Ребрендинг влияния: Москва и Дамаск ищут баланс интересов - ВЗГЛЯД

В среду, 15 октября, в отношениях между Сирией и Россией произошло знаковое событие: временный президент Сирии Ахмед аш-Шараа совершил свой первый официальный визит в Москву. Это первая поездка сирийского лидера после свержения режима Башара Асада — событие, имеющее не только политическое, но и символическое значение.

Визит отражает стремление нового руководства Сирии выстраивать отношения с Москвой на основе равноправия и переговоров, а не прежней зависимости. Фактически речь идет о пересмотре старых соглашений и формировании новой архитектуры сотрудничества.

Для России, потерявшей своего ключевого союзника в регионе, приезд аш-Шараа стал вынужденным, но необходимым шагом. Москва стремится сохранить хотя бы часть утраченного влияния и присутствия в Восточном Средиземноморье. Этот визит можно рассматривать как попытку обеих сторон перезапустить отношения и найти баланс между новыми политическими реалиями и прежними интересами.

Следует отметить, что Сирия, переживающая тяжелый экономический кризис, остро нуждается в импорте продовольствия, энергоресурсов и внешних инвестициях для восстановления инфраструктуры. Для новых властей Россия при этом остается ключевым балансирующим актором, способным удерживать равновесие между региональными и внешними силами.

В то же время российские военные объекты в Тартусе и Хмеймиме сохраняют стратегическое значение — это единственные опорные точки Москвы на Ближнем Востоке. Однако теперь их статус становится предметом переговоров и взаимных уступок.

Изменившаяся политическая реальность требует обновления договорной базы, поскольку прежние соглашения больше не отражают актуальных интересов сторон. По оценкам источников, Ахмед аш-Шараа на переговорах поднимал вопросы пересмотра арендных условий, компенсаций и более гибких механизмов функционирования баз. Россия, со своей стороны, стремится сохранить гарантии военного присутствия, что может привести к переходу от жестких эксклюзивных соглашений к более адаптивным форматам партнерства.

Значительная часть переговоров была посвящена экономическим и гуманитарным вопросам. Москва выразила готовность предоставить Сирии льготные поставки зерна и удобрений, а также принять участие в восстановлении разрушенной инфраструктуры. Эти инициативы сочетают в себе политический расчет и экономический интерес: гуманитарная помощь становится инструментом влияния и способом восстановить утраченное доверие. Фактически речь идет о «экономизации» российского присутствия, когда инвестиции, кредиты и логистика постепенно заменяют прямое применение силы.

Отдельной темой обсуждений остается судьба Башара Асада. По имеющимся данным, Дамаск может запросить его экстрадицию, однако Кремль, вероятнее всего, ограничится дипломатической паузой. Такая позиция отражает привычную для Москвы тактику контролируемого дистанцирования — не разрывать полностью связи с прежними элитами, но при этом выстраивать новые отношения с действующими властями.

Параллельно Россия стремится сохранить экономическое влияние, претендуя на участие в проектах восстановления портов, транспортной и энергетической инфраструктуры, а также в разработке нефтегазовых месторождений. Кремль рассчитывает обменять финансовую и техническую помощь на договорные преференции и доступ к сирийским ресурсам, формируя новый, менее идеологический, но более прагматичный и устойчивый формат отношений между Москвой и Дамаском.

Москва стремится сохранить статус балансирующего игрока между ключевыми силами региона — Ираном, Турцией, Саудовской Аравией и странами Запада. Такая позиция обеспечивает ей дипломатическую маневренность и пространство для будущих соглашений, позволяя участвовать в урегулировании сирийского вопроса без прямого вовлечения в блоковые конфликты.

Совместная пресс-конференция по итогам переговоров не состоялась, что само по себе отражает чувствительность и сложность затронутых тем. Ахмед аш-Шараа подтвердил приверженность прежним договоренностям, заявив о готовности предоставить России «серьезную роль» в формировании новой политической архитектуры Сирии. Москва, в свою очередь, подтвердила намерение сохранить свои военные объекты, однако обозначила возможность пересмотра формата их использования.

Тем не менее российское присутствие в Сирии сталкивается с целым рядом вызовов. Среди них — неопределенная легитимность баз, ограниченность ресурсов и усиливающееся внешнее давление со стороны региональных игроков. По оценкам экспертов, Москва, вероятно, сохранит минимальный, но символически значимый формат присутствия — с ротационным контингентом, разведывательными миссиями и логистическим обеспечением. Рассматривается и вариант создания совместных структур управления, что позволило бы сохранить влияние при сниженных затратах и адаптировать военное присутствие к новой политической реальности.

Таким образом, встреча Владимира Путина и Ахмеда аш-Шараа не стала разрывом прежних связей, а обозначила переход к новому этапу — более прагматичному, гибкому и уравновешенному формату отношений. Москва больше не рассматривает Сирию как сферу своего исключительного влияния, но и не намерена отказываться от ее стратегического значения.

Российские базы в Тартусе и Хмеймиме сохраняют статус символов присутствия, однако их роль постепенно меняется — из инструмента военной силы они превращаются в предмет политических и экономических переговоров. Для Дамаска же ключевая задача состоит в перераспределении баланса, укреплении государственного суверенитета и получении реальных экономических выгод от взаимодействия с Москвой.

Итог этого диалога во многом определят детали новых соглашений, которые покажут, сумеют ли стороны сохранить прагматизм и преобразовать прежнюю зависимость во взаимовыгодное партнерство, где политика уступает место расчету, а идеология — реализму.

• Армянин пытался надругаться над отправлявшимся в монастырь иностранцем
• Трамп выбрал переговоры с Китаем
• Прогноз доходов и расходов государственного бюджета на 2026 год был увеличен