Слепая исполнительница кяманчи обратилась к представителям шоу-бизнеса

Vesti.Az продолжает проект под названием «На улицах Баку». В этой рубрике читатель сможет узнать много интересного о происходящих на улицах Баку событиях, на которые в будние дни, мы просто не обращаем внимание.

Очередным героем нашего проекта стала женщина, которую видели многие бакинцы, но не обращали внимания. Каждый Божий день Диляра Агаева радует или заставляет задуматься прохожих в переходе станции метро «Гянджлик». Она еще одно доказательство жесткого лица азербайджанского капитализма. Она слепой уличный музыкант, исполняющий мелодии на кяманче, звуки которого заставляют прохожих задуматься о каком-то отрезке жизни. Но, наверное, никто из прохожих не задумывался - а как же сюда попала эта женщина, которая на самом деле не «халтурит», а виртуозно играет на кяманче?

…При выходе со станции метро «Гянджлик» мое внимание сразу же привлекли звуки из композиции «Sən gəlməz oldun» композитора Алекпера Тагиева. Я подошел к этой женщине, которая, узнав кто я, сначала не захотела рассказывать историю своей жизни, но подумав о чем-то, решилась.

В семье их было 9 детей, четверо из них – Диляра и трое братьев от рождения были незрячими. Родилась она в 1958 году в селе Нугеди-1 Губинского района.

Отец был плотником, также занимался пчеловодством. «Вкусный мед получался, пользовался особым спросом. Отовсюду приезжали к ним за медом», - вспоминает Диляра.

«В 1966 году отец меня и моих братьев привез в Баку, отдал нас в интернат для слепых, который находится недалеко от метро станции Гянджлик, рядом с 5-ой клинической больницей. Там наряду с другими предметами нас обучали и музыке. Наш покойный учитель музыки Эйюб муаллим, был очень хорошим человеком и педагогом. Благодаря ему, я научилась играть на кяманче.

Когда я окончила школу, на прощание мне подарили кяманчу, на которой я играла в школьном ансамбле. После школы я осталась в Баку, работала в ткацком цеху, в отделе ковроткачества. Но недолго смогла проработать, по состоянию здоровья ушла. Я в детстве заболела эпилепсией. Случилось это, после того как меня забодала корова.

И в то время когда я работала ткачихой, болезнь осложнилась, участились эпилептические припадки, и отец забрал меня домой. Два года я лечилась, как только мне стало лучше, вернулась в Баку.

Но, оказывается, это было временное улучшение, мне день ото дня становилось хуже, родителям снова пришлось отвезти меня домой в Нугеди.

Вернувшись в родное село, я объездила все святые места, в надежде найти исцеление.
Но безрезультатно…»

Безработица вынудила Диляру снова приехать в столицу. Она устроилась на работу в завод по производству шампанских вин, пробки изготавливали. Но после развала Советского союза ситуация изменилась, все предприятия закрылись и она тоже пополнила ряды безработных.

Через некоторое время ее пригласил в свой ансамбль ныне покойный композитор Исраиль Керимов. Там Диляра играла на кяманче и пела. Но болезнь снова помешала ей.

«В 1987 году мне как инвалиду первой группы дали однокомнатную квартиру, до этого жила я в общежитие. В 31 год я вышла замуж, до этого было много предложений, но я отказывалась, потому что при эпилепсии мне сложно было ухаживать за семьей и ребенком, я сама нуждалась в уходе. Но когда врачи сказали, что возможно после замужества болезнь пройдет.

Но ожидания и надежды снова канули в воду. Но одно радует, что я стала матерью, у меня 19-летняя дочь растет без отца. Одна я воспитываю ее, мужа я потеряла несколько лет назад, пусть земля ему пухом будет.

Дочка в прошлом году школу окончила, хочет на юридический факультет поступить, Дай Бог, чтобы ее мечта сбылась. Она готовиться к вступительным экзаменам. Я молюсь за нее, чтобы удача сопутствовала ей. Я многое пережила в жизни, пусть хотя бы ей судьба улыбнется», - рассказывает Диляра.

Несколько месяцев назад Диляра потеряла брата. Вугар был моложе ее на 4 года. Умер в июне, в возрасте 47 лет от инсульта. «Мы вместе с ним в интернате проучились, также на курсы ходили, я училась играть на кяманче, он - на таре. Он был мне не только братом, но и другом, я любила его больше всех, я им очень дорожила, до сих пор я горюю и оплакиваю его. Он умер в Баку, но похоронили мы его в родном селе Нугеди», - продолжает слепой музыкант.

При жизни отца и матери, когда здоровье позволяло, она старалась чаще ездить к родственникам, также гостила у сестер и братьев. Но после их смерти, мать умерла в 1996 году, а отец - в 1993 году, Диляра навещает родственников только по праздникам.

- А родные оказывают вам материальную помощь?

-Я ни у кого не беру денег, как видите, сама зарабатываю игрой на кяманче. Также получаю пенсию по инвалидности - 165 манатов. Но этого не хватает, все уходить на газ, электричество, воду и другие коммунальные расходы. А на что жить? Поэтому я вынуждена играть в проходе метро. Таким образом, я зарабатываю на жизнь. Я не попрошайка, не прошу подаяния. Предпочитаю своим трудом зарабатывать на хлеб. Одно время я даже на курсы по вязанию ходила, но не смогла завершить. К сожалению, нет мест, где такие как мы смогли бы работать. И мы оказались в затруднительном положении. Лучше бы я работала в цеху или где-то на фабрике, раньше же работала, и, слава Богу, все было хорошо. Я теперь – больная в придачу еще незрячая вынуждена вот на улице зарабатывать на хлеб. Хорошо, что хотя бы раз в месяц выдают лекарства в диспансере для больных эпилепсией, где я состою на учете. Не то, вообще жили бы впроголодь.

- А общество слепых не помогает вам?

- Материально нет, но на праздники продукты выдают.

- Вы каждый день здесь играете на кяманче?

- Нет, осенью и зимой почти, что не работаю, трудно становиться приходить в дождь и холод, сильный ветер тоже мешает работать, невозможно сидеть в переходе, сильно продувает, руки мерзнут, не могу играть.

- А как к вам относятся здесь прохожие?

- По-разному, некоторые их прохожих останавливаются, слушают мое пение и игру, потом даже благодарит меня за это. «Как хорошо ты играешь, çox sağ ol (большое спасибо - автор). Бог в помощь», - говорят мне. Но есть и те, кто издеваются, «Görürsüz, Habil Əliyev çalır. Çal Qabil, çal» (Смотрите, кто играет? Габиль Алиев! Играй Габиль, играй). Но, я не держу на них зла. Пусть Всевышний воздаст им за поступки. Я также читаю Коран, ходила на специальные курсы, во время месяца Рамазан держу пост. Я совершаю намаз, во время молитв я молюсь за всех кто, помогает мне. Я молюсь за ребенка, который помогает мне перейти дорогу, я молюсь за каждого, кто даже добрым словом порадовал мое сердце. Порой забота и доброе отношение превыше любых денег.

-А дома не трудно вам? Готовить, убирать?

- Нет, я уже привыкла. Я люблю готовить, но после того как я обожглась на кухне – схватил эпилептический припадок, и я, не удержавшись, упала на плиту, мой покойный муж не разрешал мне, сам готовил, он помогал мне. Если бы он не поспел бы, то все могло быть хуже. В отличие от меня, у него была частичная потеря зрения, он хоть и слабо, но видел. А после смерти мужа, дочка готовит. Несмотря на свой возраст, вкусно готовит.

- Кяманча та самая, что в интернате подарили? Хорошо сохранили. Бережно относитесь к нему, наверное?

- Нет, жаль что кяманча, подаренная в интернате, сломалась. Я упала и нижняя часть, - корпус разбился. Несмотря на то, что трещину залепили, инструмент не звучал по-прежнему. Пришлось купить новую кяманчу, но этот инструмент ручной работы,
настроила ее у мастера, вот на ней и зарабатываю на хлеб…

Долго мы беседовали с Дилярой, видать набралось у нее на душе за эти годы.

Напоследок, воспользовавшись случаем, она обратилась к представителям нашего шоу-бизнеса.

«Если у меня будет профессиональный инструмент, то я хорошо играю. Пусть они возьмут меня к себе в ансамбль, я буду играть на кяманче. Мне много не нужно. Главное, чтобы был постоянный заработок. Вот уже холода наступают, снова начнутся черные дни. Если кто-то услышит меня, пусть помогут», - сказала она.

Перед уходом я помогла ей забрать мелочи из деревянной коробки. Она попросила меня рассортировать монеты на крупные и мелкие. Затем она аккуратно положила в монеты и купюры в кулечки.

Посмотрев на часы – она открыла стеклянную крышку циферблата и, пощупав пальцами, определила время. «Уже пять, мне тоже домой пора», - сказала она.

Напоследок я поинтересовалась, а много ли зарабатывает она в день? Она сказала, что в день всего пять-шесть манатов. На ее лице почувствовалась ирония – «А я ведь могу сыграть любой азербайджанский мугам». Я решила проверить, и попросила сыграть «Сегах». Она играла наш мугам, который создал особую ауру в переходе станции, люди останавливались, прислушивались и бросали в коробку монеты.

У меня невольно возник вопрос - Вы действительно готовы сыграть за 20 гяпиков весь мугам?

- Да, а что, такова судьба.

Медленно направляясь к выходу, на миг я вспомнила свое интервью с живой легендой, кяманчистом Габилем Алиевым, где он мне говорил, что вся Европа после концертов обещала ему золотые горы, чтобы он остался в Италии или во Франции. Золотые горы и 20 гяпиков, странная философия у тебя кяманча, очень странная!

Вафа Фараджова

• В пятницу в Баку переменная облачность и слабый туман - ПРОГНОЗ ПОГОДЫ
• В городе Лачин и селе Забух трудоустроены 748 жителей
• В Азербайджане предлагается отменить НДС на лекарства