«Муталлибов сказал, что на вертолете над Карабахом нельзя лететь»

Сегодня исполняется ровно 18 лет с того дня, когда 20 ноябpя 1991 года в небе над селом Каpакенд Ходжавендского pайона Нагоpного Каpабаха Азербайджанской Республики был сбит вертолет МИ-8, в котором находились госсекретарь и народный депутат СССР Тофиг Исмайлов, заместитель премьер-министра Азербайджанской Республики, депутат парламента Зульфи Гаджиев, министр внутренних дел Магомед Асадов, генеральный прокурор Исмет Гаибов, депутаты Вагиф Джафаров и Вели Мамедов, заведующий отделом Аппарата президента Азербайджанской Республики Осман Мирзоев, первый заместитель министра мелиорации и водного хозяйства Гурбан Намазалиев, прокурор Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) Азербайджанской Республики Плавский И.А., начальник отдела Министерства национальной безопасности по НКАО Иванов С.С., начальник УВД НКАО, генерал-майор, комендант чрезвычайного положения НКАО Жилкин Н.В, помощник госсекретаря АР Мамедов Р.М., сотрудники Азтелерадио Алы Мустафаев, Ариф Гусейнзаде и Фахраддин Шахбазов, наблюдатели от Российской Федерации генерал-майор Лукашов И.Д. и подполковник Кочаров В.М., первый замминистра ВД Казахстана генерал-майор Сериков С.Д., направлявшиеся в указанный регион с миротворческой миссией. Все пассажиры и весь экипаж вертолета погибли.

Спустя 18 лет мы вновь возвращаемся к этой теме вместе с сопредседателем Социал-Демократической партии Азербайджана Аразом Ализаде.

- Какую оценку можно дать этой трагедии спустя 18 лет?

- Ну, во-первых, начнем с того, что до сих пор, к сожалению, преступники не обнаружены и это преступление не раскрыто. Это показывает полную профессиональную негодность людей, которые проводили расследование, и полное безразличие к судьбе самого азербайджанского народа и государственности со стороны следственных органов, которые это уголовное дело закрыли, так и не раскрыв его. Это первое.

Во-вторых, хотел бы сказать, что за этим преступлением, по моему мнению, стояли силы, которые хотели отстранить от власти первого президента Азербайджана Аяза Муталлибова. Поэтому там (в вертолете – Р.Б.) были основные силы, вся, в принципе, его команда. Тофик Кязимович Исмайлов был госсекретарем, управлял, в основном, всей работой президентской администрации. И управлял очень хорошо. Магомед Асадов – госсоветник по вопросам административных органов, управлял всеми силовыми структурами Азербайджана. Генпрокурор Азербайджана Исмет Гаибов был очень решительным человеком, который, несмотря даже на указания Москвы, арестовывал армянских террористов и передавал в суд заведенные на них дела, хотя Кремль запрещал это. Осман Мирзоев был человеком, который вел пропагандистскую войну. Игорь Плавский был прокурором Карабаха, которого армянские сепаратисты боялись как огня. В общем, я не знаю там ни одного человека из погибших, который не был бы достойным сыном Азербайджана. А те российские и казахские генералы, которые погибли во время этого террористического акта, тоже были не последними людьми в своем государстве.

- А как вы узнали о трагедии, как и все по телевизору?

- В принципе да, но этот факт лично затронул мою судьбу. Все могло бы быть по-другому... Вот в последнее время говорят о том, что был некий список, утвержденный Муталлибовым для этой поездки. Сейчас даже нашлись такие «умные» люди, которые говорили, что, якобы, между этими людьми и Муталлибовым был какой-то конфликт. Поэтому-то, дескать, все и произошло. Это глупости, никакого списка не было. Я это говорю на том основании, что тогда я был членом Республиканского совета обороны, депутатом парламента, и я вел в Москве переговоры по вопросу переподчинения четвертой армии тогда еще Советского Союза Азербайджану, которые, кстати, я успешно завершил в декабре девяносто первого года. И когда я вернулся в Баку, то узнал, что в устав, регламент Совета обороны внесены секретным указом президента изменения. Туда были включены некоторые должностные люди, министры, премьер-министр и прочие. Это, фактически, делало Совет обороны ненужным, потому что, одно дело, когда мы давали указание Совета обороны как бы от имени президента, так как Совет обороны возглавлял глава государства. Другое дело, тот же самый премьер-министр Гасан Гасанов, который не хотел создания военной промышленности и боеспособной армии, тоже становился… Тут уже я ему указаний давать не мог бы.

Когда я узнал об этом в аэропорту, то сразу приехал в президентский аппарат, в коридоре увидел Тофика Кязимовича. Он мне сказал: «Ой, как хорошо, что я тебя увидел. Я сегодня лечу в Агдам, там будет встреча с генералами и с представителями, которые приехали по инициативе Ельцина-Назарбаева. Они тебя хорошо знают. Я хочу, чтобы ты со мной поехал». Я сказал: «Тофик Кязимович, у меня есть вопрос к президенту. Выйду, посмотрю, потом дам вам ответ». Я зашел, дал заявление об уходе. Подал в отставку из состава Республиканского совета обороны, так как был нарушен основной принцип деятельности этого органа. Однако президент не принял мою отставку, мы долго спорили. Когда я вышел, смотрю, Тофик Исмайлов, ныне покойный, меня ждет. Он сказал: «Ну и что, едем?» Я ответил: «Нет». Он спросил: «В чем дело?» Я стал объяснять, вот так-то и так-то. Тогда он сам зашел к президенту, через некоторое время вернулся, сказал: «Нет, президент не принимает отставку». Я говорю: «А я тогда ничего не буду делать и никуда не буду ездить».

В общем, он пытался уговорить меня, но я отказался. Он спросил, где тебя искать, я сказал – дома. И уехал домой. Он мне позвонил с аэропорта, сказал, что мы тебя ждем, давай приезжай. Я говорю, нет, я не еду… А потом был его звонок из Агдама. Тофик Кязимович сказал, что «все-таки, мы тебя ждем, тебя ждет вертолет в Патамдарде». Там была вертолетная площадка. Я ответил: «Тофик Кязимович, извините, но я не буду. Я никогда не изменяю свое решение. Может быть, это хорошая или плохая, но у меня такая привычка». Вот…

…Потом я включил телевизор, смотрю, там траурная музыка и прочее. Я подумал, грешным делом, что что-то случилось с Эльмирой Микаиловной Кафаровой, потому что она была тяжелобольная тогда. Я позвонил в приемную президента. Покойный Гюльшад был, его фамилия… не могу вспомнить. В общем, помощник президента. Он взял трубку, я говорю, «здрасьте». «Здрасьте». Спрашиваю: «Что случилось, Гюльшад?» Он говорит: «А это кто?» Отвечаю: «Это Араз Ализаде». Он говорит: «Ааааааа… А вы что, не умерли?» Я говорю: «Пока что я разговариваю, значит, не умер». Тогда Гюльшад спросил: «А вас, что, не было в вертолете?» Я говорю: «В каком вертолете?» Он: «Говорят, вертолет потерпел крушение (в котором Тофик Кязимович был) и все там погибли». Вот так я узнал об этом.

Значит, это доказательство того, что никакого списка не было. Потому что если бы был список, то меня бы туда не приглашали. И так настойчиво.

Во-вторых, девятнадцатого числа президент приехал с совещания глав государств СНГ. Я помню, что президент несколько раз Тофику Кязимовичу говорил: «Ни в коем случае над Карабахом на вертолете не лететь». Вот так.

- А как вы считаете, каким силам было выгодно совершить такое?

- Что я могу сказать? Это было выгодно некоторым силам в оппозиции, это было, в основном, выгодно армянским сепаратистам. Отстранение Муталлибова от власти. То есть, потеряв команду, конечно же, Муталлибов, попадал в цейтнот и оказывался как бы без рук, без ног, без глаз и без чего-то еще. Да. Значит, поэтому второй вариант… - это в то время шла ожесточенная борьба между Ельциным и Горбачевым. Эта инициатива Ельцина-Назарбаева никак не была согласована с Горбачевым. В принципе, это был хороший плевок в лицо Горбачеву, который «не может» решить Карабахскую проблему. Эта проблема решалась в пользу Азербайджана, потому что в Железноводске сначала нам в принципе…

Там за столом переговоров со стороны Азербайджана были Гасан Гасанов, Аяз Муталлибов, Тамерлан Караев и я. Значит, должны были говорить по три человека с каждой стороны. Я подошел к Ельцину, с которым был хорошо знаком, потребовал, чтобы было четыре. Он на это дал согласие, и поставили в каждой делегации четвертый стул в углу. Когда мы туда приехали, нам дали проект соглашения, которое было полностью в пользу Армении. И тогда мы с Муталлибовым… Муталлибов растерянный был, думал, что же будет делать. Гасан Гасанов предложил развернуться и уехать. Я предложил другое. Что, «Аяз Ниязович, надо сказать, что мы, в принципе, ничего не имеем против. Тут два представителя оппозиции – социал-демократы и Народный фронт. Попытайтесь их убедить, что вы правы». В результате этих переговоров…

В результате, полетела встреча и Ельцина с Андриотти. Мы сидели там безвылазно, не пили, не ели, ничего не делали. И в час ночи все закончилось в нашу пользу. В принципе, Аяз Муталлибов и Гасан Гасанов от переговоров отстранились. В основном, переговоры вели я и Тамерлан Караев. Закончилось все соглашением, подписанным всеми сторонами, которые было полностью в пользу Азербайджана.

Армению эта инициатива уже не устраивала. И вот после того, как сбили вертолет, эта инициатива была свернута. Так что кто еще здесь был заинтересован в этом террористическом акте, так это Армения-Горбачев. Конечно же, проармянское окружение Горбачева.

- Вы подчеркнули, что на столе переговоров были документы, которые были в нашу пользу. Это когда примерно было?

- Это было сразу после того, как Ельцин… я уже дату не помню... Ельцин и Назарбаев приехали в Баку, отсюда отправились в Гянджу и Ханкенди. На следующий день вышеописанная встреча состоялась в Железноводске. Это происходило в сентябре 1991 года, а даты точной я не помню. Перед нами, вообще-то, сначала лежал документ… я даже посмеялся и говорю, «Борис Николаевич, это в Ереване подготовили это соглашение?»

- Довольно часто при обсуждении вопроса, связанного со сбитым вертолетом, фигурирует имя Тамерлана Караева…

- Это, я считаю, полной глупостью. Потому что Тамерлан Караев не был в составе этой делегации. Он туда поехал на своей машине служебной, потому что в Агдаме появились беженцы из Ходжавенда, которые нагнетали ситуацию. А он был депутатом от Агдама. И там было совещание с комендатурой по Нагорному Карабаху, с генералом Жилкиным, где Тофик Кязимович очень жестко отчитал коменданта, который тоже, кстати, погиб в этом же вертолете. И поездка то, в принципе, была совершена потому, что беженцы из Ходжавенда говорили одно, комендатура говорила другое. И поэтому Тофик Кязимович хотел на месте в этом разобраться.

- А что вы можете сказать по расследованию этой трагедии? Ведь был же «черный ящик»…

- Кстати, вертолет был российский, военный. И еще был момент. Меня включили в состав парламентской группы по расследованию этого инцидента. Но так как я все время был в Москве и не мог участвовать в заседаниях этой комиссии, то когда я в очередной раз вернулся из столицы СССР, мне позвонил генеральный прокурор Мурад Бабаев и сказал, что комиссия приняла решение, чтобы «черные ящики» повезли в Москву на расшифровку. Именно, чтобы я повез. Я сказал: «Вы знаете, вообще-то, я не специалист в этом вопросе, но если уж везти эти ящики на расшифровку, то я настаиваю, чтобы я их повез бы в Монреаль». ИКАО - есть такая международная федерация гражданской авиации, где есть шикарная лаборатория и прочее. Потому что, если я повезу в Москву, и завтра там окажется «что ничего нет», то потом скажут, что Араз Ализаде что-то имеет общее с россиянами, которые это все спрятали.

Я по этому вопросу связался с президентом Муталлибовым, Муталлибов связался с Тамерланом Гараевым и Мурадом Бабаевым. В конце концов, решили, что, ладно, не надо «ящики» везти в Монреаль, прокуратура сама официально это отправит. Отправили в Москву, сказали, что это настолько сгорело, что ее восстановить невозможно. Я в это не верю, потому что «черные ящики» выдерживают огромную нагрузку и огромную температуру. В сбитом вертолете не было ни этой температуры, ни той высоты. Еще, вообще, даже когда разрушается, есть возможность их восстановить.

- Вы отметили, что Аяз Муталлибов сказал, чтобы «ни в коем случае не летать вертолетами над Карабахом»...

- Потому что до того один раз был сбит вертолет, который летел из города Шуша. Погибло очень много людей. Во второй раз был сбит вертолет, в котором был сам Тамерлан Караев, правда, ему удалось остаться живым, хотя летательный аппарат разрушился. И, кстати, после того случая, когда в Шуше сгорел вертолет, пилоты гражданской авиации Азербайджана отказывались лететь над Карабахом. В принципе, их можно было только заставить. И поэтому-то Муталлибов и сказал, что ни в коем случае не летать, потому что он боялся за жизнь своих близких людей. И поэтому-то и полетели не наши вертолеты, поэтому вынуждены были столько людей, нарушая инструкции… Кстати, в советское время была инструкция, что больше четырех должностных лиц в одном вертолете не имеют права лететь.

- Вы отметили, что подготовленный Вами документ по Карабаху содержал решение, которое было полностью в пользу Азербайджана. Что именно говорилось в документе?

- Карабах – это юрисдикция Азербайджана. Никакого права на самоопределение Нагорный Карабах не имеет. Это подписал Левон Тер-Петросян и карабахская сторона, и прочие. После этого Араз Ализаде стал врагом номер один, а Муталлибова возненавидели еще больше, так как все поняли, что Муталлибов тогда согласованно с нами сыграл блестящую партию. Он сказал, «я в стороне. Я не веду переговоры. Вот представители оппозиции, ведите с ними переговоры».

- Значит, документ подписали Левон Тер-Петросян…

- Тер-Петросян, Назарбаев, Ельцин, Муталлибов. Все четыре стороны… Подготовку документа вели мы. Я и Тамерлан Караев против Левона, Нурсултана Абишевича и Бориса Ельцина. А окончательный документ подписывали главы государств.

Одно дело, Муталлибов спорил бы с Назарбаевым, с Ельциным. Это ему было не с руки. А я дал идею, давай, пусть они спорят с оппозицией. И мы step-by-step поменяли полностью весь текст. Бурбулис тогда чуть ли волосы не рвал на заднице своей. Потому что он был чисто проармянским, близкий друг с Галиной Старовойтовой…

Значит, спрашивается, почему не Муталлибов ведет переговоры? Почему не Гасан Гасанов? Гасан Гасанов пару раз хотел сорвать это. «Давайте встанем, уйдем. Давайте встанем, уйдем». У него была такая система: «Чем хуже, тем лучше».

…После того, как был сбит вертолет с членами правительства на борту, Муталлибов потерял команду, Народный фронт усилился, армяне усилились. Потом произошел государственный переворот в Азербайджане. Потом пришел к власти Народный фронт Азербайджана. Мы начали потихоньку терять Карабах…

Расим БАБАЕВ

• Пустобрехство в действии: COP29 стартовал без армянских претензий - МНЕНИЕ
• Президент Алиев: COP29 — поворотный момент в климатической дипломатии
• Алиев подписал указ о создании новых муниципалитетов