Владислав Иноземцев: Путин готовился к войне с Украиной 20 лет, но как он объяснит нападение на Казахстан и Азербайджан? – ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ

Дональд Трамп с первых дней своего президентства радикально меняет курс США по всем ключевым направлениям. Его политика уже создает новые геополитические реалии, в которых традиционные союзники Америки оказываются в неясном положении.

Выступление вице-президента США Ди Джей Вэнса на Мюнхенской конференции показало, что Европа больше не рассматривается Вашингтоном как полноценный партнер в прежнем формате.

Эти изменения ведут к серьезным последствиям. Мирные переговоры по Украине в Саудовской Аравии между представителями США и России фиксируют новую расстановку сил: Украина и Европа теряют субъектность в решении ключевых вопросов, а значит, вынуждены пересматривать свою стратегию.

О том, какие глобальные процессы сейчас разворачиваются в мире и как трансформируется американская политика, в интервью Vesti.az рассказал известный российский политик и доктор экономических наук Владислав Иноземцев.

******

- Итак, приход Трампа и изменение риторики в политике в отношении российско-украинского конфликта, переговоры в Саудовской Аравии, итоги Мюнхенской конференции, которые запомнились пламенной речью Ди Джей Вэнса... Как в целом понимать текущую политику Вашингтона?

- Я не Трамп, чтобы точно ответить, что происходит, но, похоже, только он сейчас это понимает, поскольку хочет полностью определять политику США. Вашингтон все больше сосредотачивается на внутренних проблемах, снижает вовлеченность в мировые конфликты и выходит из проектов, которые Трамп считает бессмысленными и дорогими. Он намерен прекратить статус Америки как глобального благотворителя. Это основное. Действует при этом эмоционально и импульсивно, стремясь любой ценой выйти из прежних соглашений. Пока мы наблюдаем именно это.

- Речь Вэнса была знаковой и сигнализировала о грядущей смене элит на Западе. Она затронула несколько ключевых тем: идеологический сдвиг вправо, антимиграционную политику, вопросы безопасности. Это не просто риторика — речь отражает глубокие изменения в политическом ландшафте. Как бы вы ее оценили?

- Я оценил речь Вэнса положительно, хотя она вызвала недовольство у моих коллег и друзей. Мне понравилось, что он открыто сказал европейцам: вы зашли слишком далеко в своей нормативности. Он затронул вопросы демократии, подчеркнув, что если население осторожно относится к миграции, военным вмешательствам, требует большей подотчетности власти и усиления национальных правительств в ущерб Брюсселю, это их право. Эти вопросы нельзя игнорировать.

Европа, на мой взгляд, сама навязала себе повестку с упором на промиграционную, левую политику, самобичевание за прошлые ошибки, уход из геополитики, акцент на равноправии и борьбе с глобальным потеплением. Меня смущает, что когда общество пытается реагировать на этот курс, элиты встречают это враждебно. Правый поворот в Европе идет, но правых клеймят как наследников фашистов, людей, которым нет места в европейских обществах.

Этот момент в речи Вэнса был ключевым. Он напомнил о давлении на правые партии в Румынии, Германии, Франции, попытках изолировать их от власти. В этом я с ним согласен. Европа не хочет признавать реальный мир, не осознает угроз с юга, не понимает необходимости серьезных оборонных расходов. В этом Вэнс абсолютно прав.

Не прав он в форме — его слова были резкими, оскорбительными для европейцев, и их реакция понятна. Но проблему это не отменяет. Европе придется заняться собственной обороной, повысить эффективность и, наконец, осознать, что она живет не в идеальном мире, а в жестких геополитических реалиях.

- Параллельно мы наблюдаем сближение США и России. Российская элита сейчас чувствует себя легче, с энтузиазмом воспринимая сигналы от Трампа и его команды — переговоры, возможное снятие санкций, соглашение о разделении сфер влияния. Как, на ваш взгляд, выглядит российско-американский трек сегодня?

- Я вижу ситуацию туманно. В 2017 году мы уже наблюдали похожий энтузиазм после победы Трампа, были переговоры с Путиным, но в итоге все сошло на нет. Сейчас Трамп идет еще более рискованным путем — он собирается договариваться с Россией о том, что не контролирует. Он не управляет Украиной и не может гарантировать Путину выполнение возможных соглашений.

С дипломатической точки зрения это опасный шаг — продавать то, чем не обладаешь. Поэтому я скептически отношусь к этим переговорам. Регулирования конфликта в ближайшее время не будет, а значит, возрастут разочарования, претензии и новые кризисы. На мой взгляд, это фальшстарт, который не приведет к позитивным результатам.

- Да, но некоторые западные компании, включая Visa и Mastercard, уже рассматривают возвращение в Россию. Москва открыта для этого. Означает ли это, что мир и западный бизнес готовы смириться с оккупацией или аннексией части украинской территории?

- Для западных компаний это никогда не было препятствием — ни в России, ни в других странах. Например, за 30 лет ни одна западная компания не отказалась работать в Армении из-за ее политики в Карабахе.

Когда началась война в Украине, уход многих компаний был обусловлен в первую очередь санкциями, а не морально-этическими соображениями. Санкции усложнили работу — стало невозможно нормально проводить платежи, экспортировать товары. Например, если в России есть западное химическое предприятие, но санкции запрещают экспорт его продукции в Европу, бизнес там становится бессмысленным.

Да, некоторые компании ушли из соображений репутации, как McDonald's, но если санкционная политика изменится, они могут вернуться. Случай с Visa и Mastercard, на мой взгляд, изначально был ошибочным. Когда иностранные компании выводят деньги из России, это ослабляет путинский режим, уменьшая его финансовые возможности. Закрыв этот канал, Запад оставил миллионы российских мигрантов без работающих карт, что привело к тому, что деньги остались внутри страны, усиливая режим.

Я предупреждал о возвращении западных компаний еще два месяца назад, писал об этом в «Новой газете». Эта волна уже началась, и в этом нет ничего удивительного. Вопрос не в морали, а в санкциях. В отличие от Армении, против которой санкции никогда не вводили, несмотря на Карабах, Россия столкнулась с реальными ограничениями, которые усложняют работу бизнеса.

- Ожидаете ли вы, что Россия и США смогут договориться сразу по всем вопросам и фактически вынудят Киев признать все территориальные потери?

- Это невозможно. Во-первых, Киев не может признать территориальные потери — это суверенная страна, и она будет воевать, пока защищает свои права.

Во-вторых, США и Россия не могут договориться по большинству вопросов, потому что контрольный пакет в этих переговорах находится в Европе. Например, замороженные российские активы: в США всего 4,5 млрд, а в Европе — 285 млрд. Как Вашингтон может решить этот вопрос без Брюсселя? Никак.

Торговля — еще один фактор. До войны 36% внешнего товарооборота России приходилось на Европу, а с США — только 4%. Если Америка снимет санкции, это мало что изменит. Да, они могут отменить ограничения против теневого флота, но Европа просто введет свои. SWIFT тоже контролируется Европой.

Фактически единственное, что США могут предложить России, — прекратить поставки оружия Украине. Но в ответ Европа может просто конфисковать российские активы, потратить 300 миллиардов на закупку оружия в любой точке мира — от Южной Америки до Юго-Восточной Азии.

Поэтому меня удивляет, что Трамп так активно взялся за этот вопрос. Он не может предложить России ничего реального. Он может «отдать» оккупированные территории, но это все равно что раздать половину Марса — он ими не владеет.

- Хорошо, но ведь Европа сейчас явно напугана и фактически не является самостоятельным субъектом в переговорах. Ее попросту не допускают к реальным договоренностям. Разве не так?

- О том и речь. Вы правильно сказали: Европу не допускают к переговорам. Но здесь два момента.

Во-первых, ее субъектность действительно низкая. Она показала, что многого не может: не в состоянии обеспечить поставки оружия Украине, не может повлиять на США, которые все больше задвигают ее в угол. Это факт.

Во-вторых, Европа формально не участвует в переговорах, но, возможно, это и к лучшему. Шанс на успех этих переговоров — близок к нулю. Вмешавшись, Европа только запятнает себя морально, но не получит никаких политических выгод. А если переговоры провалятся, у нее будет шанс выйти на авансцену, если, конечно, будет что предложить.

И вот здесь главный вопрос: что именно Европа может предложить? Война идет у нее под боком. Путин ненавидит ЕС и его расширение, но Европа обладает мощным военным потенциалом. Совокупная численность ее армии превышает американскую, но силы разобщены и не действуют как единый механизм.

Если американский подход подтолкнет Европу к военному объединению — это станет важным прорывом. Но если Европа снова «сложит ручки» и признает свое бессилие — тогда да, сценарий весьма печальный. Пока она демонстрирует неспособность серьезно влиять на ситуацию военными методами. Если уйдет с этой арены, будет грустно, но неудивительно.

- Возможно ли, что в какой-то момент Украина и Европа скажут России и Вашингтону: "Идите договаривайтесь сами, а мы продолжим воевать без вас"?

- Конечно могут. Более того, я думаю, что так и будет. Как я вижу ситуацию: в какой-то момент Украина и Европа скажут что-то вроде «Вы нас предали, а мы продолжаем воевать». Это может прозвучать резко или жестко, но суть останется той же. Главное, что дальше будет происходить через полгода.

Сейчас Украина финансово устойчива: благодаря западным вливаниям бюджет гиперпрофицитен, есть обещания крупных кредитов от Европы. То есть экономика, по крайней мере, до конца года проблем не испытывает.

Военный вопрос сложнее. Он делится на две части: поставки вооружений и мобилизация. У Европы есть возможности решить обе проблемы. Они уже показали, что могут закупать оружие в третьих странах, как это было со снарядами. Они могут выделять деньги на закупки, могут поставлять технику напрямую.

А что с мобилизацией? В Европе живут сотни тысяч украинцев призывного возраста. И европейцы вполне могут устроить спецоперацию по их возвращению. Депортировать — просто поставить перед фактом: либо возвращаетесь, либо теряете статус. Сейчас эти люди разъезжают по Монако, Германии, их полно в туристических автобусах, живут на деньги немецко-французских налогоплательщиков. А ведь в Израиле 7 октября люди ломились в самолеты, чтобы вернуться и защищать свою страну. Почему украинцы не могут сделать то же самое?

Это вопрос к украинскому обществу. Готова ли Украина к таким шагам? Это может привести либо к политическому кризису и протестам против Зеленского, либо, наоборот, к мобилизации нации, когда люди поймут, что уповать на Америку больше нельзя. Но факт остается фактом: полгода у Украины есть оружие и деньги, дальше — неизвестность.

Если за это время Украина и Европа продолжат войну и сплотятся еще сильнее, то через полгода Трамп будет выглядеть в глазах мира как подонок, играющий под дудку Путина. Возможно, Америка пересмотрит свою позицию. А может, и нет.

Сейчас все зависит от действий европейцев и украинцев. Со стороны Москвы и Вашингтона все уже ясно: они будут о чем-то договариваться, но это мало что решает. Их договоренности останутся на бумаге, как никому не нужные торговые соглашения между непонятно кем.

- Newsweek сообщает, что США и Путин договорились приостановить боевые действия к Пасхе, до 20 апреля. Что именно подразумевается под этой приостановкой?

- Я не знаю. Они не могут договориться. Путин может пообещать Трампу остановить боевые действия к 20 апреля. Хорошо. Но Трамп не может это обеспечить. Остановить боевые действия — это не просто слова, нужны конкретные условия: передача территорий, фиксация линии фронта, гарантии безопасности или их отсутствие.

Фактически прекратить огонь могут только два человека — главнокомандующий ВС России Владимир Путин и президент Украины Владимир Зеленский. Только они могут остановить стрельбу. Трамп этого не может и, похоже, не хочет понимать. Мне сложно объяснить, почему он этого не осознает.

- Возможно, он осознает, что его влияние на Украину чрезмерно, и рассчитывает использовать это давление в свою пользу

- Я так понимаю, что его влияние исчезло. Оно у него было, пока он вел себя в рамках приличия и поддерживал постоянный диалог с Украиной. Но как только он дал понять, что «вы сидите в Киеве, а мы с Путиным сами обо всем договоримся», влияние исчезло. Я могу ошибаться, но посмотрим, что будет.

- Вы живете в Вашингтоне, встречаетесь с представителями элиты, аналитических и мозговых центров, политиками, конгрессменами, сенаторами. Насколько Сенат и американский политический истеблишмент согласны с курсом, который сейчас проводит Трамп?

- Я ни с кем особо не встречаюсь. Но, судя по тому, что я вижу, слушаю и анализирую, весь вашингтонский истеблишмент сейчас замер в ожидании. Трамп нашел подход к американскому избирателю, но не к политической элите. За исключением пары аналитических центров и отдельных личностей, я не вижу в Вашингтоне активной поддержки Трампа, в том числе в СМИ — кроме Fox News, конечно.

Республиканцы в Сенате понимают, что они сейчас во власти только благодаря Трампу. Он, как ледокол, вернул их к победе. Но при этом минимум половина республиканцев, не говоря уже о демократах, его терпеть не могут. Они считают его выскочкой, который исказил облик республиканской партии, во многом не в лучшую сторону. Но открыто против него не выступают — ждут провала.

Если он ошибется, на него спустят всех собак. Я даже допускаю, что Трамп может не дожить до конца срока — политически, а может и физически. Он затронул слишком много интересов и ведет войну на всех фронтах. Пока ему один раз выстрелили в ухо — промахнулись, но в следующий раз могут и попасть.

- Как вы оцениваете российскую экономику? Она выдержит такой темп военных действий еще год-полтора, или предел уже близок?

- Она выдержит еще десять лет. Я не вижу никаких проблем.

Не буду говорить, с кем я общался, но мы вместе со многими пришли к полному взаимопониманию: непонятно, почему Запад так пессимистично оценивает перспективы российской экономики.

Западные эксперты говорят про рост инфляции, ухудшение финансового состояния, высокие процентные ставки. Но такое ощущение, что они забыли, как все было раньше. В первом сроке Путина (2000–2007) среднегодовая инфляция составляла 13,7%. Сейчас – 10%. Почему экономика вдруг должна развалиться? Просто потому, что этого хочется западным аналитикам?

Процентные ставки? Сейчас ключевая ставка ЦБ – 21%, инфляция – 10%, реальная ставка – 11%. В 90-е разница между инфляцией и ставкой доходила до 100% годовых. В 1997 году было 100%, сейчас – 10%. Почему это вдруг должно обрушить экономику?

Никогда в истории России не было таких финансовых потоков, как сейчас. Перед дефолтом 1998 года страна выпрашивала у МВФ 7 млрд долларов. Сейчас тратит 7 млрд в неделю только на войну. Что должно случиться, чтобы эта экономика рухнула?

Да, в России есть госкомпании, но 56% рабочей силы – это частный сектор, еще 15-20% – самозанятые. Они не советское плановое хозяйство, они будут выживать любой ценой, оптимизировать расходы, искать новые цепочки поставок. Это рыночная экономика, и она адаптируется.

Простой пример: в конце 2023 года США пригрозили санкциями китайским банкам за работу с Россией. В результате торговый оборот с Китаем с декабря 2023 по март 2024 упал на 28%. Но что дальше? Уже с апреля он снова начал расти, и по итогам 2024 года поставил новый рекорд. Да, теперь комиссия за платежи выросла с 1% до 5-6%, но это не остановило торговлю.

Эта экономика живая. Она получает санкционные удары, но адаптируется. Закроете поставки нефти? Это спровоцирует скачок цен выше $100 за баррель, что невыгодно многим европейским странам. Перекрыть проливы? Это нарушение международного права, за которое Запад сам выступает.

Санкционная повестка исчерпана. Первые санкции действительно были жесткими, но новые пакеты все мягче. Просто потому, что больше давить уже нечем. Так откуда должен прийти экономический кризис? Я его пока не вижу.

- Хорошо, а каков нынешний объем продаж и валютная выручка России от экспорта нефти, газа, редкоземельных металлов, древесины и других сырьевых ресурсов?

-  Экспорт сократился, но не критично. А вообще правильнее сравнивать текущие показатели не с 2022 годом, а с 2021-м, потому что 2022-й был аномальным — тогда экспорт России достиг рекорда из-за высоких цен на нефть и газ в Европе. Если смотреть на 2021 год, то падение составляет примерно 15-30%, в среднем — около 23-24%. То есть российский энергетический экспорт сократился на четверть.

Но одновременно сократился и импорт. Это значит, что платежный баланс остается положительным, а Россия по-прежнему продает больше, чем покупает.

Важно понимать, что Россия не зависит от внешних закупок оружия. Производителям танков и снарядов платят не долларами от экспорта нефти, а рублями. А рубли можно занимать внутри страны, что правительство и делает, хотя пока осторожно — уровень госдолга России всего 19% ВВП (для сравнения, в США — 130%). Россия может спокойно наращивать долг на 3-4% ВВП в год.

Дефицит бюджета России по итогам прошлого года оказался ниже 1% ВВП, в этом году может быть еще меньше. А это значит, что внутренняя экономика внутренняя экономика России способна продолжать выпускать прежние объемы вооружений. Бюджет может не только сохранять выплаты контрактникам и военным на текущем уровне, но и увеличивать их. Еще больше средств может направляться на нужды армии. В целом, такая экономика войны оказывается достаточно самоподдерживающейся.

Это миф, что Россия финансирует войну исключительно за счет нефтяного экспорта. Западные аналитики почему-то представляют себе, что Россия продает нефть, получает доллары, и прямо этими долларами, даже не меняя их, платит оборонным предприятиям и военным на фронте. Как объяснить им, что это не так? Не знаю. Но экономика работает иначе.

- Если США и Россия договорятся о разделении зон влияния, можно ли ожидать эскалации со стороны Москвы в отношении соседних стран, например, Казахстана или Азербайджана?

Россия понимает, что ей уже нечего терять. У нее есть боеспособная армия численностью в полмиллиона или даже миллион человек. Она выжила под санкциями, адаптировалась и готова продолжать борьбу. Включен режим «длинной воли», а значит, может появиться желание вернуть утраченные в 90-х территории. Видите ли вы такие тенденции? Возможно ли, что у Путина возникли подобные мысли?

- Не вижу таких тенденций. Во-первых, я сам не против идеи разделения зон влияния между США и Россией. Мы даже выпускали доклады, в которых говорили, что для Запада логичнее было бы признать за Россией определенные сферы влияния. Сам Путин оправдывает конфликт тем, что Запад стал проникать в постсоветское пространство, которое Москва считает своей зоной. Это серьезное обвинение, и оно частично объясняет логику Кремля.

Если посмотреть на карту, то Прибалтика сразу вошла под защиту НАТО и ЕС – вопросов нет. Беларусь еще в конце 90-х полностью вошла в орбиту Москвы и стала частью союзного государства. Украина же заняла промежуточную позицию – с одной стороны, стремилась в Европу и НАТО, с другой стороны, пользовалась российскими экономическими преимуществами, держала базу в Севастополе, играла сразу на два фронта. Запад видел Украину частью своей сферы влияния, Путин – своей, а сама Украина металась между этими силами. В итоге мы получили войну.

Если договоренность будет построена по принципу холодной войны, когда фактическая граница влияния определяется неформально, а по линии фронта: российские войска оккупировали территории – окей, миротворцы закрепляют статус-кво, Запад официально не признает эти территории российскими, но взамен Украина гарантированно вступает в НАТО и ЕС. Это может заморозить ситуацию на долгие годы. Вопрос лишь в том, согласится ли на это Путин. Я думаю, что нет, но теоретически такой сценарий был бы рабочим.

Теперь о возможности российской экспансии дальше. В 2015 году Путин считал большим достижением создание Евразийского союза – с Казахстаном, Арменией, Киргизией и Таджикистаном. Эти страны уже находятся в сфере влияния Москвы. Надо ли России завоевывать их? Я думаю, что нет. Почему?

Во-первых, российское общество к этому не готово. Многие любят говорить, что войну развязал лично Путин, а россияне «не хотят войны». Я с этим не согласен. Российское общество в большинстве своем имперское, его 20 лет приучали к мысли, что Украина – это историческая часть России, что «Киев – мать городов русских», что «мы всегда были вместе» и что «Запад хочет нас разорвать». Эта мифология сработала, и многие россияне ее приняли.

Но если предложить им воевать за Казахстан, Армению или Таджикистан, они просто не поймут зачем. Средняя Азия для них – это источник мигрантов. В любом российском городе можно встретить огромное количество узбеков, киргизов, таджиков, и у россиян нет желания «присоединять» их страны. Напротив, многие считают, что Россия и так тратит слишком много ресурсов на Кавказ и бывшие советские республики.

Даже Прибалтика для них не так важна. Есть, конечно, разговоры о «русской Риге», но глобально никто не считает, что Прибалтика жизненно необходима России.

Главное, что нужно понимать: чтобы начать войну в Украине, Путин 20 лет готовил к этому общественное мнение. У него нет этих 20 лет, чтобы внушить россиянам, что Казахстан или Азербайджан – это тоже «исконно русская земля». На это просто нет времени.

- На Мюнхенской конференции по безопасности звучали опасения, что после возможной паузы в войне Россия воспользуется передышкой, чтобы затем начать новый виток агрессии. Насколько это вероятно?

- Я прекрасно понимаю, по какой причине звучат такие заявления. Европа действительно расслаблена, и ей необходимо усиливать свою оборону. Но для этого европейцы должны ощущать угрозу. Поэтому европейские политики повторяют: «Россия нападет, Россия нападет». С точки зрения политической целесообразности это абсолютно логично — страх мобилизует, оправдывает рост военных расходов, заставляет страны действовать более решительно.

Но нападет ли Путин на Европу? В это я не верю.

Мы слышим подобные прогнозы с 2007 года. Тогда говорили, что Россия вот-вот нападет на Прибалтику из-за сноса советских памятников, уничтожения воинских захоронений, отказа от «общей истории». Но этого не случилось.

Посмотрим на Украину. Путин начал войну, три года воюет, но в первые месяцы был сильно напуган. Запад резко ответил, Украина оказала ожесточенное сопротивление, российская экономика столкнулась с серьезными вызовами, а миллион россиян сбежал от мобилизации. Такая эскалация опасна и для его власти.

А власть для Путина — главная ценность.

Война в Украине дала ему контроль над страной, уничтожила оппозицию, позволила править без ограничений. Это укрепило его позиции внутри России, а теперь, если Запад снова начнет с ним диалог, он сможет представить это как победу.

Но новая война за пределами Украины ему не нужна. Она не принесет тех же выгод. В Украине он мог оправдать вторжение тем, что «это исторически русская земля», что «Киев — мать городов русских», что «Запад украл Украину».

Как объяснить нападение на Казахстан? На Армению? На Узбекистан? Казахстан, в отличие от Украины, не пытался разорвать связи с Москвой. Назарбаев сам был инициатором Евразийского союза. Казахстан не выходил из орбиты России, не пытался вступить в НАТО, не проводил радикальных антироссийских шагов.

А Украина с 1991 года все делала для разрыва с Москвой. Она инициировала распад СССР, не подписала устав СНГ, не пошла в Таможенный союз, отвергла интеграцию в Евразийский союз. Ельцин, Путин, Медведев — все пытались удержать ее, но безуспешно.

Поэтому я не вижу ни реальных причин, ни политической выгоды для России в новой войне. Путин 20 лет готовил россиян к войне с Украиной. У него нет этих 20 лет, чтобы объяснить им, зачем воевать за Казахстан или Азербайджан.

Так что к прогнозам о «новых войнах» я отношусь скептически.

- Трамп считает Китай большей угрозой, чем Россию, и сейчас готовится к конфронтации — будь то экономическая, технологическая или даже холодная война. Но насколько ему в этом нужна Россия? Может ли он попытаться вбить клин между Москвой и Пекином? И как в целом будут развиваться отношения между США и Китаем в ближайшие годы?

- Это очень интересный, но сложный вопрос, и у меня нет на него полного ответа. Меня многое смущает. Трамп постоянно говорил о конфронтации с Китаем, но пока я не вижу, чтобы он действительно предпринимал шаги в этом направлении. Например, месяц назад Конгресс опубликовал доклад о происхождении коронавируса, который прямо утверждает, что вирус был создан в Китае и случайно «утек» в мир.

Казалось бы, вот он – идеальный повод для Трампа. Китай нанес ущерб на триллионы долларов, парализовал американскую экономику, подорвал производство. Логично требовать гигантские репарации, например, 10 триллионов долларов. Такой шаг моментально поднял бы популярность Трампа до 90%. Но он просто промолчал.

Где конфронтация? Почему он не воспользовался таким шансом? У меня нет ответа.

Еще один момент – наркотрафик. США завалены китайскими синтетическими наркотиками. Но вместо того чтобы давить на Китай, Трамп вводит санкции против Канады, через которую проходит всего 2% этого наркотоплива. Почему? Опять же, неясно.

Логично было бы ожидать, что хотя бы половина президентских указов Трампа за первый месяц будет антикитайской. Но этого не происходит.

Что касается союза России и Китая - здесь тоже все неоднозначно.

В американской политологии давно укоренилась идея, что Россия движется в сторону Китая и этот союз нужно во что бы то ни стало расколоть. Но реальность такова, что все действия США привели к прямо противоположному результату – этот союз стал крепче, чем когда-либо.

Россия превратилась в экономического вассала Китая. Она стала крупнейшим рынком для китайской продукции, а Центральный банк РФ накопил рекордные запасы юаня. Россия теперь полностью зависима от Китая в поставках критических технологий, оборудования, микроэлектроники. Китай также скупает российские нефть, газ, уголь, металлы. Фактически, Китай – это 40% внешней торговли России. Как можно разрушить этот союз?

Единственный способ – договориться не с Россией, а с Китаем. Россия в этой паре слабый игрок. Если США хотят изменить баланс сил, им нужно повторить сценарий Никсона: заключить с Китаем стратегическую сделку, предложить ему раздел сфер влияния, договориться о глобальном порядке.

Тогда Пекин сам может перекрыть торговлю с Россией, перестать снабжать ее критически важными технологиями и просто поставить Москву перед фактом: «Хватит чудить в Украине».

Но сделать это можно только через дружбу с Китаем, а не через давление на Россию. Я говорю об этом уже минимум 2,5 года. Если США действительно хотят подорвать позиции России, им нужно заходить не со стороны Москвы, а со стороны Пекина.

• Пентагон: В указ Трампа о приостановке международной помощи не входит Украина
• Главы МИД Турции и РФ провели телефонные переговоры по Сирии
• Конец эпохи Асада: Ахмед аш-Шараа объявлен президентом Сирии -АНАЛИТИКА