Памяти Натаван Гаджиевой

Сегодняшнее утро началось с печальной новости – не стало Натаван Гаджиевой, первого диктора Азербайджанского телевидения… Глубокие соболезнования родным и близким Натаван ханым. Я всегда буду с благодарностью вспоминать ее участие в одном из самых важных и знаковых моих проектов, книге «189. Школа жизни», и надеюсь, что воспоминания Натаван ханым о школьных годах послужат утешением всем, кто ее знал и любил… Allah rəhmət eləsin…

Когда мне исполнилось четыре года, мой папа, один из самых знаменитых и уважаемых юристов того времени, купил мне учебники первого класса и вскоре я знала программу не только первого, но и второго, и даже третьего классов, и вполне могла пойти сразу в третий класс… К сожалению, в конце 50-х годов это было невозможно… В школу принимали с семи лет, но папа, видя мои способности, хотел, чтобы я пошла в шесть, поэтому он отправился в БОНО, и попросил, чтобы для меня сделали исключение… Так как папу в республике все знали, ему пошли на встречу и в 1949 году я стала ученицей 189-ой школы.

Мальчики и девочки тогда учились отдельно, и один год я училась только с девочками и была старостой класса из-за того, что хорошо училась. Директором была Нелля Низаметдинова, татарка, и жила она в здании школы вместе с мужем. Детей у них не было, зато была огромная овчарка… А в седьмом классе назначили нового директора - Ивана Васильевича Петрова. Он, как все бывшие военные, был очень строгим и требовательным к вопросам дисциплины, и мы постоянно слышали его громкий, командный голос: «Руки по швам!»

Моей первой учительницей стала Инна Юрьевна, добрая, мягкая женщина. Вскоре после начала занятий меня выбрали старостой и все десять лет, до самого окончания школы, я занимала этот первый в моей жизни ответственный пост. Школа у нас была замечательная, но присутствовать на уроках мне было неинтересно, потому что я знала всю программу вплоть до третьего класса, а контрольные работы писала за десть минут, тогда как мои одноклассники делали это в течение всего урока… Естественно, по всем предметам у меня были только «5». Единственную «4» я получила во втором классе по чистописанию. Был такой предмет в то время, и мы учились красивому почерку, выводя буквы перьевыми ручками. Но как назло я допустила крошечную ошибку – одна из букв получилась чуть-чуть кривой. Когда я пришла домой, папа, узнав о «4», так разгневался, что поставил меня в угол коленями на горох, а руками вверх… Мне было очень обидно, я еле терпела боль и умоляла бога, чтобы к нам пришел ангел-хранитель. И минут через пятнадцать бог внял моим детским мольбам - к нам пришла моя любимая бабушка (мамина мама). Увидев свою внучку в таком состоянии, бабушка чуть не заплакала и попросила папу меня простить. Папа, который ее очень уважал, тут же меня поднял, и я бросилась в объятия бабушки… Дождавшись, пока я немного успокоюсь, папа дал мне новую тетрадь и заставил заново написать задание, а на следующий день пошел со мной в школу и попросил учительницу, чтобы она при нем проверила мою работу. Учительница удивилась, но внимательно просмотрела тетрадку и поставила мне «5»! Та «4» за чистописание была первой и последней в моей жизни…

Я очень любила математику, и наш учитель Виктор Васильевич Емельянов, преподававший нам этот предмет, однажды мне сказал: «Ты настолько хорошо знаешь математику, что обязательно должна поступить на математический факультет». Мне, конечно же, было приятно, что учитель так высоко оценил мои способности, но в юности мне казалось, что если я стану математиком, то очень быстро состарюсь! Сейчас я вспоминаю об этом с улыбкой, но тогда я действительно так думала!

Когда наступали каникулы, примерно в начале августа папа покупал мне учебники следующего класса. Я открывала математику, решала все задачи и примеры, и к школе у меня все было готово! Причем, математику я привела в качестве примера, то же самое происходило и по другим предметам. А в течение учебного года учителя удивлялись – как это я решаю контрольную за 15 минут?! И как только я сдавала свою тетрадь, они просили меня выйти из класса, чтобы не мешать другим детям.

Как-то раз мне совсем не хотелось идти на физику, и я уговорила одноклассников сбежать в кино. Чтобы скрыть наш побег, забежала к классному руководителю и предупредила ее, что мы идем в кабинет физики, а потом мы всем классом отправились в кинотеатр «Вятян». Об этом узнали, конечно, но меня не отругали, я же была круглая отличница! Но это была не единственная наша шалость… Французский язык нам преподавала пожилая женщина с неприятным, кляузным характером, и на одном из уроков мы подложили на ее стул острый гвоздь. Как же она кричала, когда он в нее вонзился…
Но однажды нам в голову пришла совсем уж странная идея, как пропустить урок французского. Мама одной нашей подруги работала в аптеке, и мы решил выпить снотворное! Девочка принесла из дома таблетки, мы их выпили и в классе воцарился настоящий хаос – некоторые сразу же заснули, кто-то проснулся посередине урока, а учительница бегала между нами, не понимая, что с нами происходит! Не любили мы нашу француженку… Но и «ботаничке» от нас доставалось… На перемене мы сдвинули все парты, развесили свои пальто на окна, и стали играть в магазин. И в самый интересный момент, когда класс бурлил, как самый настоящий базар, заходит учительница по ботанике… Вот такие фокусы мы устраивали в школе... Но, еще раз повторюсь, меня никогда за них не ругали благодаря моей успеваемости… 
Вообще, школьная жизнь у нас была очень интересной – мы ходили в кино, всем классом посещали оперу, занимались спортом, я даже играла во дворе нашего дома в футбол, стоя на воротах, потому что у нас жили сплошные мальчишки, а девочек почти не было!

Я окончила 10-ый класс с золотой медалью и мечтала стать арабистом. В то время в Баку был азербайджанский институт языков, и после школы я подала документы на факультет арабского языка. Экзамены начинались с 1 августа, и я, как «золотая» медалистка, должна была сдать только один экзамен. За неделю до экзаменов я получаю письмо из института, где было написано, что институт переформировывают и восточные языки переносят в университет, европейские - в институт иностранных языков, а русский язык остается в прежнем институте, который получил новое название – Азербайджанский педагогический институт русского языка и литературы имени М. Ф. Ахундова. После того, как я прочитала это письмо, я не знала, что мне делать! А потом, немного подумав, решила забрать свои документы и отнести их в университет, на факультет арабского языка… По гороскопу я «Близнецы», и мой зодиак всегда мне помогал и помогает в сложные минуты жизни. Так же произошло и в тот день, вернее, в ту ночь… Мне снится сон, как будто кто-то мне говорит: «Документы не забирай, оставайся в этом институте». Когда родители на следующее утро спросили, что я собираюсь делать, я ответила: «Буду поступать в институт, не буду забирать документы». Но как же мне не хотелось учиться в этом институте и изучать русский язык! Дело было, конечно же, не в языке, а в недоразумениях, которые у меня постоянно возникали с преподавателем русского языка 189-ой школы Адой Львовной Нейман. Она всегда пыталась вместо «5» поставить «4». Но у нее это не получалось, потому что я очень хорошо училась и всегда была готова к урокам. Помню, в одном из сочинений я процитировала четверостишие А. С. Пушкина, причем, идеально точно, со всеми авторскими запятыми и точками, но Ада Львовна исправила мою работу, сказав, что не хватает одной запятой. «Но у Пушкина же не было запятой!?» - ответила я, и мы начали с ней спорить. Именно после этого случая я и возненавидела ее предмет… Мне было так обидно, ведь я ходила по библиотекам, писала сочинения сама, в отличие от многих других учеников, которые «сдували» чужие работы… Но однажды даже Ада Львовна признала мое первенство! К нам в школу пришла комиссия из БОНО, и после проверки она во всеуслышание заявила: «Единственный человек, который сам пишет сочинения - это Натаван»! И это было чистой правдой, потому что мой учитель по математике никогда не проверял мои контрольные и сразу ставил мне «отлично».

Телефоны в квартирах тогда были большой редкостью, но в нашем доме телефон был, и мечту всех тогдашних людей – телевизор, мы купили в 1958 году. Папа разрешал нам его смотреть только после того, как мы сделаем все уроки. Отец нас проверял – а на тот момент нас уже было пять братьев и я, единственная дочь, и потом начиналось свободное время… 
В декабре 1959 года я совершенно случайно услышала объявление по телевизору о наборе дикторов. Тогда я, студентка 1 курса, вообще ничего не знала ни об этой профессии, ни о телевидении, которое вызывало у меня удивление и восторг, но почему-то в тот момент меня очень заинтересовало это объявление… Мне было так интересно, как устроено телевидение и откуда идут передачи? Правда, в то время я считала себя обычной девушкой и совершенно не пользовалась косметикой, даже в институте – с моим строгим папой это было просто невозможно… Я долго думала, а потом, хотя и не верила, что меня возьмут, в январе месяце отправилась на предварительный конкурс дикторов, которые должны были читать новости на двух языках. Я была полностью уверена в себе, потому что и русский, и азербайджанские языки знала очень хорошо! Папа от нас требовал, чтобы дома мы говорили только по-азербайджански, а в школе, во дворе, на улице или с друзьями мы общались по-русски.

В 1964 году председателем телевидения был Теймур Алиев, а его заместителем - Сейфаддин Даглы, журналист, работавший в журнале «Кирпи». Именно он начал задавать мне самые разные вопросы, вслушиваясь в мою азербайджанскую речь. «А чем занимается твоя мама?» - спросил он меня, и когда услышал, что слово «домохозяйка» я произнесла по-русски, сказал: «Ты еще не готова, настоящий конкурс начнется летом, а ты пока подготовься - читай азербайджанские газеты и подтягивай азербайджанский язык». Я очень расстроилась, но почти у самого выхода ко мне подошел какой-то невысокий мужчина, как потом выяснилось, Кямиль Рустамбеков. «Не переживай, - улыбнулся он, - все будет хорошо! Я снимаю сейчас фильм «Айгюн» по поэме Самеда Вургуна, и хочу предложить тебе эпизодическую роль!» «Ой, - воскликнула я, - а меня дома не пустят»... Но режиссер, все-таки, записал номер моего телефона, который я ему от волнения продиктовала!

Прошло два дня и режиссер позвонил. И что интересно, когда папа бывал дома, он сам снимал телефон. Но, на мое счастье - я ведь держала все в тайне, Кямиль Рустамбеков позвонил до папиного прихода! Съемки стали очень волнующим моментом – я с другими девушками и с худеньким, совсем еще молодым Мурадом Ягизаровым снялась в сцене, когда композитор Айгюн принимает гостей, а мы поем песни. Даже сегодня, несмотря на то, что это фильм 1960 года, зрители его помнят и любят… Это был первый курс института… И мой первый дебют в искусстве…

Маме я рассказала свою тайну, и она, зная, насколько строг папа, стала меня отговаривать. Но, увидев мой грустный взгляд, все-таки, разрешила, только при одном условии. В те годы мой двоюродный брат, Улдуз Гаджиев, работал на киностудии режиссером. Мама ему позвонила, объяснила ситуацию, и он ей сказал, что поедет на съемки вместе со мной, а потом привезет меня домой.

Весной по телевидению сообщили, что вскоре состоится открытие памятника Хуршудбану Натаван, с именем которой моя судьба переплелась самым неожиданным образом… Папа много лет дружил с семьей Мирзабековых, дочь которых, Шукюфа Мирзоева, была кандидатом философских наук. Когда она узнала, что у папы родилась дочь, она позвонила его поздравить. «Какое может быть поздравление, - ответил папа, - у меня же девочка родилась». «Ах, вы так говорите? - сказала Шукюфа ханум, - тогда разрешите, я придумаю ей имя». Папа очень уважал эту семью и не стал возражать. Шукюфа Мирзоева назвала меня в честь Натаван и добавила: «Вот увидите, ваша дочь будет умной, будет любить свою родину, станет знаменитостью, и вся республика будет городиться ею!» Эту историю папа мне рассказал, только когда я стала диктором…

Открытие памятника Натаван состоялось напротив кинотеатра «Азербайджан», и на это торжественное мероприятие собрались ученые, деятели культуры, известные люди Азербайджана и студенты разных институтов. А я в то время писала любительские стихи, и в преддверии этого события, написала стихотворение, которое посвятила Натаван. Мои однокурсницы знали об этом, и когда мы пришли на открытие, кто-то из них рассказал об этом милиционеру. Он, видимо, сообщил обо мне кому-то из организаторов торжества, и меня пригасили на трибуну. Я, конечно, очень удивилась, но поднялась на трибуну, где меня встретила поэтесса Мирвари Дильбази. Она быстро просмотрела мое стихотворение, посвященное Натаван, оно ей очень понравилось, и вскоре я его читала перед большой толпой. Это стало моей второй ступенью в искусстве…

1960 год… Я только окончила первый курс… Лето, июнь, в городе стоит страшная жара… И вдруг по телевизору объявили о конкурсе дикторов! И снова, никому ничего не говоря, я решила пойти на телевидение. В то время троллейбус №8 шел от нашего дома в верхнюю часть города, но именно в то лето начался снос Чемберекенда, дороги через место, где сейчас находится Телетеатр, еще не было, ее только строили. Поэтому мне пришлось большую часть пути идти вверх под палящим солнцем…

На конкурсе 170 претендентов должны были пройти три тура… Я прошла первые два, и в августе меня позвали на третий, заключительный… Это судьба! Во все дни, когда мне звонили с телевидения, меня могло не быть дома, но я всегда оказывалась около телефона и сама снимала трубку!

На третий тур я пошла в красивом платье, в котором поступала в институт. Загоревшая, с тонкой, 59 см, талией, с короткой стрижкой «под мальчишку»… 15 августа из 170 человек на конкурс ведущего новостей осталось только 20, и когда я их увидела, немного растерялась – передо мной стояли молодые, красивые девушки из университета, консерватории, театрального института… Когда очередь дошла до меня, я шагнула в студию и мне дали прочитать незнакомый текст из газеты на русском и азербайджанском языках. А все это время, после зимней неудачи, я добросовестно готовилась, и это принесло свои плоды! В студии, где проходил тур, было верхнее помещение, где располагалась аппаратура, и через несколько минут сверху раздался властный голос: «Дайте ей программу на двух языках», затем последовало новое распоряжение: «Пусть она прочтет свое стихотворение, посвященное Натаван». Я была в полном недоумении – кто этот человек, и откуда он знает, что я написала это стихотворение? Вскоре загадочный голос приказал всем выйти кроме меня. Я осталась в одиночестве, волнение было настолько сильным, что я решила сбежать, но в дверях меня поймал редактор новостей:
- Не спешите! Сейчас мы пойдем к председателю.
- Зачем? - спросила я. 
- Как зачем? Вас приняли! 
- Боже, - подумала я, - а что я скажу дома?!!

Мы пошли к Теймуру Алиеву. Мой отец был строгим, но Теймур муаллим был еще строже! Он протянул мне руку и поздравил:
- Ты - первый диктор азербайджанского телевидения, и это будет записано в твоей трудовой книжке!
Теймур Алиев внимательно на меня посмотрел и вдруг сказал: 
- А у тебя на левом глазу родинка! Она тебе не мешает?
- Нет… - пролепетала я.
- Смотри, у нас очень хорошие специалисты, они смогут ее удалить. А еще тебе нужно сделать красивый макияж, и не надо стесняться, ты же стала лицом нашего телевидения! Ни о чем не переживай, мы тебя отправим к косметологам и они тебя научат пользоваться косметикой. Но я отказалась, потому что я, как и все девушки в этом возрасте, прекрасно умела накладывать макияж.
Затем Теймур Алиев прямо при мне позвонил диктору радио Фатме Джаббаровой:
- Я направлю вам девушку и считаю, что она будет хорошим диктором телевидения. 
Мы попрощались, редактор повел меня к Фатме ханум и, прощаясь, сказал:
- Приходи завтра, 16 августа, первый раз выйдешь в эфир.
По приказу Теймура Алиева начальник отдела кадров выписал мне первую трудовую книжку диктора телевидения. Так началась моя жизнь на телевидении… Мне только исполнилось 18 лет…

Я вернулась домой и по моему лицу мама поняла, что со мной что-то произошло:
- Что случилось?
- Ничего, мама…
- Как, ничего? Я же вижу! 
- Я устроилась на работу…
- Какая работа, ты же учишься!
- Я прошла конкурс на телевидении и стала диктором.
- А как же ты скажешь об этом отцу?
- Так и скажу… - ответила я и стала ждать папу.
Пришел отец, поужинал, и потом я все ему рассказала. Все родственники были против, все пытались меня отговорить, а я молчу и жду, что решит папа. «Пусть идет работает, - сказал он, когда все немного успокоились, - я своей дочке доверяю, она меня никогда не подведет!» Прошло уже столько лет, но эти отцовские слова до сих пор я ношу, как драгоценные серьги… Мой папа и Теймур Алиев, оба очень требовательные и строгие, сыграли огромную роль в моей жизни, и если бы не они, моя судьба сложилась по-другому…

Когда я стала работать на ТВ, мне приходилось пропускать первую «двухчасовку» в институте по уважительной причине - я открывала утреннюю программу. Это очень не нравилось ректору института, и однажды он поставил меня перед выбором - или учеба, или работа. Я пришла к Теймур муаллиму и сказала, что меня исключают. «Будешь работать и будешь учиться», - ответил Теймур муаллим. Он позвонил в ЦК, объяснил ситуацию и мне дали справку ЦК. Когда я предъявила этот документ в институте, в котором было написано, что я нужна республике, меня оставили в покое. Благодаря поддержке Теймур муаллима я училась на дневном отделении и работала на телевидении, хотя это было очень трудно. Двадцать лет я проводила Новогодние праздники только на работе. Всю жизнь я посвятила сперва школе, а потом телевидению. Другой работы у меня не было!

В 50-е годы 6, 160, 189 и 23 школы считались самыми лучшими в Баку, но наша 189-ая школа славилась самыми красивыми девушками! Когда проходили выпускные вечера, двери школы запирались на все замки и запоры, чтобы парни не смогли попасть в здание, но они ломали стекла и двери! На выпускной мы пришли в нарядных платьях, но когда вокруг школы начался мальчишеский ажиотаж, директор собрал нас и приказал: «Только в форме»!

С окончанием школы закончилась моя беззаботная жизнь… Молодость, студенческая жизнь, свободное время, праздники - этого у меня не было, потому что все праздники я проводила на та работе! Какая могла быть молодость при такой загруженности? Только в 1973 году, когда на телевидение пришли молодые дикторы – Роза Тагиева, Тамила Алекперова, Шаргия Гусейнова, Агигат Аскерзаде, Рафик Гусейнов и так далее, я впервые поехала в отпуск за границу…

А теперь самое главное! В 189-ой школе училась моя дочь, а потом две мои внучки. Учениками этой же школы были мои родные и двоюродные братья, а когда они повзрослели, то их дети… 189-ая школа стала школой для нескольких поколений нашей семьи!

• Рамиль Гасымов: «Наша главная цель – сохранить традиции Гянджинской филармонии» - ИНТЕРВЬЮ
• Чингиз Абдуллаев идет на поправку
• Скончалась заслуженная артистка Азербайджана Сахиба Ахмедова