В семь лет она заявила подружкам, что выйдет замуж только за короля или миллионера

Vesti.Az продолжает рубрику - «Кариатиды политики». Роль женщин в мировой истории весома, хотя их социальная значимость в разные эпохи была разной. Королевы, царицы, графини и княгини порой обладали довольно внушительной властью. И часто пользовались ею с большим умением, нежели мужчины. И как бы не говорили: «Политика-дело не женское» – история и современность опровергают это утверждение. Женщины приходят в политику и в ней остаются. Их присутствие неоспоримо и действенно.

В этой рубрике публикуются статьи, очерки, эссе, повествующие о жизни и деятельности женщин - политических, государственных и общественных деятелей разных времен и народов, внесших значимый вклад в мировую историю.

Середина первой половины ХХ века. Англия. Графство Дорсет. Две наездницы на довольно сносных лошадях, по всей видимости, совершая конную прогулку, оказываются в одном из самых глухих уголков этого графства. Старшая из наездниц, по внешнему виду которой можно определить, что она гувернантка, старается, как ей кажется, вескими доводами заставить свою подопечную развернуть коней обратно. Но юная леди оставляет эти увещевания без внимания. Вот они подъезжают к известковой скале, где во всей красе высится знаменитый сернский гигант. Это 60-метровая фигура обнаженного Геракла, выдолбленная в скале почти две тысячи лет назад, еще при римлянах. Увидев Геракла, юная всадница замерла, словно пораженная ударом молнии. Она вовсю разглядывала фигуру античного исполина. Гувернантка же, не останавливаясь, вертелась вокруг своей воспитанницы и без устали требовала, просила, умоляла, чтобы юная леди прекратила разглядывать «это неприличное произведение древнего искусства».

Что же в фигуре сына Зевса и Алкмены так смущало благонравную наставницу и вызывало неподдельный интерес ее подопечной? Очевидно, пуританка была вне себя от смущения и гнева от того, что юная леди, затаив дыхание, рассматривала фигуру греческого мифологического героя, при этом отдавая львиную долю своего юного внимания огромному десятиметровому мужскому достоинству каменного изваяния победителя Антея. Она не могла оторвать глаз от этого изображения, глаза юной мисс были широко раскрыты и застланы пеленой, ноздри трепетали, щеки покрылись румянцем, далеко не стыдливым, сердце учащенно билось, все более и более увеличивая частоту ритма.

Юная леди была ошарашена, очарована, околдована, и, по всей видимости, опасения гувернантки в том, что сии чувства были вызваны вовсе не восхищением мастерством древних скульпторов, а пикантной анатомической подробностью весьма огромного характера, имели под собой веские основания. Но, наконец, неуемные старания, которые прикладывала наставница, чтобы увезти юную воспитанницу с греховного места, возымели действие. Всадницы развернулись и поскакали прочь. Но еще долго по дороге домой юная особа, не обращая внимания на нравоучения гувернантки, держала в памяти гордую исполинскую фигуру освободителя Прометея, и потом в течение всей жизни, довольно часто вспоминая сернского гиганта, глаза ее загорались неповторимым блеском. Блеском неистребимой чувственности.

***

ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНИЦА ПРАБАБКИ

Дочь одиннадцатого лорда Дигби, Памелла Дигби, а именно она была той юной особой, которую околдовал сернский гигант, родилась в быстро разорявшейся аристократической семье. С самого раннего детства малышка отличалась трезвым отношением к жизни. В семь лет Пэм заявила подружкам, что выйдет замуж только за короля или миллионера. «А иначе зачем жить?» - резонно заметила она в разговоре с матерью. Мечты о богатом принце преследовали ее с тех пор, когда в небольшое отцовское имение Минтерн приехали знатные гостьи - родные тетушки Памелы: герцогиня Брэдфорд и герцогиня Роузберри. Каждую из тетушек окружала дюжина слуг. Малышка Памела была навсегда очарована блеском роскоши, она ходила вокруг тетушек словно в забытьи, разглядывая их туалеты. В тот день она поняла: успех пришел к тетушкам только потому, что они удачно вышли замуж. Вечером восьмилетняя Памела, как всегда, села заполнять свой детский дневник и нетвердым почерком вывела вошедшую в историю фразу: «Нужен хороший мужчина, который оденет тебя в роскошное платье».

Этот недетский интерес к мужскому полу и ее проглядывающаяся невооруженным взглядом чувственность беспокоили и тревожили домашних. После первой встречи с изваянием автора двенадцати подвигов окрестности знаменитой скалы стали излюбленным местом ее прогулок. «Малышку словно притягивает к этому Гераклу», - с досадой отмечали домашние, уверенные в том, что излишняя чувственность досталась Памеле от прапрабабки по отцовской линии - знаменитой распутницы Джейн Дигби. Она родилась в шелках и в бархате, слыла одной из прекраснейших, элегантных и образованных женщин Европы: говорила на девяти языках, писала картины и была превосходным скульптором. В ее жизни череда блестящих браков сменялась скандальными любовными романами.

Современники иногда называли ее лордом Байроном в женском обличье, а в салонную историю Европы она вошла под именем Авроры. Дигби стыдились скандальной славы прапрабабушки. Из семейной картинной галереи ее портрет изъяли еще в прошлом веке - теперь он висел на черной лестнице. «Она опозорила наш род», - объяснял маленькой Памеле отец. Однако юная Пэм придерживалась иного мнения. «Моя прапрабабка была не просто удивительной красавицей», - записала Пэм в своем дневнике.

Джейн влюблялась с постоянной регулярностью, но разочарования преследовали ее также постоянно. Ее мужьями и любовниками в разное время были: австрийский дипломат принц Феликс Шварценберг, король Людвиг Первый Баварский (для которого она становится музой, позируя для его «галереи красоты», где он собирал портреты прекраснейших женщин современности), барон Карл фон Веннинген (член высокопоставленной баварской семьи, который был сражен наповал английской аристократкой). В Афинах Джейн украшала собой постель короля Отто, первого монарха независимой Греции. Неистребимая чувственность завела ее на Восток. Аврора закончила жизнь в Дамаске, в гареме шейха Абдула эль-Мезраба. Хотя и здесь ее постоянные желания не были полностью удовлетворены. Сохранились ее письма, в одном из них она жалуется на немощь Абдула - он-де не спал с ней больше месяца.

Можно было бы посочувствовать любвеобильной особе и посетовать на холодность сановного араба. Но отметим и тот факт, что столь охочей до определенного мужского внимания особе на тот момент было 73 года. Однако! «Я уверена, что во мне есть что-то от замечательной прапрабабушки», - утверждала Памела. Но, кроме безудержной сексуальности, было и нечто иное, заставлявшее богатых и влиятельных мужчин ей подчиняться.

ПРОФЕССИЯ - ФЛИРТ

Флирт не был для нее хобби - он превратился в профессию, важнейшее средство удовлетворения собственных амбиций. Для этого она пускала в ход все свои возможности, которые неизменно приносили успех. Хотя, безусловно, у нее было много недоброжелателей или, вернее, недоброжелательниц. Ее современницы оскорбительно насмехались над умственными способностями Памелы. «Эта Пэм - просто безмозглый кусочек сала», - с милой улыбкой заметила однажды ее «подруга» Кики Кеннеди (будущая герцогиня Девонширская) в разговоре со своим братом Джеком. Пожалуй, у многих дам были свои причины ненавидеть Памелу Дигби: едва ли не каждая подозревала собственного мужа в излишне тесных связях с веснушчатой леди-вамп. При этом особенное негодование вызывал факт, очевидный каждому, кто хоть раз видел Памелу: она не была красавицей. Но, несомненно, у «глупышки Пэм» все-таки был свой особый секрет очарования.

Эта тайна не давала покоя не только завистливым соперницам и ревнивым женам. «Откройте мне ваш великий секрет», - шепотом попросила Памелу Барбара Стрейзанд, когда они сидели рядом в ложе парижской оперы в 1993 году. Леди Пэм (ей тогда было уже под семьдесят) только расхохоталась в ответ. Кто-то из биографов леди Гарриман даже предложил специальный термин – «феномен Памелы». Ее успех, казалось, имел историческое значение. До Памелы весь мир считал, что британки в большинстве своем асексуальны. "Ladies don`ove" - "Дамы всегда неподвижны" - так звучал знаменитый старый английский канон поведения в постели. Но леди Пэм и здесь совершила революцию. «У нее внутри сидит что-то алчное, агрессивное. Возможно, о существовании этого чудовища узнают только те избранные, кому выпало счастье провести с ней ночь», - предположили еще в 1950 году журналисты лондонского таблоида «Тэтлер».
Репортерам не терпелось выведать формулу успеха баронессы, намертво приковывавшей к своим юбкам аристократов и сильных мира сего. Несколько раз к Памеле даже засылали молодых симпатичных журналистов с единственной целью - выяснить, какими духами пользуется знаменитая дама. Обозреватели модных ревю подробно изучали особенности ее поведения на балах - как она держит голову, как смотрит и каким уголком губ улыбается. В светских хрониках появилось новое определение – «брачный танец леди Пэм»: наблюдатели подметили, что сильное воздействие на мужскую психику оказывает именно танец. «Памела всегда действует одинаково... сильно подается вперед, будто случайно прижимаясь к партнеру своим впечатляющим бюстом, - анализирует тактику обольщения обозреватель журнала «Вэнити Фэа» Салли Смит. - Затем она низко склоняет голову и смотрит исподлобья, улыбаясь так, чтобы был виден кончик ее языка, при этом шаловливо теребит пальчиками плечо мужчины и задает какой-нибудь по-детски наивный и льстивый вопрос вроде: «А правда ли, милорд, что вы пишете гениальные картины? У вас действительно самый роскошный автомобиль в Лондоне. Я слышала, вы прекрасный стрелок и всерьез увлекаетесь конным спортом...»

Тайным оружием Памелы была искренность - она безоглядно, как в первый раз, влюблялась в каждого нового спутника жизни. Баронесса Пэм полностью растворялась в мужчинах: их вкусы становились ее вкусами, она знала и чувствовала их лучше, чем они сами. Ее секретом было умение любить - редкий дар, которым владеют очень немногие женщины.

Другой составляющей ее успеха стала железная выдержка. Это качество воспитала в ней мать, дама властная и волевая, превыше всего ставящая хорошее воспитание. "Никто никогда не должен видеть тебя в слезах", - повторяла она дочери. Памеле было 7 лет, когда взбрыкнувший пони выбросил ее из седла. Падение было неудачным - девочка сломала себе нос. "Ну вот, испортила единственное, что у тебя было красивое", - сухо заметила мать. После падения в рыжих волосах маленькой Пэм появилась едва заметная седая прядь, но глаза ее оставались сухими. "Нет, мне не больно", - повторяла она доктору.

Спустя почти полвека железное самообладание леди Пэм поразило ее очередного жениха, американского дипломата и наследника железнодорожной империи Эверетта Гарримана. У него на глазах Памела, оступившись, упала с винтовой лестницы. Тут же поднялась на ноги, милой улыбкой успокоила подбежавшего доктора и вернулась к прерванной партии в бридж. Они играли с Эвереттом еще три часа. Пэм была, как обычно, весела и разговорчива, только улыбалась как-то странно. В самом конце игры она упала в обморок. Врачи нашли у нее двойной перелом руки - падение с лестницы не прошло даром...

Выдержка и самообладание помогали ей в «любовном сафари», когда она, замерев, как хищница перед прыжком, выжидала момент для атаки. Другим охотничьим приемом рыжей баронессы было умение правильно строить светскую беседу. Этому ее обучил отец - член палаты лордов, милейший человек, за всю свою жизнь не наживший ни одного врага. "Если не знаешь, что сказать, повторяй слова собеседника", - советовал он дочери, и та взяла старый придворный прием на вооружение.

Неудивительно, что мужчины считали Пэм чрезвычайно образованной леди: художники поражались ее эстетическому вкусу, банкиры восхищались тем, как легко она разбирается в хитросплетениях финансовой политики. Владелец концерна "Фиат" Джанни Аньелли заявлял, что Памела знает об автомобилях больше, чем многие представители сильного пола. А бродвейский продюсер Лиланд Хейвордс считал поистине выдающимся художественное чутье Памелы и даже несколько раз советовался с ней, в какие костюмы облачить артистов. Памела Дигби была очень умна и при этом умела казаться милой наивной дурочкой - и это тоже было ее секретным оружием.

Врожденный аристократизм, сила воли и чувственная смелость в сочетании с тонко завуалированной лестью придавали этой "нежной хищнице" великосветских салонов неповторимый шарм. Прибавьте к этому огненно-рыжие волосы, большие синие глаза и сливочно-белую кожу - и станет ясно, почему дебютантка Памела Дигби, совсем недавно приехавшая в Лондон из глухого дорсетширского поместья, быстро превратилась в одну из самых обожаемых среди мужчин и ненавидимых (в дамском кругу) столичных леди.
Да, ее первый светский сезон закончился поражением - "всему виной мои недорогие и старомодные платья", догадалась 18-летняя Пэм. Зато к новому сезону она подготовилась куда более основательно: сшила новые туалеты, втайне от родителей заняла денег и съездила в Париж специально для того, чтобы купить потрясающую модную шляпку. А главное - она перестала бояться: в прошлом году Памела Дигби жалась в угол и не знала, куда деть руки, теперь же она несла себя гордо, не стыдилась ни своей полноты, ни рыжих волос. И у мужчин открылись глаза: дорсетширская толстушка оказалась удивительно сексуальной. Она притягивала как никто, и кавалеры оставляли ради нее элегантных столичных дам. Через неделю стоимость шляпки удалось окупить с лихвой - у Пэм имелось уже трое воздыхателей, и каждый из них был вынужден оплачивать ее счета из модных магазинов. Скоро она почти перестала общаться с симпатичными молодыми людьми и заинтересовалась более зрелыми джентльменами. Особую ценность представляла "крупная дичь" - сыновья миллионеров и видных политиков.

НЕВЕСТКА УИНСТОНА ЧЕРЧИЛЛЯ

Вскоре судьба подарила ей фантастический шанс - Памелу пригласили на обед, где должен был присутствовать Рэндолф Черчилль, 28-летний сын самого Уинстона Черчилля, первого лорда Адмиралтейства, будущего премьер-министра Великобритании. У Пэм было всего несколько часов на то, чтобы обрушить на толстого развязного Рэндолфа всю мощь своего очарования. Она пила с ним шампанское и говорила о конном спорте. Едва дотрагиваясь до еды, улыбалась и расспрашивала о его приключениях. Ну а далее… Далее последовал танец, который вконец добил и так пораженного беднягу Рэндолфа. Первой же ночью он сделал ей предложение. Пэм немедленно согласилась, и неизвестная провинциалка в одночасье превратилась в одну из первых леди Британии. В конце тридцатых газеты называли ее "самой яркой звездой на светском небосклоне Европы". Так, в аристократических гостиных довоенного Лондона началась новая глава ее жизни.

Но брак с Черчиллем-младшим, пьяницей, болтуном и неукротимым бабником, был обречен. Когда началась война, Рэндолф со своим полком уехал в Каир, а Пэм осталась в Лондоне. В отсутствие Рэндолфа как никогда тесными и дружескими становятся ее отношения со всемогущим свекром: долгими ночами Памела читает Уинстону Черчиллю его любимые романы, играет с ним в бридж. Нужно отметить, что Уинстон Черчилль весьма тепло относился в невестке, не препятствовал ее браку со своим сыном и далее всегда больше поддерживал Памеллу, чем Рэндолфа. Весьма информированный во всем всесильный Уинстон Черчилль, безусловно, знал о невестке все, в том числе и историю ее прапрабабушки и восхищение Памелы этим своим предком.

Но мог ли осуждать род Дигби Уинстон Черчилль? Существуют обстоятельства, в связи с которыми великий представитель рода Мальборо с пониманием относился как к истории Авроры, так и отношением к этой истории своей невестки. Автор одной из биографий сэра Уинстона Черчилля Льюис Брод пишет: "Черчилли, как и некоторые другие герцогские фамилии, обязаны своим первоначальным взлетам и падениям женщине". Женщиной, принесшей успех роду Черчиллей и содействовавшей его славе, была Арабелла Черчилль. Отцу ее не без труда удалось пристроить дочь в свиту брата Карла II - герцога Йоркского, будущего короля Якова II. На первых порах Арабелла далеко не преуспевала в роли фрейлины герцогини Йоркской. Она была очень некрасива. «Высокое, с бледным лицом создание, ну просто кожа да кости», - замечает Л.Брод. Но неожиданно ее положение изменилось. Об этом рассказывает французский граф Граммон, состоявший в это время в свите герцога. Однажды во время прогулки верхом лошадь Арабеллы пустилась галопом, и всадница, потеряв равновесие упала. "Удар от падения при такой быстрой езде, - пишет Граммон, - вероятно, был очень сильным и мог причинить большую боль, но он оказался полезным для Арабеллы во всех отношениях. Не получив никаких повреждений, она перед всеми опровергла неблагоприятное мнение о своей персоне, сложившееся под впечатлением ее лица. Герцог спешился, чтобы помочь пострадавшей... Те, кто собрался вокруг Арабеллы, увидели ее лежащей в весьма небрежной позе. Они едва поверили, что ноги такой исключительной красоты могли принадлежать столь непривлекательной особе, как мисс Черчилль. После этого инцидента нежность герцога к Арабелле увеличивалась с каждым днем".

От связи с герцогом Йоркским у Арабеллы родились четверо детей, занявших видные места среди английской знати, а ее брат Джон получил возможность быстро сделать великолепную карьеру. Правда, и сам весьма в скором времени ставший молодым генералом и отличавшийся статью и красотой Джон Черчилль уделял большое внимание богатым придворным дамам и делал это далеко не бескорыстно. Джон Черчилль, или, как его называли в свое время, красавчик Джон, принес большую славу и состояние роду Черчиллей и положил основание династии герцогов Мальборо.

При таком раскладе вряд ли Уинстон Черчилль мог предъявить претензии к прошлому рода Дигби, тем более что Памела, уделяя должное восхищение своему свекру, активно помогает ему. Она окружает вниманием многочисленных гостей своего дома: боевых генералов, флотских капитанов и даже членов албанского кабинета министров в изгнании. В 1942 году ее дом посещает с кратким дружеским визитом президент США Франклин Рузвельт. Завсегдатаем вечеринок у "веселой Пэм" становится и специальный советник американского президента Эверетт Гарриман, будущий посол США в Москве. Отношения Памелы с мистером Гарриманом особенно теплеют после незабываемой ночи в бомбоубежище...

Они оживленно беседовали во время одного из приемов, когда начался налет. В зале погас свет, всех гостей вывели в укрытие. А растерявшегося Гарримана, не привыкшего так неожиданно обрывать беседу, Памела потянула в совершенно противоположную сторону. И только лакей, оставшийся присматривать за брошенными в зале сумочками, заметил, как через пару часов из дальней комнаты вышел Гарриман, на ходу застегивая пуговицы на фраке и приглаживая растрепанные волосы. Свекор и на это закрывает глаза, хотя бы потому, что его сын Рэндолф тоже не терял времени даром. В Каире он волочится за гречанками, итальянками, француженками. Он почти перестает писать жене. Единственный сын Уинстон, родившийся в самом начале войны, не спас семью от распада: супруги Черчилль не прожили вместе и пяти лет.

ЛЮБОВНОЕ САФАРИ

В декабре 1943 года Гарриман был вынужден срочно выехать с миссией в Москву, а скучающая Памела влюбляется в 35-летнюю звезду американского радиоэфира Эдварда Мэрроу и через два года уезжает с ним в Югославию, готовить для компании "Си-би-эс" репортаж о тамошних партизанах-антифашистах. Но это была не первая ее статья. А на какую тему была написана первая? О, да, уважаемые читатели, свою первую публикацию Памела посвятила все тому же исполинскому изваянию в графстве Дорсет, определенная анатомическая подробность которого оставила неизгладимый след в ее воображении. Впрочем, увлечение журналистикой и симпатичным журналистом продлилось недолго. В 1946 году разведенная леди Пэм перебирается в Париж, и здесь начинается следующая глава ее жизни: она превращается в одну из самых роковых женщин Европы. За ней ухаживает 36-летний принц Али Хан. Этот изнеженный отпрыск арабского правителя и итальянской стриптизерши, несмотря на свой скромный рост (162 см), однако, наверное, чем-то все-таки напомнил Пэм сернского гиганта. Памела Черчилль, подобно своей знаменитой прапрабабке Авроре, решила, что у нее будет тоже свой араб-вельможа. Кроме того, ей не терпелось поближе познакомиться со знаменитой эротической практикой под названием «Кимсак», которую Али Хан освоил под руководством своего отца и благодаря которой, как писали светские журналы, он бывает неописуемо великолепен в постели.

Скорее всего, пресса на этот раз выдала верную информацию, ибо Али, использовав на Памеле все уроки своего почтенного батюшки, сильно привязал этим чувственную англичанку к себе. Она сопровождает его повсюду - в Лондоне, в Риме, на французской Ривьере. Их роман закончился внезапно: когда Памела в очередной раз получила сильнейший солнечный ожог спины, жестокий Али бросил ее страдать в полном одиночестве и уехал в Испанию. Причем не один, а с актрисой Ритой Хейуорт. Памела была в бешенстве.

Она как раз собиралась покинуть виллу Али Хана, когда в ее жизни появился новый принц. И он приплыл на яхте под алыми парусами. Яхта называлась «Томагавк». А 27-летнего принца звали Джанни Аньелли, и ему уже принадлежал самый крупный бизнес во всей Италии - автомобильный концерн "Фиат". Памела и Джанни, казалось, были созданы друг для друга. Ему были необходимы связи и знакомства госпожи Черчилль в английских и американских деловых кругах. А ей - его молодой напор, веселый нрав, южная страстность, ну и деньги, черт возьми. Этот тандем сумел вкупе заработать несколько десятков миллионов долларов. Памела связалась со своим бывшим свекром. Развод с сыном не повлиял на их взаимоотношения, и Памеле без труда удалось уговорить сэра Уинстона открыть английский рынок для итальянских "Фиатов".

После Аньелли ее счета по очереди оплачивали самые богатые люди мира. В начале 50-х - финансист и коннозаводчик Джон Уитни (наследник процветающего клана Уитни, известный, в частности, тем, что на его деньги снят фильм "Унесенные ветром"). В середине 50-х - банкир Эли де Ротшильд, самый богатый молодой человек в послевоенном Париже. "Памела - настоящая европейская гейша, - говорил Ротшильд. - Она удивительно послушна: стоит лишь сказать, что мне не очень нравится ее платье, - и она немедля побежит переодеваться". Памела все время находилась в центре внимания, и на нее без устали чернили ее недоброжелатели. На вопрос, отчего она никогда не отвечает на сплетни и слухи, Памела ответила: "Пусть обливают грязью, лишь бы не забывали!" Очередной жертвой "рыжей кошки" стал 58-летний американский продюсер Лиланд Хейвордс. Ради обворожительной британки он развелся с женой, которая вскоре покончила с собой. Эксцентричный янки - закоренелый кокаинист и смелый экспериментатор в области любовных утех - уговорил леди Пэм оставить Париж и переехать в Америку. Здесь, окружив Лиланда любовью и заботой, она помогала ему ставить бродвейские шоу.

Вскоре Памела стала леди Черчилль-Хейвордс - они обвенчались в одном из протестантских молельных домов Нью-Йорка. Однако Памеле не суждено было обрести счастье и во втором браке. Через месяц после свадьбы отравилась одна из дочерей Лиланда от прежнего брака. И новый супруг Памелы запил. Скоро Лиланд превратился в банкрота. В 1970 году он умер.

ЛЕДИ ГАРРИМАН

Памела опять была свободна. Оставаться одной она не хотела и не могла. Она вновь вышла на охоту. Правильный выбор жертвы - залог удачной охоты. И она выбрала новую цель - своего старого приятеля Эверетта Гарримана, с которым была тесно знакома еще в Лондоне во время второй мировой. Он постарел, поседел, но самое главное - заметно увеличил свой банковский счет, при этом успев овдоветь. Они встретились в Вашингтоне в летнем кафе - 73-летний Гарриман передвигался с трудом, опираясь на тросточку. Заглохший много лет назад роман вспыхнул с новой силой. Как-то пасынок Гарримана неожиданно вернулся домой раньше обычного и обнаружил своего отчима с Памелой на диване, где они резвились, словно подростки.

Памела опять добилась своего. Она стала женой весьма уважаемого и состоятельного человека. Для Памелы Черчилль-Гарриман это вновь означало неминуемую смену имиджа. На шестом десятке репутация "рыжей ведьмы" уже не устраивала супругу высокопоставленного государственного чиновника. И леди Пэм отныне сама чопорность и невозмутимость. Она изменила прическу и перестала подкрашивать седеющие волосы. На светских приемах она теперь не соблазняла чужих мужей, а занимала гостей беседой и следила за тем, как накрывают стол в банкетном зале.

ОНА ВЛИЯЛА НА ПОЛИТИКУ В МИРЕ

В 1986 году Пэм овдовела. Гигантское состояние Гарримана - 600 млн. долл. - позволило ей стать своим человеком в кругу столичных партийных бонз. В ее дом изо всех 50 штатов стекались молодые политики, которые ловили каждое слово хозяйки. "Она общалась с Черчиллем и Рузвельтом, с королевой Елизаветой и Михаилом Горбачевым!" - восхищалась столичная молодежь. Леди Пэм выступала с напутственными речами и давала ценные советы, ходатайствовала в коридорах власти и обустраивала политические альянсы. Казалось, она и сама забыла о тех временах, когда ее считали всеевропейской гетерой.

Частым гостем в ее вашингтонском доме был улыбчивый провинциальный парнишка по имени Билл. По фамилии Клинтон. Он смотрел на Памелу широко открытыми глазами... "Билл далеко пойдет", - любила повторять леди Пэм. Однако строго замечала: "У него есть только одна проблема: он не соблюдает седьмую библейскую заповедь, запрещающую прелюбодеяние". Похитительница чужих мужей в прошлом превратилась в радетельницу добродетели! Вот так вот! Неисповедимы пути твои, Господи! Памела, будучи распорядителем фонда Гарримана "Молодые демократы 80-х", буквально вскормила, воспитала и взрастила будущего президента Америки. Неудивительно, что после победы Клинтона на выборах 1992 года он щедро отблагодарил свою "крестную мать", предложив на выбор пост Чрезвычайного и Полномочного Посла США в любой из европейских стран. Разумеется, леди Пэм выбрала Париж - город своей бурной молодости.

Теперь Памела могла окинуть Париж высокомерным взглядом, ведь она вернулась в этот город как победительница. Вчерашняя героиня светских сплетен и скандалов превратилась в посла супердержавы. Она пошла гораздо дальше своей легендарной прапрабабки Авроры. Она влияла на политику в мире. Кроме того, что ее питомец был президентом сверхдержавы, многие другие видные политические деятели рангом пониже искали ее расположения. Именно этому расположению, в частности, Мадлен Олбрайт была обязана своей успешной карьерой. Президент Клинтон называл ее человеком редкостного своеобразия и одаренности. Президент Франции Ширак утверждал, что со времен Бенджамина Франклина и Джефферсона, бывших в свое время посланниками во Франции, еще никто не представлял интересы США так красиво, как Памела Гарриман. Эл Гор говорил: "Если бы мадам Гарриман не существовало, ее следовало бы выдумать".
Политика политикой, однако, Памела, несмотря на почтенный возраст, продолжала вести весьма активный образ жизни. Она посещала рестораны и клубы, принимала в своем особняке знаменитых гостей и никогда не пропускала ни одной премьеры в "Гранд-Опера". Женщина, всегда твердо знавшая, что нормы морали, ставшие для всех прочих катехизисом, созданы не для нее. Она жила полной жизнью до самой смерти. На похоронах Памелы Черчилль-Гарриман в Национальном соборе Вашингтона собралось около 1500 человек. Площадь перед храмом заполнили правительственные лимузины и бронированные автомобили миллионеров, дипломатов, кинозвезд.

Даже из жизни ей удалось уйти с трагическим изяществом. Памела умерла в роскошном бассейне отеля "Ритц". Это было ее любимое место с молодых лет. Вечером 3 февраля 1997 года маленькая очаровательная старушка осторожно спустилась по лесенке в теплую воду бассейна в вашингтонском отеле "Ритц".

И, кто знает, возможно, самым последним воспоминанием леди Памелы Черчилль-Гарриман, которая не ведая о смерти, плескалась в бассейне, были воспоминания о сернском гиганте графства Дорсет, исполинская мощь которого разбудила и помогла ей в далекой юности зарядиться той неистребимой чувственностью и неуемной энергией, благодаря которым ей удалось добиться всего: славы, богатства, восхищения и, вопреки всему, уважения. Всего, о чем она мечтала.


Фуад Мамедов-Пашабейли
[email protected]

• Президент Кыргызстана принял главу МИД Азербайджана -ФОТО
• Алиев и Жапаров подписали документы о сотрудничестве
• В Карабахе вновь обнаружен армянский оружейный схрон -ФОТО