«В подвал, где нас держали, армяне втолкнули 6 солдат 366-го полка, которые не захотели истреблять мирных азербайджанцев»

«В подвал, где нас держали, армяне втолкнули 6 солдат 366-го полка, которые не захотели истреблять мирных азербайджанцев»
17 января 2015
# 15:00

В течение длительного времени мы знакомили читателей с трагедией жителей Ходжалы, которые оказались в плену в день геноцида ходжалинцев 26 февраля 1992 году. Публикуя все эти трагедии отдельных людей, которые стали черными страницами истории Азербайджана, мы преследовали и другую цель: быть может наши современные режиссеры, в большинстве своем снимающие бездарные сериалы, которые вынуждают все больше азербайджанцев подключаться к кабельному телевидению, заинтересуются этой историей. Ведь эти материалы практически готовые сценарии для фильма.

В Азербайджане немало состоятельных людей, которые могли бы спонсировать съемки подобных фильмов, причем, даже при необходимости с участием голливудских актеров.

И в случае, если все же хотя бы один такой фильм будет снят, участие его в международных кинофестивалях раскроет глаза мировой общественности на армянский фашизм. Ведь это не выдуманная «геноцидальная история» армян, а история жизни реальных людей, которые живут в Баку, в Гяндже, Геранбое, одним словом, во многих городах Азербайджана.

Vesti.Az со ссылкой на lent.az вновь будет знакомить читателей с очередной трагедией.

II часть (начало http://vesti.az/news/232574 )

…Во время очередной экзекуции армяне решили с особой изощренностью вырвать у Мирзы палец правой руки, заявив, что этим пальцем он стрелял в «безвинных армян». По вопросу о «технических деталях» опять разгорелся спор: одни настаивали, что лучше всего выдрать плоскогубцами, другие предлагали вырезать ножом каждый сустав.

Среди армян были и знакомые Мирзы. Однажды после очередной пытки, когда его тащили по коридору в камеру, кто-то сделал знак конвойным остановиться, нагнулся и заглянул пленнику в лицо:

- Мирза, это ты?!

С трудом открыв глаза, Мирза узнал Сурена, с которым вместе работали на автобазе в Ханбагы. Там он был токарем, а теперь имел настоящую военную выправку. Мирза хотел было что-то сказать, но Сурен прервал его хрип:

- Теперь мы враги, Мирза, заклятые враги… - и ушел восвояси.

В другой раз, когда Мирза, после того, как его бросили в камеру, лежал в углу, открылась дверь. Он узнал Хачатура, товарища по той же автобазе, - оба работали водителями. Хачатур ездил на микроавтобусе RAF, и каждое утро забирал Мирзу на обочине дороги и вез на работу, они беседовали, шутили и смеялись. Долгие годы они дружили, делили хлеб. И теперь во взгляде приятеля Мирза не разглядел ни капли ненависти. Он с трудом поднялся было, когда Хачатур из-за решетки произнес:

- Между нами все кончено, Мирза, мы теперь враги.

Он еще несколько мгновения смотрел на Мирзу, прежде чем уйти…

Как-то Мирза, открыв глаза, увидел водителя Саркиса, который разглядывал его.

- Тебе что-нибудь нужно, Мирза?

- Неплохо бы сигарету…

- Конечно! Изволь…

Саркис достал из кармана сигарету, прикурил, а потом поднес к губам Мирзы, который кое-как привстал на своем месте. И в этот момент Саркис быстро повернул сигарету и прижал горящим концом к губам пленника. Потом стал прижигать беспомощному Мирзе лицо, руки, ноги, тело…

В Аскеранском отделении милиции у каждого был «свой» пленник – тот, кого он избивал, над которым издевался особенно часто. Мирзу чаще всего бил начальник ночной охраны Шахбазян.

- Я такой человек, который не может смотреть телевизор, если там кого-то бьют. А там такое творилось… Били нечеловечески. Такие приемы пыток использовали, о которых даже говорить невозможно. Чего только не делали…

Он взглянул на следы от раны на пальце, а затем продолжил:

- У меня все тело было в таком виде, что врачи плакали. Я лечился шесть месяцев. Кишки совершенно вышли из строя, кровь не останавливалась…

В разговор включилась Рузгяр-ханум, жена Мирзы:

- По возвращении из плена он лежал в больнице Семашко. И там не мог говорить, все молчал, а из глаз слезы. Все тело было в ранах от прижигания горящими окурками, от ударов дубинкой. От задней стороны шеи и до ног – сплошь рана. Левая нога не действовала. За руку невозможно было взять оттого, что палец отрубили, и это место распухло. Я отводила его в перевязочную, осторожно взяв за локоть. Когда меняли повязки, молчал, а по щекам струились слезы. Хотели ампутировать палец, но он не позволил… В мае одна врач, посмотрев на него, не выдержала и разрыдалась… Прошло 23 года, но как только немного холодает, рана на голове оживает, появляются волдыри.

…На четвертый день плена в камеру смерти в Аскеранском отделении милиции ворвались надзиратели и выволокли пленных в коридор. Там другие надзиратели стали вытаскивать их наружу, к стоявшему открытому грузовику. Армянский командир Виталий скомандовал:

- Живее, погружайтесь в машину, времени мало!

Среди измученных пленных прошел вздох надежды: кажется, везут обменивать. Эта надежда словно придала им новые силы, и они стали неловко, спотыкаясь и оступаясь, карабкаться в кузов. Как только грузовик остановился, последовала команда спускаться. В кромешной темноте пленные выстроились в колонну и под конвоем армянских военных двинулись в путь. Потом пленных стали пинками сталкивать куда-то вниз. Разделся скрежет, как от закрываемой двери, а затем послышалось: «Пусть подыхают здесь, кэпэзэ для них слишком большая роскошь…»

После недавних радужных надежд пленные оказались в унынии. В этом неизвестном месте они переночевали прямо на земле. На рассвете сквозь доски проникли солнечные лучи, и семеро жителей Ходжалы смогли разглядеть друг друга. Вскоре послышался скрип отворяемой двери, внутрь бросили охапки сена и вместе с ним втолкнули еще шестерых пленников. Новоприбывшие выглядели совсем иначе – в одежде, без ран и увечий. Они были избиты, но истязаниям не подверглись. Это были рядовые печально известного 366-го полка войск СНГ – четверо узбеков и двое русских. Они рассказали, что бежали из части, не желая обагрить руки в крови мирных азербайджанцев, были пойманы в лесу, а затем за отказ сражаться на стороне армян их ежедневно били.

- А где мы теперь?

- Село Норагух Аскеранского района.

- Так это совсем рядом с нами. Ближайшее к Ходжалы село.

Эта новая тюрьма, представлявшая собой подвал сельского дома, отличалась от камеры Аскеранского отделения милиции тем, что жители села в любое время имели возможность прийти и вволю поиздеваться над пленниками, побить их. Они также имели обыкновение после экзекуции танцевать прямо на телах пленных, распевая «Карабах наш»…

В этом селе жил пожилой тракторист по имени Бахадур. Когда крестьяне приходили побить пленников, он некоторое время угрюмо наблюдал эту сцену со стороны, а затем уходил. Кроме того, пленники не раз замечали, как местные женщины, украдкой заглядывая в их подвал и видя их состояние, уходили в слезах…

- За время пребывания в плену не проходило дня, чтобы и меня, и остальных не мучили. В Норагухе у Эльшана выдрали коронки, как до этого у меня.

- А как обходились с солдатами, которые отказались воевать против Азербайджана?

- Их били тоже, но таких изуверских пыток против них не было. Скажем, я уже не чувствовал ни одного органа.

- Сколько дней вы провели в подвале?

- Не знаю точно, но больше, чем в Аскеранском отделении милиции. Я провел в плену в общей сложности восемнадцать дней, а затем меня обменяли в одном нижнем белье и привезли в Агдам.

- Только вас обменяли?

- Всех нас.

- А как те солдаты?

- Когда нас везли обменивать, забросили в машину всех тринадцать человек, которые были в подвале. Покойный Аллахверди Багиров, командир батальона самообороны в Агдаме, принял нас на агдамском кладбище, а взамен сдал здоровехоньких армян, которых привезли автобусом. Они преспокойно, своим ходом прошли мимо нас, смеясь и шутя, взобрались в машину, а мы без посторонней помощи передвигаться толком не могли. Наши солдаты подхватили нас на руки и понесли в автобус. Но тех шестерых солдат наши принять отказались. Сказали: откуда известно, что вы говорите правду. Мол, неизвестно, с какой целью их нам передают. Всех шестерых повезли обратно. У больницы и у Народного фронта в Агдаме было полно ходжалинцев, они искали среди обмененных своих близких.

- А вы встретили там кого-то из своих?

- Подошел Мушфик, двоюродный брат Рузгяр, спросил, не видел ли Мирзу. Вот как неузнаваемо я выглядел. Лицо заросшее, глаза ввалились, голова разбита, руки и лицо сплошь опухоль… Пройдя мимо, он и другим задавал тот же вопрос. Там я и узнал о четырех жертвах в нашей семье…

- Отец, брат Новруз, его сын Махир. А четвертый кто?

- Младший брат. Мушфик рассказал, сам видел. У него была сломана нога, упал, не мог двигаться. Категорически потребовал от Мушфика отдать ему оружие и уйти, поскольку он единственный сын в семье, оставить его. Сколько Мушфик не упрашивал, не помогло…

Рузгяр-ханум рассказала, что она с детьми каждое утро дежурили у входа в здание Народного фронта в Агдаме, надеясь увидеть Мирзу и Эльшана, а когда армянские силы начали ракетный обстрел города, их братья увезли ее и детей в Баку. Спустя несколько дней они узнали о том, что Мирза и Эльшан освобождены и находятся в больнице Семашко. Рузгяр-ханум, захватив детей – 13-летнюю Рагиму, 12-летнюю Самиру и 9-летнего Амана, поспешила туда. Они ходили по палате, разыскивая среди стонущих больных Мирзу, но безуспешно. Внезапно Рагима вскрикнула: «Папа! Это он! Это он!» и с рыданиями бросилась на шею одному из пациентов, мимо которого ее мать только что прошла. Подоспели врачи, которые стали успокаивать девочку, говоря, что прикасаться к нему опасно.

Пациент же ничего не чувствовал. Спустя годы он вспоминал это событие так: «Я совершенно потерял память. Я видел, но никого не узнавал. Откуда-то издалека донесся чей то плач, кто-то звал отца…»

Вюсаля Мамедова

# 7777
avatar

Vesti.az

# ДРУГИЕ НОВОСТИ РАЗДЕЛА
#