год принес одни разочарования. Карло Дзекки, талантливый итальянский пианист, за которого Анна собиралась выйти замуж, попал в автомобильную катастрофу. Труппа Никкодеми распалась. И самый большой удар —смерть бабушки, единственного по-настоящему близкого ей человека.
Анна поступает в труппу Антонио Гандузио, знаменитого постановщика ревю. Гандузио ввел ее в мир кино — в 1934 году Маньяни дебютировала в эпизодической роли в картине «Слепая из Сорренто».
3 октября 1935 года происходит очень важное событие в ее жизни, она выходит замуж за Гоффредо Алессандрини, известного режиссера, блестящего красавца, в которого Анна влюбилась с первого взгляда.
Она наслаждалась своим новым положением, домом и почти не работала, «потому что была женой своего мужа, а быть одновременно женой и актрисой не умела». Единственная полноценная роль Маньяни в это время — роковая женщина в детективной пьесе «Маскарад Сан Сильвестро», поставленной труппой де Рего.
Но Алессандрини уходит к другой. Анна пытается найти утешение в работе. В самом центре Рима Антон Джулио Брагалья открывает маленький «Театр дельи арти», в котором Маньяни с успехом играет главные роли в «Окаменевшем лесу» Шервуда и в «Анне Кристи» О`Нила.
В КИНО
Кино ей нравилось. Но пока Маньяни доставались эпизодические, характерные роли. Федор Оцеп, снимавший ее в картине «Княжна Тараканова» (1938), постоянно твердил: «Нет, с таким лицом не быть тебе киноактрисой. Посмотри только на свой нос! И свет на твое лицо не ложится: ты вся кривая, асимметричная!» Анна знала это, но не падала духом.
Истинный триумф, популярность у народа принес ей сезон на эстраде, который она отыграла в труппе Гандузио в паре с известным комиком Тото. Именно здесь, в ревю, рождался тот образ народной героини, воплощенный ею вскоре на экране, «медузы», как назовут впоследствии ее внешность кинокритики.
И именно ее, Маньяни, собирался Висконти снять в своем первом фильме, знаменитой «Одержимости», но не снял, потому что она в ту пору ждала ребенка. 23 октября 1942 года у Анны родился сын Лука. Когда в конце войны Висконти преследовали фашисты, Маньяни прятала его в своем доме — тряслась от страха, как она честно признавалась, но прятала.
В 1943—1944 годах Маньяни сыграла сразу в шести картинах, среди которых следует отметить «Кампо ди фьори» М. Боннара и «Последняя карусель» М. Маттоли.
18 февраля 1944 года Маньяни и Тото играли в новом ревю «Что ты вбила себе в голову». А после того как американцы вошли в Рим, Маньяни пела сатирические куплеты в скетче. Пародии целиком держались на комедийном таланте Маньяни, ее виртуозных импровизациях и гэгах. Публика восторженно принимала актрису. Сбылась мечта Анны: она стала любимицей итальянцев, ее прозвали Наннареллой.
...Однажды к Маньяни пришел обаятельный молодой человек и представился: Роберто Росселлини. Он предложил ей главную женскую роль в фильме «Рим — открытый город», который стал знаменем неореализма. С этого же времени началась их любовная связь, длившаяся несколько лет и кончившаяся так же печально, как кончались все романы Маньяни.
Анна сыграла роль Пины, невесты рабочего Франческо. Пина стала символом народа, борющегося с фашизмом. Во время съемок Маньяни рассталась с отцом своего трехлетнего больного полиомиелитом сына. Ее маленький Лука на всю жизнь остался калекой. А возлюбленный уехал тайно, не предупредив и не попрощавшись.
В фильме Пина бежит за грузовиком, в котором фашисты увозят Франческо. После выстрела фашиста Анна должна была упасть. Серджио Амидеи, один из сценаристов фильма, предлагал Росселлини натянуть веревку, чтобы падение получилось естественнее. Маньяни спокойно возразила ему: «Не беспокойся, я упаду так, что ты будешь доволен». И она упала так, что этот кадр вошел в историю мирового кино. В трагические глаза Пины нельзя смотреть без волнения и боли, потому что это глаза страдающей Анны Маньяни. «Известно, что означал фильм «Рим – открытый город» для истории нашего кино и всей гражданской истории Италии, - вспоминала в тот день миланская газета «Коррьере делла сера». – Много раз уже говорилось о том, что больше любых речей министра иностранных дел эта картина послужила восстановлению доброго имени Италии после военного поражения». Почему? Потому что, как никто другой, Анна Маньяни смогла выразить в этой картине лучшие качества итальянского народа
РАСЦВЕТ ТВОРЧЕСКОЙ КАРЬЕРЫ
«Рим — открытый город» имел феноменальный зрительский успех и выдвинул Анну Маньяни в ряды мировых звезд. На период, начавшийся с «Рима...» и закончившийся еще одним шедевром — «Самой красивой» Висконти, приходится расцвет ее творчества. За шесть лет Маньяни сыграла в пятнадцати картинах, достигла вершин мастерства и творческой зрелости. «Бандит» А. Латтуады, «Депутатка Анджелина» Л. Дзампы, трагикомедия «Мечты на дорогах» М. Камерини стали заметными произведениями неореализма.
Росселини снял Маньяни в фильме «Любовь» (1948), составленном из двух эпизодов. В первом, называвшемся «Чудо», она сыграла деревенскую дурочку, забеременевшую от бродяги, которого она посчитала святым (роль бродяги исполнял Федерико Феллини). Во втором —героиню знаменитой мелодрамы Кокто «Человеческий голос». После того как Маньяни рассталась с Росселини, для нее начался длинный мучительный период безвременья.
В 1951 году Висконти предложил ей роль в «Самой красивой», и этот фильм стал настоящим бенефисом Маньяни. Только она с ее уникальным талантом трагической и комедийной актрисы могла проиграть все те разнообразные значения, которые были заложены в образе Маддалены Чеккони, простой женщины, решившей пристроить свою шестилетнюю дочку в кино.
Затем Висконти снимает Маньяни в одной из новелл фильма «Мы — женщины». Эта новелла, как символ веселого лика Рима с его шумом и суетой, традиционным «итальянским беспорядком», навсегда останется в памяти зрителей.
Жан Ренуар в книге воспоминаний «Моя жизнь и мои фильмы» подмечает две стороны таланта актрисы: «реализм, позволяющий ей создавать народные образы с поразительной трагической выразительностью, и врожденное благородство, аристократизм, благодаря которым она во дворце выглядит так же естественно, как и на грубо сколоченных подмостках провинциального театрика».
В начале 1950-х Анна Маньяни — одна из самых ярких звезд мирового кино, однако снимается все реже. Ролей для нее нет, а идти на компромисс она не согласна.
В ГОЛЛИВУДЕ
Отчаявшись, Маньяни даже решилась поехать в Америку, приняв несколько выгодных приглашений, исходящих от Голливуда. За океаном она снялась в трех фильмах — «Татуированная роза» Д. Манна (1955), «Дикий ветер» Д. Кьюкора (1958), «Из породы беглецов» С. Люмета (1960).
За роль Серафины в «Татуированной розе» Маньяни получила премию «Оскар». Впервые за тридцатилетнюю историю существования этой высшей кинематографической награды в Америке она вручалась иностранной актрисе. Любопытно, что на эту роль Маньяни пригласил сам драматург Теннесси Уильяме, автор пьесы «Татуированная роза». Писатель вспоминает: «Маньяни была душой Италии, лучшим воплощением итальянского духа. Съемки «Татуированной розы» были знаменательным событием в моей жизни. Трудно передать все впечатления, найти слова».
Драматург собственноручно заготовил такой вариант сценария, в котором текст с одной стороны был написан по-английски, а с другой — по-итальянски. Анна Маньяни и Берт Ланкастер блистательно разыграли трагикомическую историю любви двух немолодых людей. Ланкастер говорил в восхищении: «Это лучшая актриса, с которой мне когда-либо доводилось работать, это редчайшая женщина, удивительно яркая личность».
На съемочной площадке Маньяни встретилась с прекрасными партнерами — Э. Куином в «Диком ветре» и М. Брандо в фильме «Из породы беглецов» — и подружилась с ними на долгие годы. Но несмотря на это, работа не приносила радости, Анна тосковала по дому.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИТАЛИЮ
По возвращении в Рим Маньяни практически не появляется на экранах. «Одиночество, пожалуй, любит меня больше, чем я его», — жаловалась она. Только близкие друзья могли видеть ее веселой, остроумной, великолепной мистифика-торшей, равной которой по части розыгрышей не было во всем Риме. Но чаще она проводила время в своем доме, в окружении многочисленных собак и кошек. Ночами она любила бродить по римским улочкам, кормить бездомных животных.
Пять лет не снималась Маньяни в Италии, прежде чем получила роль монахини в фильме «Сестра Летиция» М. Камерини. Мелодраматическая история о том, как монахиня привязывается к младенцу из приюта и как в ней просыпается запретное чувство материнства, была не лучшей работой актрисы. Как член жюри Венецианского фестиваля 1956 года Висконти отдал свой голос Марии Шелл. Маньяни обиделась на мэтра. Так произошла ее эпохальная ссора с любимым режиссером. Только через двенадцать лет, случайно встретив Висконти в магазине, Маньяни сама бросилась к нему: «Ну, Лукино, брось, ладно уж тебе...»
В 1958 году в фильме «Ад в городе» Р. Кастеллани встретились две кинозвезды — Анна Маньяни и Джульетта Мазина. Однако соседство двух актрис первой величины, как писала пресса, превратилось в сущий «ад на съемочной площадке». Роль Маньяни не была центральной, поэтому она потребовала внести изменения в сценарий, чтобы уравнять по объему обе роли. В результате Маньяни, создавшая незаурядный, сильный, глубоко трагический женский характер, затмила Мазину.
Летом 1960 года она снова снималась со своим старым другом Тото. Однако фильм не получился. Маньяни была раздосадована. «На кого же падает вина, — говорила актриса. — На меня. Никто никогда не обвинял Марлона Брандо за то, что он снялся в плохом фильме. Но все обвиняют Маньяни, если фильм с ее участием терпит фиаско».
Боготворил Маньяни и Пазолини, она была для него великой актрисой неореализма, настоящей римлянкой. Роль Мамы Ромы из одноименного фильма писалась специально для нее. Желание работать с Пазолини было столь велико, что Маньяни согласилась на 30 процентов своего обычного гонорара. Увы, зритель смотрел картину плохо, критика тоже поначалу не приняла новой эстетики Пазолини. И Маньяни, создав образ, вскоре ставший классическим, хрестоматийным для итальянского кино, возвращается в театр.
СЦЕНИЧЕСКИЕ УСПЕХИ
Франко Дзеффирелли, художник, режиссер, предлагает ей одну из лучших женских ролей мирового репертуара — Пину из «Волчицы» Д. Верги. «Волчица» —это текст, написанный целиком для Маньяни, — говорил Дзеффирелли. — И спектакль почти целиком строился на ней. Нервы ее напряжены до предела, она каждую минуту готова взорваться. Может быть, это тоже делает ее великой актрисой, одной из самых великих актрис нашего времени». Театр вернул ей веру в себя, она вновь завоёвывала зрителей во многих странах мира. В Риме знали и любили ее, как знают и любят только «своих». Все знали в лицо ее сына Луку, красивого мрачного юношу на костылях. Всем был известен ее дом, старинный княжеский дворец Альтьери.
Маньяни, озабоченная будущим (ничто ее так не пугало, как перспектива нищей старости), скопила к концу жизни неплохой капитал — она играла на бирже, сдавала квартиры в многочисленных, принадлежавших ей в Риме Домах.
Успех на подмостках сцены, восторженный прием, который она встречала во время продолжительных гастролей по Европе, придавали ей силы. Лишь дважды она уступала настойчивым просьбам режиссеров, и дважды ее постигали неудачи. Это фильмы С. Крамера «Тайна Санта-Виттории» (1968) и К. Отан-Лара «Кубышка Жозефы» (1968).Казалось бы с развод с кинематографом неизбежен, но не тут-то было…
ОЧЕРЕДНОЙ ВЗЛЕТ
Наконец Альфредо Джанетти удалось уговорить ее сыграть в телецикле «Три женщины». По его замыслу, в судьбах этих женщин должна была отразиться итальянская история последних ста лет. В Италии демонстрация первого фильма цикла — «Певица» — вызвала буквально бурю. Собственно, сюжет был незамысловат. Закатившаяся опереточная звезда Флора Торес приезжает на передовую. Она должна исполнить бравурные марши. Но, неожиданно для себя, вдруг запевает тихую неаполитанскую песенку, в которой чувства любви к родной земле больше, чем в любом марше. В финале новеллы Флора Торес гибнет, прикрывая собой мальчишку-солдата. Фильм имел оглушительный успех.
И львиная доля этого триумфа по праву принадлежала Анне Маньяни. Все признавали гениальность актрисы. Актриса снова была на подъеме. «Из всех милых женщин, что почтили своим вниманием мое ревю, одна стала моим крестом и моей отрадой. Этот крест вонзился мне в самое сердце. Работая с ней, я каждое утро вставал и молился Богу, чтобы он уберег меня от больницы, от тюрьмы и от сумасшедшего дома». Вот, что писал о ней известный постановщик Микеле Гальдьери.
Лукино Висконти рассказывает о первой встрече с актрисой и совместной работе: «Я встретил Анну Маньяни задолго до съемок фильма "Самая красивая", почти сразу после моего приезда в Рим в 1939 году. Я работал с Ренуаром, мы познакомились с Анной и подружились. Когда я начал снимать мой первый фильм "Одержимость", выбрал Анну на главную роль. Мне было нелегко ее утвердить, потому что продюсеры считали ее не драматической, а комедийной актрисой после того, как она блестяще сыграла в фильме «Тереза-Пятница». Но я был убежден, что у нее талант драматической актрисы, и, преодолев сопротивление, взял ее. Она поехала со мной на съемки, но тогда она ждала своего сына Луку. Мне она сказала, что на третьем месяце беременности, а была уже на шестом. Я был в отчаянии, но пришлось снять ее с роли, и она проплакала всю ночь в отеле. Потом я вызвал Каламай (актриса Клара Каламай – прим. ред.), и она сыграла роль. Так началась наша дружба с Анной, которая длилась долгие годы. Мы были очень дружны, уважали друг друга, поэтому отношения в целом складывались благоприятно. Хотя к ней нужен был особой подход, ведь она не такая, как другие актрисы. Прежде всего, надо было делать то, с чем никакой режиссер не желал мириться, - принимать ее предложения. Она буквально фонтанировала идеями, находками, на репетициях у нее каждую минуту появлялась новая мысль. Надо было принять ее либо отвергнуть. Если принял, позволь ей развить эту мысль. Воображение у нее было богатейшее. Пожалуй, ни одна актриса в этом с нею не сравнится». Трижды снялась Анна Маньяни в картинах, в названии которых было слово Рим. «Ты — это Рим, — говорил ей Феллини. — В тебе есть что-то материнское, скорбное, мифологическое, разрушенное...»
БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ
Казалось бы все идет хорошо. Но в судьбу Маньяни вмешалась смертельная болезнь. Злокачественная опухоль уже подтачивала ее здоровье. Она боролась с ней, делала все возможное, чтобы победить смерть. Она решилась на сложнейшую операцию, проведенная в одной из клиник Рима, оказалась неудачной. Когда наступали краткие мгновения облегчения, Анна вспоминала о последней своей работе — фильме «1870». Она не дождалась премьеры всего несколько минут. По окончании картины диктор сообщил о кончине актрисы. «Прощай, Лука, - шептала актриса единственному сыну незадолго до кончины. – Скоро ты останешься один. Очень скоро».
Этот трагический шепот услышал Рим, услышала вся Италия. Итальянское и мировое искусство осиротело, потеряв жемчужину итальянского актерского гения
В день ее похорон Рим не работал. Движение транспорта прекратилось. С Анной Маньяни прощались все. Это был неожиданный всеобщий инстинктивный порыв. Обычно полные скептицизма и практицизма римляне вдруг осознали, что не стало их самой большой актрисы. И вместе с мэром Рима, парламентариями и кинознаменитостями на улицу потянулись ремесленники, торговцы и женщины. О, сколько женщин, с такими же набухшими и потемневшими, как у Маньяни, глазами! Только на этот раз не от ярости, а от слез. В этом порыве, который охватил Рим, было немалое чувство вины. Последние десять лет Анна угасала в гордом одиночестве. Она отвергала пошлые фильмы, мелкие роли, которые должны были сдабривать гротеском пустой блеск сексуальных бомб современного кино. Вместе с римлянами, все кто любил истинное искусство, говорили : «Прощай Анна, аддио, Наннарелла!»
«Италия, которая уже имела Элеонору Дузе, должна поставить Маньяни в ряд тех, кто обеспечил ей национальную славу, и обязана долго помнить о ней», - писала одна из итальянских газет. В Италии Анна Маньяни была, есть и будет величайшей национальной актрисой на все времена. В остальном же мире Маньяни по-прежнему остаётся одной из самых потрясающих актрис, чьи лучшие фильмы пользуются неизменной популярностью у всех ценителей настоящего, не подвластного времени кино.
***
27 сентября 1973 года. Площадь перед церковью «Санта Мария сопра Минерва», где прямо на полу, без катафалка (по обычаю, принятому у римской знати), стоял гроб с ее телом, была запружена народом. Когда гроб выносили из церкви и он поплыл над головами толпы, площадь взорвалась аплодисментами. Тело Маньяни несли, а расступающаяся толпа все аплодировала и аплодировала — последнему ее выходу. Рим прощался с великой актрисой… Рим прощался со своей любимицей.
Фуад Бакылы
[email protected]
Следите за нами в Telegram
t.me/vesti_az
Следите за нами в Instagram
Следите за нами в Facebook
Следите за нами в Twitter
ДРУГИЕ НОВОСТИ РАЗДЕЛА
17:12
28 ноября 2024
Алихан Раджабов раскрывает острую тему в новой киноленте
14:00
28 ноября 2024
Константин Эмма: «Трудные времена не создают поэтов – их рождает внутренняя Вселенная» - ИНТЕРВЬЮ
15:44
27 ноября 2024
Алиев освободил от должности ректора Национальной консерватории
12:22
27 ноября 2024
Ушел из жизни режиссер знаменитого "Голого пистолета"
17:07
26 ноября 2024
В Баку стартует Международный фестиваль Клуба авторской песни
14:50
26 ноября 2024
Волшебный новогодний карнавал пройдет в Баку-ВИДЕО
29 ноября 2024
