Незнакомый нам Исмаил Шихлы

В этой рубрике, будут представлены самые интересные моменты из жизни тех людей, которые оставили заметный след в истории, культуре, искусстве и науке Азербайджана. Их жизнь предстанет перед вами рассказами их детей и близких родственников.

На этот раз гостями рубрики стали братья Эльчин и Фаррух Шихлы, сыновья известного азербайджанского писателя Исмаила Шихлы, 90-летний юбилей которого был широко отмечен в стране. У Исмаила Шихлы много произведений, но, наверное, в Азербайджане не найдется хотя бы одного человека, который не был бы знаком с золотым произведением «Буйная Кура». Этого видного деятеля азербайджанской интеллигенции знают представители всех поколений, но сегодня сыновья писателя будут говорить о неизвестных сторонах жизни Исмаила Шихлы.

На первый вопрос «насколько отличался писатель Исмаил Шихлы, которого знают все, от главы семейства Исмаила Шихлы», братья Эльчин(Э.Ш.) и Фаррух Шихлы(Ф.Ш.) дали почти одинаковый ответ.

Э.Ш. – Одно могу сказать определенно, что он дома и скажем, на людях вел себя практически одинаково. Естественно, что человек дома расслабляется, следуя принципу «мой дом – моя крепость» и все такое. Человек может себе позволить дома все то, что он не может позволить на людях. Для него существовали понятия воспитание и взаимоотношение с людьми. С этой точки зрения для него не было различий, что он на людях, что он дома.

Естественно, дома он мог, скажем, позволить себе проявить какую-то слабость. Он мог, конечно, позволить себе как-то выказать свои отцовские чувства. Ему очень не нравилось, например, когда я при нем пытался пожурить своего сына.

У нас в Азербайджане есть такое понятие, когда очень любящий свое чадо, родитель говорит ему «гурбан олум». Он за всю свою жизнь ни разу, во всяком случае, я за себя отвечаю, и могу ответить за своего брата, не говорил нам «гурбан олум».

- А может, ему говорил, просто вы об этом не знаете?

- Вот при вас, я спрашиваю: Фаррух, было такое? Вот видите, и он говорит, что нет.

Но все это не означает, что отец не любил нас. Он также и не говорил просто: «дети, я вас очень люблю». Он просто делал все то, что любой родитель должен делать для своих детей.

Честно говоря, порой нам казалось, что он излишне требователен, может быть сух, холоден.

- Значит, он был строгим родителем…

- Да, он был достаточно строгим отцом, несмотря на определенные моменты. Что я имею в виду, используя слово «определенные моменты»? Скажем, в силу своей юности и молодости, лично я, в душе, на какой-то определенный момент, мог бы обидеться на него – ну он мог бы создать для меня более мягкие, льготные условия. Только потом я понимал, что он был прав.

Вот один эпизод. Когда меня призвали в армию, это было после окончания института, я уже был в приемной военного комиссара, и ждал распределения. В этот момент, честно говорю, неожиданно для себя, увидел проходящего на прием к комиссару, отца. Народу было не мало и при виде Исмаила Шихлы, пошел шепот – понятно, сейчас он своего сына устроит в лучшее место. Признаюсь, что в этот момент у меня появилось чувство облегчения – все, отец там, значит, все будет здорово, я буду служить недалеко от дома.

В результате меня отправили в Германию. Потом я узнал, что отец просто зашел к комиссару и сказал, что я окончил ВУЗ и владею русским, азербайджанским, немецким и английским языками и вышел. В военкомате ознакомились с документами и учли, что человек, как бы ходатайствовал за сына, и отправили в группу советских войск в Германии. Другое дело, если служишь недалеко от дома или пусть и в огромной, но в своей стране, где не было бы проблем для родителей, желающих навестить своего сына. А для служащих в Германии, такой вариант даже не светил.

Несмотря на это, честно говоря, я был очень доволен тем, что попал в Германию, как минимум из-за того, что усовершенствовал свой немецкий. Я понял, что суровость на тот момент и строгость отца, обернулась для меня благом. Это один из многих примеров.

- А как вы считаете, строгость Исмаила Шихлы, скажем так, одинаково была распределена или к кому-то из вас он был более суров?

Ф.Ш – Нет, особого различия между нами, он не ставил, одинаково относился к обоим. Вот приведу пример, аналогичный, приведенный Эльчином, о своей службе. Я тоже после окончания института должен был пойти на воинскую службу. У нас был с ним разговор еще до призыва, и я у отца настоятельно попросил, чтобы за меня он не ходатайствовал перед кем-то. Мне лично все равно было, где я буду служить. Наоборот, я хотел служить, как можно дальше от дома. Он выполнил мою просьбу, в результате чего, я попал в Черниговскую область, тогдашней Украинской ССР.

Первое письмо от отца я получил примерно через месяц службы. По письму, я чувствовал, что он, не открыто, но все-таки сожалеет, что ничего не предпринял для того, чтобы я служил где-то рядом, в наиболее комфортных условиях, насколько это было возможно в тогдашних реалиях. В ответном письме, я его успокоил, отмечая, что у меня все в порядке. Больше я этих ноток с сожалением, не почувствовал.

- А вы были друзьями в школьном возрасте?

Э.Ш. - Так как разница между нами – 5 лет, то до определенного периода, о дружбе говорить не приходилось. У нас были взаимоотношения старшего и младшего брата.

- Я имел в виду, что за школьные шалости, «грехи», отец вас отчитывал вместе или поодиночке?

Э.Ш – Вместе как-то не получалось. Я как первопроходец, получал на все 100 процентов. А Фаррух, как любой неглупый человек, пытался учиться на моих ошибках.

- Фаррух, ну как, получилось учиться на ошибках старшего брата?

(Ф.Ш) - Ну, я пытался. Я помню такой эпизод: если не ошибаюсь, тогда даже в школу еще не ходил. В те времена очень были популярны фильмы об индейцах и мы, как и многие дети, любили играть в Чингачгука и так далее. Так получилось, что родители уехали куда-то, забрав меня с собой, оставив Эльчина дома одного. А он, как настоящий «индеец» взял топор и начал подбрасывать его, ловить в воздухе и так далее. Одна из попыток оказалась неудачной – Эльчин порезал руку. В этот момент мы все вошли домой и увидели, что Эльчин истекает кровью. Ситуация была тяжелой. Несмотря на то, что я не был виноват, но тоже получил свое. Его ругали, перевязывая руку. В этот момент я увидел зеленку и спичку на столе. Взял спичку, намочил в зеленку и большими буквами написал «Чингачгук». А рассердившийся в тот момент на Эльчина, отец подошел, прочитал и со словами «а ты что здесь пишешь?», слегка дал мне подзатыльник. Вот с этого эпизода я сделал свои выводы.

- Исмаил Шихлы акцентировал свои требования больше на образовании или на поведении? Что он требовал больше из этих двух, от своих сыновей?

(Э.Ш)- Безусловно, что он, как педагог, был очень требовательным к образованию. Во всяком случае, в силу своего воспитания, который он мне дал, я не представлю, что образованный человек может быть невоспитанным. Я знаю, что есть такие люди, которые образованны, но даже не имеют понятие о воспитании. У нас есть хорошее слово «зиялы» - интеллигент. От русского понятия, это несколько отличается. У нас абсолютное большинство полагают, что если ты являешься доктором наук, то ты уже обязательно интеллигент. Я знаю очень много образованных людей, тех же самих докторов наук, которые, мягко говоря, недостаточно воспитаны.

В наше время в дневниках была отдельная графа «По поведению». Если в советской школе кто-то получал в этой графе не пятерку, а скажем четверку, то считалось, что этот человек как минимум кандидат на то, что бы сидеть в тюрьме.

Нашему воспитанию уделялось особое внимание, так как просто невозможно было по существующим в нашей семье, понятиям, быть невоспитанным, и в то же время быть образованным, или же наоборот.

- Значит, от вас требовали не только хорошенько зубрить, но и…

(Ф.Ш)- Нет, вот зубрить как раз таки, от нас не требовали. Мы просто должны были учиться.

- В школьные времена вы чувствовали, что отношение к вам отдельное, так как вы сыновья Исмаила Шихлы?

(Ф.Ш)- Учителя, конечно же, знали, чьи мы дети, но…

- Сконкретизирую вопрос – Фаррух Шихлы знает предмет на тройку, но ему именно из-за отца, ставят более высокую оценку. Такое было?

(Ф.Ш)- Такого не припоминаю, но, во всяком случае лично я, каждый день учился, чтобы самому ответить хотя бы на четверку. В те времена и учителя были более требовательными и порядочными. Мы старались всегда получить именно заслуженные оценки.

(Э.Ш)- Школа наша была на тот момент одной из лучших в стране. Мы учились в азербайджанском секторе школы N 190. Большинство наших преподавателей были, скажем так, асами в своей области. Не было, чтобы из-за отца нам ставили завышенные оценки, даже я считаю, что из-за отца учителя к нам были более требовательными. В девятом классе мне литературу начал преподавать ныне покойный Зарбали Самедов, герой соцтруда, пожилой человек, который был учителем даже моего дяди. Он был одним из асов по преподаванию литературы в Азербайджане. До девятого класса, у меня по литературе не было оценок ниже пятерки, мы выросли в этой среде и хорошо знали литературу. Я мог не знать чего-то по математике, физике, но по литературе таких проблем не было. И вот, Зарбали Самедов поставил мне четверку. Там была ситуация, когда меня впервые выгнали с урока. Причина не была связана с моим поведением. Он провел контрольную работу, где я не поставил в одном месте запятую. Учитель решил начать обсуждение письменных работ именно с меня. Зарбали муаллим спросил, нужно ли ставить запятую в данном предложении или нет. Представьте себе, так как я точно не знал, задумался, и честно признался, что не знаю. Он вышел из себя, сказав, что если я не знаю, значит, получаю двойку, причем дважды – за содержание и за правописание. Он выгнал меня из класса. Потом получилось так, что, видимо, он хотел этого, и к нему обратились по поводу меня. Несмотря на это, я так до конца и не получил по письменной работе 5/5. Он за правописание в лучшем случае ставил четверку, говоря, что «грамматику даже я не знаю в совершенстве».

Примерно такая же ситуация была с учителем истории, который тоже хотел, чтобы ему оказали внимание что было сделано моим дедом – учителем этого человека. Может, кто и думает, что сыновьям Исмаила Шихлы было легко, но были и такие моменты, о которых я говорил.

- А после школы, в выборе ВУЗа, профессии, вы чувствовали, что за вами стоит Исмаил Шихлы и все будет хорошо?

(Э.Ш.)- В выборе профессии он на нас не давил, давая нам возможность определятся самим. В то же время, естественно, как отец, давал советы.

- То есть вы знали, что если возьметесь за определенную работу, то успех гарантирован, так как поможет отец?

(Ф.Ш.)- Нет. Тем более, что я выбрал такую профессию – художник, что за меня как бы он рисовать не мог.

- Ну, если не рисованием, то протолкнуть какое дело…

(Ф.Ш.)- Нет. Он был таким человеком, что даже и проталкивать ничего бы и не стал. Ну конечно, как и любой отец, он помогал своим детям. Но в выборе профессии и тому подобных делах, нет. Мы не опускали руки, возлагаясь на отцовскую помощь.

(Э.Ш.)- В первый раз, я помню, когда он ходатайствовал за меня, было в институтские годы. Я закончил азербайджанскую школу, поступил в ВУЗ в 1974 году. Именно в этом году в Советский Союз приехали 5 преподавателей английского языка, англичан. Один из них оказался в Институте иностранных языков, в Баку. Этот человек набрал две группы – одну из азербайджанского, другого из русского секторов. Я был в азербайджанском секторе. Когда первую двухчасовку англичанин провел для руссектора, мы ждали своего череда. Но, после первого урока, нам из деканата сообщили, что преподаватель отказывается от азербайджанского сектора, в силу того, что он по-русски не говорит, а по-азербайджански, вообще понятия ни о чем не имеет. Тогда я попросил отца, чтобы он помог мне оказаться в группе, где преподает человек – носитель английского языка. Отец долго ходатайствовал, ему даже пришлось попасть на прием к министру высшего образования, после чего, спустя 3 месяца, меня включили в желанную группу. То есть Исмаил Шихлы ходатайствовал, когда нужно было, скажем, дать более хорошие возможности для учебы.

- А было ли такое, что Исмаил Шихлы приходил домой и выражал недовольство советской системой, несправедливостью и тому подобнее? То есть говорил дома о том, что тогда не возможно было произносить вне домашних стен, и тем более писать?

(Э.Ш)- Судя по всему, видимо как родитель, он оберегал нас. Он никогда осознанно не настраивал нас против существующего режима. Он не говорил, что Советский Союз – это плохо, именно в силу того, что потом нам было бы очень трудно ужиться со всем этим. Большинство носителей нашей фамилии были сосланы, расстреляны, некоторым пришлось эмигрировать.

Он никогда не мог смириться с несправедливостью, никогда не молчал, высказывал некоторые вещи на работе, говорил в своих произведениях. Правда, тогда больше приходилось изъяснять свои запретные мысли между строками. Если кто-то утверждает, что в Азербайджане не было диссидентов, и если воспринимать диссидентство как инакомыслие, то они не правы. Не обязательно в лоб кричать, что ты негодяй и подлец, за что можно угодить в тюрьму. Можно просто выражать и защищать свою гражданскую позицию. В таких случаях тоже все зависит от культуры, воспитания и образованности. В этом плане, он нас открыто не настраивал против действующей власти.

Помню, был у него один близкий товарищ, который вышел грубо говоря, из совершенно крестьянской среды, стал потом доктором наук. Он всегда яро и открыто возмущался советским строем. Человек имел на это право, но когда он уже видимо надоел этими разговорами отцу, он просто сказал: «Если бы не эта советская власть, ты все еще пас бы своих овец, где-то высоко в горах». Эта система, при всех своих очень больших минусах, имела и плюсы, что тоже нужно открыто признать.

Но я также помню и другое. В начале 1980-х годов, мы с ним гуляли по бульвару. Он указываю на памятник Кирову, сказал: «Я наверное это не увижу, и не думаю, что увидишь и ты, но вот твои дети могут стать свидетелями, как этот памятник снесут и вышвырнут вон». Когда этот памятник демонтировали еще при жизни отца, он просто сказал «я не мог даже предположить, что такая махина, как Советский Союз может так легко и скоро рухнуть»

Независимо от строя, независимо от того, кто и что говорил, для него порядочность и справедливость стояли на первом месте.

- Какое ваше самое любимое произведение отца?

(Э.Ш.)- Все моего отца знают по произведению «Буйная Кура» (Дяли Кюр). Наверное, это самое сильное его произведение, но я люблю его последний роман – «Мир мой умерший». Может быть в силу того, что родителем и прародителем этого произведения был он, но ситуация сложилась так, что отцу пришлось диктовать этот роман. Я могу сказать и Фаррух наверное скажет то же самое, все это прошло через меня. «Буйную Куру» я читаю и оцениваю как читатель. А тут, как сыну и человеку, который занимается редакторской работой, пришлось почувствовать, провести через себя, осмыслить данное произведение. Вот поэтому, чисто на эмоциональном уровне, я люблю «Мир мой умерший», больше чем «Буйную Куру». Если подходить к этому вопросу как литератор-филолог, то возможно с моим выбором многие не согласятся.

(Ф.Ш.)- Как Эльчин сказал такие произведения отца как «Буйная Кура» и «Мир мой умерший», очень популярны, и понятно почему. Но вместе с этими произведениями, я люблю перечитывать его рассказы. Все сюжеты своих рассказов, он брал из жизни. Я как бы был участником одного действия, после которого появился рассказ «Самолет опаздывает». В рассказе меня как образа, нет, но я там был и поэтому каждый раз с интересом перечитываю этот рассказ. Я очень люблю читать рассказы, которые он написал за последние 10 лет своей жизни. Это такие как например, «Намус гачагы» («Поборник чести»). Все эти рассказы, я, наверное, читал больше чем «Буйную Куру».

В конце Эльчин Шихлы акцентировал внимание еще на одной детали. Он сказал, что до сих пор люди путают перевод названия «Дяли Кюр». Фильм, снятый по этому произведению называется «Кура неукротимая», тогда как литературный перевод названия романа «Буйная Кура».

М.Меджидли

• В Национальном музее истории Азербайджана презентуют книги Юсифа Агаева
• Турецкий актер и модель Хасан Ялнызоглу скончался от рака
• Сегодня исполнилось 96 лет со дня рождения Юсифа Гусейнова