Тимур Шангареев: Азербайджан как ключ к новой карте мира - ИНТЕРВЬЮ

Мир вступил в непростой период трансформации международных отношений, в ходе которого формируется новая система глобальной безопасности и закрепляется изменившаяся геополитическая реальность.

Государства, потерпевшие поражение в Первой и Второй мировых войнах, сегодня играют совершенно иную роль на мировой арене. Германия и Япония, к примеру, вновь активно наращивают военный потенциал и увеличивают расходы на собственные вооруженные силы. Турция, пережившая столетие после поражения в войне, также претерпела кардинальные изменения и теперь демонстрирует собственные геополитические амбиции.

Особое внимание привлекает Китай — страна, которая в одиночку опережает весь Европейский союз по темпам экономического роста, технологическому развитию и динамике модернизации ключевых отраслей. Он уступает лишь США, и то не во всех сферах.

Россия, несмотря на три года затяжного конфликта с Украиной, как представляется, выходит из него не только с укрепившимися позициями, но и с превосходством над рядом европейских стран, демонстрируя способность выдерживать давление и адаптироваться к новым условиям.

О том, какие глобальные процессы разворачиваются сегодня в мире, в интервью Vesti.az рассказал российский политолог и исследователь Тимур Шангареев.

— Мой первый вопрос касается текущего трансформационного периода, в котором мы живем. Прежний, привычный нам миропорядок, по сути, уже остался в прошлом, и на его месте формируется новый. Мы находимся в эпицентре этих перемен. Куда ведут нас эти трансформации? Это путь к созданию крупных интеграционных проектов или, напротив, к дроблению мира на 5–6 самостоятельных панрегионов? Что нас ждет с точки зрения геополитических и технологических изменений, особенно в контексте российско-украинской войны?

— Приветствую уважаемых зрителей, слушателей и читателей вашего авторитетного издания. В первую очередь хочу поздравить всех мусульман с благословенным месяцем Рамадан. Пусть Аллах примет наши молитвы, пост и поклонение. Аминь.

Что касается вашего вопроса — да, вы абсолютно правы: мы действительно находимся в периоде глубокой глобальной трансформации. Это не локальный процесс, а всеобъемлющее явление, затрагивающее весь мир. Упомянутый вами российско-украинский конфликт, безусловно, является важной вехой нашего времени, но в более широком контексте — это лишь одно из проявлений масштабных изменений. Считать его изолированным событием — значит упустить из виду общую картину происходящего.

Мы живем в мире, находящемся в стадии перестройки. Чтобы понять, куда все движется, нужно сначала разобраться, в какой точке исторического пути мы находимся. А картина такова: привычная модель национальных государств постепенно теряет актуальность. Миропорядок, окончательно оформившийся к середине XIX века, основанный на концепции нации-государства и капиталистической модели развития, подходит к своему завершению.

Эта система строилась вокруг мощных, четко функционирующих национальных государств, которые черпали свою легитимность из идеи политической нации. Были определены границы, правила взаимодействия — начиная с Вестфальского мира и до конца XX века. Но сегодня мы видим, что эта эпоха уходит. Ее место занимает новая реальность — и одновременно старая в каком-то смысле.

Кто-то называет это «новым феодализмом». Я же предпочитаю термин «новый социализм». Как и любое глубокое историческое обновление, этот переход сопровождается кризисами, потрясениями и конфликтами. Все новое рождается в муках — и, увы, зачастую через кровь. Российско-украинская война — лишь один из симптомов этих болезненных процессов.

Подобные сдвиги мы наблюдаем и в других регионах. Например, затяжной конфликт вокруг Карабаха, который, дай Аллах, наконец завершится, также отражает глобальные изменения. Каждое государство, каждая система входит в новую реальность по-своему: одни выигрывают, другие теряют.

Перед нами — новый дивный мир.

-А какие силы сейчас побеждают?

— В современном мире можно выделить два типа глобальных проектов. Одни из них — долгосрочные, то есть те, которые в перспективе обречены на успех, поскольку представляют собой целостные конструкции. А целое, как известно, всегда сильнее частного. Говоря образно: из колодца можно достать ведро воды, но из ведра нельзя достать колодец.

Если говорить о глобальных проектах в широком смысле, то речь идет о тех, что призваны заменить собой существующий миропорядок. В рамках своей концепции я обозначаю их следующим образом: Румский проект (не путать с Римским — речь идет именно о Румском, как упомянуто в Коране), Яхудийский проект и будущий Халифатский проект. Причем под Халифатом я подразумеваю вовсе не ту форму, с которой это слово часто ошибочно ассоциируют. Речь идет о принципиально иной модели — концептуально и организационно.

Сегодня формируется мир, в котором, с одной стороны, возвышаются империи, а с другой — действуют различные структуры, формально независимые, но фактически подчиненные этим империям. Их взаимодействие строится на договорных началах, и они становятся элементами глобального противостояния. Такие структуры можно условно назвать корпорациями.

Важно понимать, что под корпорациями я имею в виду не только классические бизнес-гиганты вроде General Motors или Airbus. В этом ряду могут находиться и, например, силовые структуры государств. Один из ярких примеров — ЦРУ, которое давно функционирует как автономная корпоративная структура внутри американского государства. Именно поэтому Дональд Трамп в свое время пытался взять ее под контроль, что, в свою очередь, наглядно продемонстрировало внутреннюю борьбу различных центров влияния в рамках одной и той же страны.

Сегодня мы видим, как имперские форматы вновь выходят на первый план. США прекрасно осознают эту тенденцию и активно строят свою империю. Это, пожалуй, самый показательный пример. Причем стратегия Штатов во многом напоминает модель Древнего Рима, но с одной принципиальной разницей: если Римская империя была сосредоточена вокруг Средиземного моря, то американская строится вокруг Тихого океана.

Именно по этой причине главным геополитическим противником США сегодня становится Китай. Вся их внешнеполитическая стратегия нацелена на его сдерживание. Российско-украинский конфликт, как и ряд других событий, используется Вашингтоном в рамках этой стратегии. США применяют его как инструмент для реализации геополитических задач, одновременно ослабляя не только Китай, но и другую постимперию — Великобританию.

Тактически, на текущем этапе, США выигрывают. Но смогут ли они победить стратегически — в этом я лично сомневаюсь.

В свое время я обозначил два концептуальных подхода — американский и британский планы. На мой взгляд, в конечном итоге именно британская стратегия возьмет верх. США, скорее всего, окажутся втянутыми в горячий конфликт с Китаем, который может стать для них вторым Вьетнамом. Тем не менее, на данном этапе можно констатировать: с тактической точки зрения Соединенные Штаты добились геополитического преимущества.

- В чем конкретно заключается эта тактическая победа США? На основании чего вы делаете такой вывод? Мы видим, что в украинском конфликте США, по сути, теряют инициативу: отступают, уступают России, а их союзники по НАТО оказываются военной декорацией — они не способны воевать ни с Россией, ни тем более с Китаем. В этих условиях США начинают менять риторику, делают шаги к сближению с Россией, ослабляют санкционное давление, рассчитывая оторвать ее от Китая. Но к какому результату это ведет? Это действительно победа — или попытка сохранить лицо? И если победа — то это стратегический успех или всего лишь тактический маневр на фоне общей слабости?

— Я не считаю, что США терпят поражение на украинском направлении. Напротив — все развивается в рамках их стратегического замысла. Более того, я убежден, что начало российской специальной военной операции было, по крайней мере, прогнозируемым и, возможно, даже согласованным с Соединенными Штатами. Достаточно вспомнить встречу Байдена и Путина в Женеве. После нее Байден на пресс-конференции заявил, что "дает России шесть месяцев". И ровно через полгода началась СВО. Совпадение? Сомневаюсь.

Разумеется, в этом конфликте у каждого игрока — свои цели. Россия преследует одни задачи, Украина — другие, Китай и Великобритания — третьи. Но если говорить о Соединенных Штатах, их основной целью было создание геополитического фронтира от Балтийского до Черного моря — кордона, который изолирует Россию от Европы и одновременно ослабляет как Россию, так и саму Европу. И в этом плане США добились многого.

Посмотрите на факты: Прибалтика резко усилила антироссийскую риторику, разорвала экономические связи и вышла из энергокольца БРЭЛЛ. Финляндия вступила в НАТО. Украина втянута в затяжную войну. Польша фактически блокирует транзит через Белоруссию. «Северный поток» уничтожен, поставки газа в Европу перекрыты. В итоге континентальная Европа столкнулась с энергетическим кризисом, ростом цен, падением промышленного производства. Евросоюз, как потенциальный геополитический конкурент США и Великобритании, оказался серьезно ослаблен.

Кому это выгодно? Прежде всего — США и Великобритании. Причем Лондон, по сути, вообще не несет издержек в этом конфликте, но получает политические и экономические дивиденды. Достаточно вспомнить, как Борис Джонсон лично вмешался в мирные переговоры в Стамбуле, фактически сорвав соглашение и способствуя продолжению конфликта.

Однако главный конфликт XXI века — это не Россия против Украины, а США против Китая. Вашингтон прекрасно понимает: американское общество больше не готово терпеть возвращение цинковых гробов. Война руками самих американцев невозможна — нужна прокси-модель. Вопрос: кто способен вести войну с Китаем? Только Россия. Но как столкнуть их между собой?

Ответ прост: сблизить их настолько, чтобы их интересы начали пересекаться — и это уже создает почву для будущего конфликта. Вспомните «Крестного отца»: Дон Корлеоне говорил, что пока интересы не пересекаются — все спокойно. Как только пересеклись — конфликт неизбежен. США делают все, чтобы подтолкнуть Россию в объятия Китая: санкции, разрыв с Европой, давление, изоляция. В итоге Москва все теснее сотрудничает с Пекином — и тем самым сближается до критической точки.

Этот сценарий уже имеет исторический прецедент. До 1941 года СССР и Германия имели плотные экономические и даже военные связи, подписали пакт о ненападении — а затем началась война. Сейчас мы видим аналогичную схему: попытку реализовать схожий механизм между Россией и Китаем.

Чтобы окончательно дестабилизировать ситуацию, США создают цепь кризисов по периметру: санкции против Пекина, обострение в Южно-Китайском море, напряженность в Персидском заливе — все это делается, чтобы ударить по поставкам нефти в Китай. И если Китай окажется в зависимости от одного поставщика — России, — это уже прямая угроза его стратегической безопасности. Ни одно государство не может позволить себе подобной зависимости.

Отсюда вырисовываются два сценария: американский — в котором сильная Россия нападает на ослабленный Китай, и британский — где наоборот, усиленный Китай атакует ослабленную Россию. Какой из них реализуется, станет ясно в ближайшие годы. Пока что, судя по происходящему, реализуется американский план.

Что будет дальше — остается только наблюдать. Но в одном я уверен: все это — не хаос, а тщательно просчитанная геополитическая игра.

— Тимур, каковы, на ваш взгляд, перспективы постсоветского пространства, особенно в контексте тюркских стран? Речь идет, в первую очередь, о странах ОТГ, Центральной Азии, Азербайджане. Хотя Турция формально не является частью СНГ, большинство государств Организации тюркских государств — это бывшие советские республики. Венгрия и Турция — наблюдатели, но ядро все же тюркское и постсоветское. Как вы оцениваете потенциал ОТГ? Есть ли у этой структуры реальные шансы стать третьим или четвертым центром силы в многополярном мире? Или же это скорее идеалистическая конструкция, основанная на ожиданиях и политических амбициях, а не на твердом геополитическом фундаменте?

- В последнее время часто звучит идея о «тюркском мире» — о неком едином пространстве, способном сформировать самостоятельную геополитическую силу, возможно, под руководством Турции. Однако я считаю, что это не более чем отвлечение внимания. В реальности ничто не возникает из ниоткуда.

Чтобы создать мощную структуру, способную оказывать влияние на мир, необходимы огромные ресурсы — финансовые, человеческие, технологические, интеллектуальные. Без вложений ничего не происходит. Только Аллах может сказать: «Будь!» — и оно будет. В человеческом мире все требует усилий. Прежде чем всерьез говорить о формировании тюркского мира как глобальной силы, нужно задать вопрос: кто и какие ресурсы в это вложит?

Турция сегодня не обладает достаточными финансовыми возможностями, чтобы создать мощное объединение, способное конкурировать на мировой арене. У нее нет средств, чтобы обеспечить научно-технический и промышленный рост всего тюркского пространства. Возможно, через 10 лет ситуация изменится, но надеяться на чудо не стоит. Однако Турция действительно демонстрирует интересную стратегию. Например, ее позиция в отношениях с Евросоюзом заслуживает внимания. Турция активно предлагает себя как ключевого участника восстановления Украины и вооружения европейской армии. Это грамотный шаг, ведь за этим стоит один важный момент — все это будет делаться за деньги.

Турция не собирается восстанавливать Украину бесплатно и не будет бесплатно снабжать Европу оружием. Для нее это возможность получить серьезные финансовые потоки и укрепить свою экономику. Да, за счет этих контрактов Турция может значительно усилиться. Но даже этого будет недостаточно, чтобы превратиться в новую сверхдержаву. Поэтому говорить о том, что Турция в ближайшее время возглавит тюркский мир и превратит его в самостоятельную силу, не приходится. Тем не менее, разговоры о тюркском мире все чаще дополняются идеей «Великого Турана». Причем акцент здесь делается не столько на Турцию, сколько на страны Центральной Азии. И вот это уже более реальный сценарий — причем крайне опасный.

Кто может вложить ресурсы в создание Турана? Только Китай. У него есть возможности финансировать такой проект. Но главный вопрос — зачем? Если Китай действительно решит поддерживать создание Турана, то лишь с одной целью — использовать тюркские народы в качестве инструмента войны. Вложить деньги, вооружить, мобилизовать и направить против России. Это будет не объединение ради развития, а создание нового очага нестабильности, управляемого извне. Так что любые разговоры о Великом Туране сегодня — это не просто геополитические фантазии, а потенциальная угроза, за которой могут скрываться совершенно другие, гораздо более опасные планы.

- Или Китай...

- Ничего хорошего в этом я не вижу. Более того, я не считаю, что у этого проекта вообще есть реальный потенциал. Россия, США, а также Турция, осознавая возможные последствия, не допустят, чтобы Китай создал нечто подобное Евросоюзу на этих территориях.

Если мы заметим, что Китай начинает активно инвестировать в этот регион, предпринимая резкие шаги для усиления своего влияния, то неизбежно последуют ответные меры. Да, сейчас в этих странах уже присутствует значительное количество китайцев, но кардинальное усиление их позиций вызовет реакцию со стороны других игроков.

Такому развитию событий просто не дадут хода. Поэтому, на мой взгляд, разумнее рассматривать каждое государство отдельно, учитывая его национальные интересы. Это будет более объективный и реалистичный подход.

— На фоне всего этого, ожидается ли возможный конфликт или новая эскалация между Азербайджаном и Арменией? И в целом, какой вы видите ситуацию и общую картину в регионе Южного Кавказа?

- Азербайджан — это поистине уникальная страна, и я не побоюсь так ее назвать. Причина проста: его историческое и географическое положение. Как говорил Наполеон, «география — это приговор», и от этого никуда не деться. Азербайджан находится на пересечении двух мощных цивилизационных миров. С одной стороны — Улус Джучи, который сегодня мы называем Россией, с другой — условная Парфия, исторически представленная Персией.

Это делает Азербайджан не просто территорией с уникальными географическими, экономическими и логистическими особенностями, но и зоной сакрального значения. На протяжении веков он либо становился полем боя, либо играл роль посредника между этими силами. И сегодня, как и прежде, разные игроки пытаются либо ввергнуть регион в хаос, либо, наоборот, превратить его в зону процветания, где можно решать глобальные вопросы, не доводя ситуацию до войны.

Когда между могущественными структурами есть нейтральная прослойка, это помогает избежать прямых столкновений. Это не просто теория — это политический и географический закон. Если между двумя силами нет буферной зоны, конфликт становится неизбежным.

Интересно, что в последние годы руководство Азербайджана осознало эту роль и, похоже, стремится к самостоятельности. Долгое время на постсоветском пространстве я видел лишь двух действительно независимых лидеров — Лукашенко и Токаева. При всем уважении к Владимиру Путину, он не является единоличным управленцем, поскольку в России существует сложный баланс различных центров влияния. Однако в последнее время Алиев также выходит на уровень самостоятельного политика, способного предлагать Азербайджан в качестве посредника между крупными геополитическими игроками. Это серьезное достижение.

Безусловно, этому процессу сопротивляются определенные силы, провоцируя нестабильность — в том числе через армянскую диаспору в России и саму Армению. Однако, несмотря на эти попытки, я считаю, что серьезный региональный конфликт в настоящее время невыгоден никому. Более того, взвешенная политика руководства Азербайджана может сыграть решающую роль в сохранении стабильности в регионе.

— И, наверное, уже последний вопрос, Тимур. Сегодня вокруг Ирана возникает множество вопросов и нестабильных ситуаций. Одни убеждены, что Трамп готов нанести удар по Ирану. Другие, наоборот, считают, что он не заинтересован в этом и стремится к миру. При этом сам Иран отказывается от переговоров с США. Как вы видите развитие этой ситуации?

— На самом деле, ничего нового не происходит. В сущности, Трамп повторяет все те же шаги, которые он предпринимал во время своего первого президентства. Кстати, на моем сайте «Электронный Минбар» Эльмира Кулиева есть несколько статей, посвященных взаимоотношениям США и Ирана в его предыдущем президентском сроке. На мой взгляд, ситуация не изменилась, и Трамп пытается повторить ту же схему. Чтобы понять происходящее, нужно прежде всего разобраться в целях самих американцев. А их цель весьма очевидна — вернуть регион в хаос, чтобы создать перебои с поставками энергоносителей в Китай.

Если Китай начнет испытывать проблемы, а мы знаем, что это сейчас мировая фабрика, то другие страны, такие как Европа, США, Центральная и Латинская Америка, будут вынуждены перенести свое производство обратно из Китая. Это создаст экономические проблемы для Китая, который, в свою очередь, будет все больше склоняться к сотрудничеству с Россией. Следовательно, локальные конфликты в регионе необходимы для США. Я уже проводил параллели с Турецко-итальянской войной 1911 года, когда, провоцируя Италию на войну с Османской империей (Турцией), Британия фактически инициировала геополитический сдвиг. В результате этой войны турки временно перекрыли Черноморские проливы, что нанесло серьезный удар по Российской империи, которая зависела от торговли зерном, проходящей через эти порты. Главным выгодополучателем от этого положения оказалась Британия.

Сегодня же аналогичная ситуация складывается в Персидском заливе, где любые напряженности и конфликты могут стать косвенным ударом по Китаю. Однако, несмотря на очевидные геополитические манипуляции, Иран старается избегать прямого вовлечения в эти процессы. Мы видим, как Иран постепенно дистанцируется от конфликтов, особенно в Сирии. Иран не стремится к военным действиям и, по сути, ушел с поля боя. Это, на мой взгляд, является результатом неявных договоренностей.

Рассмотрим, как ситуация разворачивается на Ближнем Востоке. В настоящее время основные очаги напряженности — это Израиль, Сектор Газа, Йемен и Сирия. Эти регионы тесно связаны, и в итоге все дороги ведут к Израилю. Я убежден, что Израиль обречен на вовлечение в войну с Сирией. При этом с одной стороны Израиль будет сталкиваться с ситуацией в Газе, а с другой — с действиями йеменских повстанцев, которые могут ограничить судоходство. Все это будет способствовать возвращению хаоса в регион. Иран, в свою очередь, продолжит дистанцироваться от этих событий.

Все это сопровождается громкими заявлениями, однако, как мне кажется, за этими словами скрывается холодный расчет иранского руководства. Иран отстраняется от прямого участия в боевых действиях, ограничиваясь дипломатическими усилиями и, возможно, ограниченным вмешательством через proxy-операции. Таким образом, война между Ираном и США вряд ли состоится, несмотря на напряженность в регионе.

• Глобальный Бакинский форум: искусственный интеллект, инфекции и цифровые угрозы-ФОТО
• Судебный процесс в Баку как барометр армянского реваншизма – ВЗГЛЯД
• Токаев принял Джейхуна Байрамова-ОБНОВЛЕНО