В Армении промолчали об этом факте после парламентских выборов

Итоги парламентских выборов в Армении, завершившие конституционно-правовую трансформацию этой страны из президентской республики в парламентскую, остаются, пожалуй, главным политическим событием начала апреля для всего Южного Кавказа. Центральная избирательная комиссия огласила итоги подсчета голосов, которые ничем не отличались от тех предварительных итогов, которые были озвучены еще 3 апреля, на следующий день после дня выборов.

В этом нет ничего удивительного, если принимать в расчет то обстоятельство, что к урнам для голосования пришло чуть более полутора миллионов граждан Армении. Чтобы проверить и перепроверить несколько раз такое сравнительно небольшое количество избирательных бюллетеней по двум тысячам избирательных участков, недели времени было более чем достаточно. В этом смысле формально-правовая «чистота» итогов голосования не вызывает ни малейшего сомнения.

Если использовать язык юридической науки о преступлениях – криминологии, то можно быть почти полностью уверенным в том, что материального подлога в процессе проведения голосования и подсчета голосов не было. А вот вопрос наличия или отсутствия интеллектуального подлога вызывает у меня серьезные опасения. Но обо всем по порядку…

Состоявшиеся 2 апреля выборы в Армении показали удивительную для сегодняшнего дня последовательность, стабильность, жизнестойкость и даже живучесть статистических показателей избирательной кампании. Я сравнил статистику данных выборов со всеми предыдущими избирательными кампаниями – как парламентскими, так и президентскими – в этой стране, находящимися в открытом доступе. Не буду никого утомлять цифрами абсолютных величин (желающие могут перепроверить их самостоятельно), укажу лишь бросающуюся в глаза при таком сопоставлении динамику участия в голосовании жителей Армении, точнее – всякое отсутствие какой-либо динамики.

В 2017 году, как пять, десять и пятнадцать лет назад, на избирательные участки к урнам для голосования пришло около 63 процентов граждан, имеющих право голоса, 1,5-1,6 млн. человек. Отток населения, о котором открыто сегодня говорят в Ереване, или депопуляция, массовый переход граждан Армении в гражданство других стран, оказывается, никак не сказываются на показателях избирательной статистики. Двадцать лет подряд в день голосования на избирательные участки стабильно приходят полтора миллиона человек (плюс-минус 10-15 тысяч).

С одной стороны, можно порадоваться такой стабильно высокой политической активности и гражданской сознательности граждан Армении. Но, с другой стороны, она мало кореллирует с общей политической и экономической ситуацией в этой стране, граждане которой все чаще и больше прибегают к иным – противоправным и даже экстремистским – формам своего волеизъявления. Достаточно вспомнить события второй половины июля прошлого года, когда боевики группировки «Сасна црер» захватили и удерживали в течение двух недель комплекс зданий расположения полка патрульно-постовой службы полиции Еревана, выдвигая при этом политическое требования. Не спорю, мне могут возразить и сказать, что в Армении очень сильна амплитуда маятника общественных умонастроений, колеблющегося в очень широком диапазоне – от вооруженного мятежа до активного участия в общенародном голосовании, и во всех этих процессах армяне в силу своего национального темперамента участвуют с большой охотой и активностью. Пусть так, спорить не стану.

Но на этом фоне обращает на себя внимание один очень важный, на мой взгляд, факт, на наличие которого очень многие люди, писавшие об итогах недавних парламентских выборов в Армении, промолчали. Видимо, не заметили или не захотели акцентировать на нем свое и чужое влияние. А факт этот заключается в том, что в парламент Армении впервые в новейшей истории этой страны прошли представители партии «Дашнакцутюн», той самой политической силы, которая стояла у истоков транснационального армянского терроризма еще в конце XIX столетия. Конечно же, мне могут возразить, что на протяжении своей истории дашнаки трансформировались из федерации террористов в легальную политическую силу и даже вошли в состав парламента Ливана, раз и навсегда распрощавшись и решительно порвав со своим террористическим прошлым. Возможно, это и так. Но тут сразу же выходит из политического тумана другой аспект этого вопроса.

До 2017 года дащнаки помимо Ливана также имели свое представительство и в никем непризнанном в мире «парламенте» самопровозглашенной, но также никем в мире непризнанной «Нагорно-Карабахской республики», в февраля этого года – «Арцаха». Иными словами, по итогам выборов 2 апреля парламент Армении по структуре партийной принадлежности его депутатского корпуса стал точной копией «парламента Арцаха», а такое бывает только в одном случае, – когда колония бездумно или, наоборот, совершенно осмысленно копирует политическое устройство своей метрополии. А это означает только одно, – Армения была и остается колонией «Арцаха».

В связи с этим было умилительно наблюдать, как дашнаков буквально «затаскивали» в Национальное Собрание Армении. Было официально объявлено, что они выступают в коалиции с РПА – это на тот случай, если бы они не преодолели 5-процентный проходной рубеж а парламент страны самостоятельно, и тогда бы и депутаты прошли бы в парламент по партийным спискам «республиканцев». Дашнаки своими силами набрали  шесть с половиной процентов и получили право на законных основаниях сформировать собственную депутатскую фракцию без помощи «старшего брата» в лице РПА. Но тут случился юридический казус: находясь в блоке, дашнаки должны были набрать семь процентов голосов, но об этом обстоятельстве в Ереване на официальном уровне как-то сразу «забыли», как будто ничего такого и не было.

Впрочем, не мне судить о политических технологиях, применявшихся на прошедших в Армении выборах, в конце концов, это – сугубо внутреннее дело этой страны. Для стороннего наблюдателя важен результат этого процесса: отныне в парламенте Армении заседают идейные наследники тех армянских политиков, которые объявили террор и терроризм главным средством и орудием завоевания армянами своей национальной государственности. Политической силой, обеспечившей это, стала Республиканская партия Армении Сержа Саргсяна, а, по сути, – партия политическая партия армянских террористов новой формации, возглавляемая бывшими полевыми командирами армянских вооруженных формирований сепаратистов Нагорного Карабаха. Именно они, обеспечив присутствие дашнаков в новом армянском парламенте, по факту перенесли и распространили политический режим Арцаха на всю Армению.

Зато стало понятным смысловое наполнение предвыборного лозунга партии Сержа Саргсяна – «Армения, диаспора, Арцах», который не имел смысловой логики без участия дашнаков. В провозглашенной им терминологической триаде им отведена роль моста, тоне – политической связи, я бы даже сказал больше – политического нерва, между Арменией, армянской диаспорой мира и оккупированными азербайджанскими территориями, которые армяне отныне считают для себя однозначно своими, на практике окончательно интегрировав их в политическую структуру.

В свете всего сказанного выше, можно сделать единственно возможный вывод: выборы 2 апреля не просто трансформировали Армению из президентской республики в парламентскую, сменив форму правления, но одновременно с этим сохранили в полном объеме в стране ранее существовавший политический режим, основой которого составляет оккупационный режим на захваченных азербайджанских территориях. По их итогам армянские террористы формации конца ХХ столетия – «республиканцы» –  объединились с террористами формата конца XIX века – дашнаками, чтобы и далее реализовывать на практике ту политику территориальной экспансии, которая была начата ими в 1920-е годы. Наглядная демонстрация стабильности и преемственности такой политики – вот главный итог парламентских политиках в Армении 2 апреля.

Специально для Vesti.Az

• В первом регионе России запретили никабы и хиджабы в школах
• Иран анонсировал возобновление переговоров с Европой по ядерной сделке
• Le Monde: Ж/Д Решт — Астара оставляет Армению вне региональных проектов