«Я понял, что все потеряно – семья, карьера, жизнь, что армяне отняли у меня все»

События, связанные с Рамилем Сафаровым, вызвали большой резонанс, как в нашем обществе, так и в мире, однако обсуждение его действий основывалось, к сожалению, больше на слухах, чем на достоверных фактах, свидетельствах и документах, составленных в ходе судебного разбиратель­ства по его делу, что значительно затруднило общественную дискуссию по его делу. Данные сведе­ния по его делу составлены на основании следующих документов, любезно предоставленных адво­катом Рaмиля Сафарова:

1. Заключение первой Судебно-психиатрической экспертизы  № 33/2004 от 26 февраля 2004 года

2. Обвинительный Акт

3. Окончательная версия Протокола Судебного заседания по данному делу.

4. Заключение второй Судебно-психиатрической экспертизы  от 25 апреля 2005 года

5. Заключение третьей Судебно-психиатрической экспертизы  от 6 декабря 2005 года

6. Свидетельства Рамиля Сафарова

7. Выступление Рамиля Сафарова в Суде

8. Вопросы адвокатов Рамиля Сафарова  венгерским судебно-психиатрическим экспертам

9. Протокол Судебного заседания, на котором допрашивались судебно-психиатрические экс­перты

Сведения о личности Рамиля Сафарова

Рамиль Сафаров родился 25 августа 1977 г. и с семьей проживал в Джебраильском районе вплоть до оккупации его армянской армией 23 августа 1993 года. Его отец – Сахиб Сафаров   рабо­тал завхозом в районном госпитале. Мать Р. Сафарова работала в том же госпитале медсестрой. В настоящее время мать Сафарова скончалась, а отец и другие члены семьи проживают в Баку в об­щежитии  Бакинского Государственного Университета в статусе вынужденных переселенцев. Отец имеет мелкую торговую лавку.

В 1993 году, в ходе оккупации района армянскими захватчиками, его семья, бросив свой дом и хозяйство, переехала в Баку. В этом же году Р.Сафаров пошел учиться в военный лицей-интернат, а затем получил и офицерское образо­вание. За это время Р.Сафаров мог видеть родителей лишь раз в году. По словам Р.Сафарова, его родители чувствовали себя очень плохо и постоянно пили лекарства от сердечных заболеваний (впоследствии его мать скончалась от сердечного заболевания). У Р.Сафарова есть еще три родных брата: один из них тяжело болен, он парализован и нуждается в постоянном уходе. Остальные два брата имеют высшее образование, но сейчас они – безработные, не могут найти работу.   

Состояние здоровья Р. Сафарова

У Р.Сафарова имеются проблемы с позвоночником, грыжа и камни в почках. С пятнадцатилет­него возраста (с 1992 г.), когда Джебраильский район начал подвергаться нападениям и бомбарди­ровкам вооруженных сил Армении, у него произошло сильное нарушение сна – он практически не спал, по его словам, его мечтой было «заснуть, наконец, мертвым сном».

Р.Сафаров в то время находился в постоянном стрессе. Он потерял родственников на войне, по­стоянно видел свою мать в окровавленном медицинском халате и вокруг нее много раненных и убитых, которые и сейчас ему снятся.

Р.Сафаров: «Во время армянского наступления меня вывезли из нашего района в машине ско­рой помощи, мать провожала меня, но я не смог даже обнять ее - она была вся в крови. В машине, которая вывозила меня, были трупы, они занимали все свободные места в машине, и мне негде было приткнуться. Теперь в автобусе или поезде я покупаю два билета, чтобы рядом со мной ни­кого не было, мне и сейчас все еще мерещатся эти трупы вокруг меня. Наш дом был на холме и находился в зоне обстрела. В нас постоянно стреляли со стороны армян. В последнее время я про­сыпаюсь в ужасе, —  при этом очень болит сердце и тошнит, я боюсь засыпать. Будучи на военной учебе в Турции, я обращался к военным врачам и те назначили мне медика­ментозное лечение от нервного расстройства…

До оккупации я был жизнерадостным подростком, занимался музыкой, рисовал, был в школе старостой класса. После начала боевых действий я жил в постоянном страхе, но страхов своих ни­кому не выдавал – думал, что меня не поймут.

Я поставил себе целью стать офицером, считал, что я лично должен нести ответственность за происходящее ­– сражаться с врагами. Я все время думал только об этом, остальное – музыка, спорт, любовь, материальная сторона жизни меня больше не интересовали. Я должен был стать примерным офицером, чтобы сражаться и защитить родину. В нормальной стране  армия суще­ствует, чтобы оборонять страну, а у нас армия была слабой, защитить своих граждан не мог. Я счи­тал и себя ответственным за это.  В нашей войне много было убитых и среди мирного граждан­ского населения. Рядом с нами в селе Ходжалы в 1992 г. году армяне произвели массовое убийство гражданского населения.  Это потрясло меня… Сейчас в тюрьме я просыпаюсь от страшных снов. Курю по 15 сигарет в день».    

Будапешт

Р.Сафаров учился в средней школе до 8 класса хорошо, летом уехал учиться в военный лицей-интернат имени Джамшида Нахчыванского в Баку.

В качестве поощрения за хорошую учебу руководство военного лицея направляет Р.Сафарова на военную учебу в Турцию (1992-1996), а позже, его приняли в военную академию Турции (1996-2000), которую он завершил с отличием. Далее Р.Сафаров проходил годичную практику на Север­ном Кипре.

После этого Р.Сафаров вернулся в Азербайджан и с 2001 по 2002 гг. служил командиром воин­ской части на линии фронта.

В 2002 году Р.Сафарова командируют в Высшую Военную школу командиров, где ему присваи­вается звание старшего лейтенанта в должности преподавателя по военной практике (дисциплине и обращению с оружием).  Поначалу Р.Сафаров здесь возглавлял группу из 30 курсантов, а с 2003 года был назначен командиром роты из 150 курсантов. 

С 2004 года Р.Сафаров в рамках программы НАТО «Партнерство во имя мира» направляется вместе с другим азербайджанским офицером на 3-х месячные курсы английского языка в Буда­пешт.

По свидетельствам Р.Сафарова (из сказанного судебно-психиатрическим экспертам  при  обследовании 25.04.2005 г.): «Я понимал, что буду представлять родину, старался в учебе и был дис­циплинированным. Но сразу появилась проблема – на этих курсах присутствовали два офицера из Армении: Гурген Маргарян и Айк Мукучян. У меня не было проблем ни с кем из курсантов, но присутствие армян сразу напрягло меня. После начала армянской агрессии в 1988 г. у нас, чтобы напугать детей говорили: «Смотри, не будешь слушаться, придут армяне и убьют тебя»…

Через  пару дней между нами начались стычки. Проходя мимо нас, они громко смеялись, под­калывали нас и ругались на армянском языке, я эти ругательства понимал.  Как-то повели нас на экскурсию в Кечкеметский винзавод, я вообще не пью, а армяне выпили основательно. В автобусе, который должен был везти нас обратно, я сел на  сидение впереди, в автобус поднялся армянин, как я позже узнал во время следствия – его звали Гурген Маргарян и, когда он проходил мимо меня, он задел меня локтем по голове. В первый момент я подумал, что это случайно, ждал извинений. Но Гурген Маргарян, пройдя дальше на шаг вперед, обругал мою мать по-армянски.           

В один из следующих дней я стоял в коридоре с тетрадью и бумагами в руках, в коридоре поя­вился Гурген Маргарян, пройдя мимо меня, он сказал: «Сейчас не время тетрадки писать, воевали бы вы лучше». Я промолчал, не хотел бессмысленного конфликта на курсах.

Через несколько дней после этого я стоял в коридоре и беседовал с майором из Хорватии, про­ходивший мимо Гурген Маркарян сильно ударил баскетбольным мячом в стену между нами.

В первой декаде февраля справляли день рождения обучавшегося с нами литовского курсанта, и мы с другом подарили ему брелок с нашим знаменем и маленькую копию девичьей башни. 16 февраля 2004 г. я стоял в коридоре и услышал такой разговор: Гурген Маргарян и литовец обсуж­дали цвета грузинского флага, а потом они стали обсуждать и наш флаг, потому, что в руках у ли­товского курсанта был подаренный нами брелок с нашим знаменем. Гурген Маргарян издеватель­ски разъяснял литовцу смысл цветов нашего знамени: «Вот этот красный цвет – это кровь, которую мы им пустили… А вот, зеленый цвет – это цвет травы, они же бараны и очень любят траву». Я был возмущен, но с трудом сдержал себя и ушел.

Я решил рассказать все нашему командиру Золтану. Я и мой сокурсник из Азербайджана при­шли к командиру, и я пытался рассказать ему о произошедшем. Я сказал, что Гурген Маргарян оскорблял наше знамя, что знамя для нас священно, и никто не может оскорблять его безнака­занно. Но командир не понял меня, вероятно, мой английский язык был слаб и я не смог объяс­нить ему суть и оскорбительность происходящего.

Командир сказал, что нам не следует сильно переживать, — такое, вероятно, больше не повто­рится. Но если мы настаиваем, то мы можем обратиться к нему с письменной жалобой. Мы не стали писать жалобу, решили, что письменная жалоба была бы недостойна нас, но этот случай никак не давал мне покоя...

После этого разговора я не мог заснуть всю ночь. Со мной в комнате жил украинский курсант, но он уехал – скончалась его мать, и я остался в комнате один.  Я не мог заснуть, все время думал о случившемся, я чувствовал, что у меня начинался психоз, как в детстве. Меня, как и в детстве, начал охватывал ужас, стало мерещиться, что сейчас армяне придут и начнут убивать нас.  Утром я с трудом встал с постели и подумал, что надо пойти к командиру, но поскольку он нас в первый раз толком не выслушал, то я передумал идти  к нему снова. Потом я решил  пойти в библиотеку, где есть интернет, чтобы завершить написание своего доклада о Ходжалы, который я хотел предста­вить курсантам в годовщину ходжалинской трагедии 26 февраля. Но работать я не мог, психоз, страхи все больше охватывали меня. Я решил пойти к своему товарищу, но передумал, не хотел, чтобы он видел меня в таком состоянии. Я вышел в город и зашел в универсам TESCO и вдруг уви­дел там в продаже топор. В этом бредовом состоянии я  решил купить топор для своей защиты. Я принес топор домой, закрыл дверь и лег в постель. В детстве мы всегда так делали, прятали для самозащиты острые предметы типа ножа под подушку.

Мне стало плохо, я все думал, зачем же я должен их бояться, я же человек, я же солдат, я дол­жен преодолеть этот страх. Я решил встать и продолжить писать свой доклад о Ходжалы, но ни­чего не получалось. Я вышел в коридор, закурил и в этот момент увидел шедшего в мою сторону Гургена Маргаряна. Когда  он проходил мимо меня, то ударил кулаком по стене и сказал: «Надо сражаться, а не книжки читать»… Я вернулся к себе в комнату, встал под душ. Вода была холодная, но на меня это не действовало. Я стоял под душем и слышал разные голоса, один голос говорил – «не ходи», а другой – «иди».  Так продолжалось долго. Потом я все же вышел из комнаты, подо­шел к его двери, его комната была рядом и жил он с венгерским курсантом Кути Балашем, с кото­рым у меня были хорошие отношения. Я долго стоял у двери: зайти? не зайти? Но я зашел, вклю­чил свет, от которого Г.Маркарян проснулся и хотел встать с постели. Снова во мне заговорили разные голоса, меня прошиб холодный пот, я закричал и стал бить его топором. Но тут проснулся венгерский курсант. Я успокоил его, сказав, что мне нет до него дела. Потом я вышел из комнаты. 

(Из протокола судебно-медицинской экспертизы: «На теле Гургена Маргаряна было обнару­жено шестнадцать ран, некоторые из  них характерны для самозащиты…»)

Я вышел в коридор и снова закричал, на мой крик вышел курсант из Узбекистана. Я спросил узбека: «А где живет другой армянин?», но я не знаю, зачем я искал его. Я ударял кулаком по не­скольким дверям, хотел, чтобы все вышли в коридор, это было 4:45 утра.

(Из показаний следователю литовского курсанта, который проживал в комнате вместе со вто­рым армянским курсантом: «Р.Сафаров сильно стучался к нам в дверь и кричал, но мы за­перлись и не открыли ему»).

Затем я пошел к своему другу – азербайджанскому курсанту, он все понял и мы пошли ко мне. Когда мы пришли и сели, мой друг заплакал. И только тогда я отчетливо понял, что произошло. Я понял, что все потеряно – семья, карьера, жизнь, что армяне отняли у меня все, а теперь, случилось и  вот это… Я только это хотел сказать, и, надеюсь, что вы меня поймете».

Судебно-медицинская экспертиза

Первая судебно-психиатрическая экспертиза  – «первое тестирование» – проводилась  23 фев­раля 2004 года на русском языке, которым  Р.Сафаров владел весьма слабо. Первое тестирование, проводимое на русском языке, пришло к выводу, что Р.Сафаров был вменяем и осознавал последствия своего поступка. Первое тестирование также заключило, что интеллектуальный уровень Р.Сафарова – слаб и не соответствует уровню выпускника средней школы.

Вторая судебно-медицинская экспертиза, проведенная по настоянию защиты Р.Сафарова от 25 апреля 2005 года с участием переводчика турецкого языка, который Р.Сафаров знал хорошо,  пришла к заключению, что Р.Сафаров во время совершения преступления был вменяем, но был подвержен посттравматическому стрессу средней степени, из-за перенесенных им ужасов военного времени. В соответствии с этим способность Р.Сафарова осознавать последствия своего поступка была ограничена в средней степени.

Тогда судья, столкнувшись с различными психологическими оценками экспертов, назначил тре­тью экспертизу. 

Третья экспертиза, проводившаяся 6 декабря 2005 года, так же с привлечением переводчика ту­рецкого языка, на котором Р.Сафаров отвечал на вопросы экспертов, пришла к  заключению: Р.Сафаров находился под влиянием посттравматического стресса сильной степени. Р.Сафаров был в соз­нании, но не мог полностью управлять своими действиями. Интеллектуальный уровень Р.Сафарова удовлетворителен и соответствует занимаемой им должности и полученному образованию. Согласно венгерскому Уголовному Кодексу, в этом случае, при назначении  Сафарову наказания суд должен был учесть это заключение экспертизы, как смягчающее его вину обстоятельство.

Решение суда

Однако, после этого судебного заседания армянская сторона развернула в публичной сфере широкую кампанию по очернению работы венгерских экспертов и стала оказывать давление на судью, утверждая, что азербайджанцы купили экспертов и судью, которые пытаются выгородить Р.Сафарова. Таким образом, несмотря на заключение, полученное в ходе второго и третьего тестирования, судья, оказавшийся под давлением армянского лобби, поддержал выводы экспертов, проводивших первое тестирование о том, что «Р.Сафаров был вменяем и осознавал последствия своего поступка».

На основании этого, 13 апреля 2006 г. Р.Сафаров был приговорен  судом к пожизненному лишению свободы, с правом пересмотра дела через 30 лет. В прошлом году он был экстрадирован в Азербайджан и помилован  президентом Азербайджана.

Vesti.Az

• Армянские СМИ недовольны невнимательностью наблюдателей ЕС-ФОТО
• Азербайджану не по пути с нечистоплотными силами – ПО ИТОГАМ ВЫСТУПЛЕНИЯ ИЛЬХАМА АЛИЕВА
• Лондон намерен выделить Киеву пакет военной помощи на $617 млн