Экономика разлагается: Иран погружается в кризис и энергетический хаос - АНАЛИТИКА

Когда летом текущего года в Иране шли президентские выборы, почти все наблюдатели предсказывали победу Саида Джалили, ставленника верховного лидера Али Хаменеи. Потому победа его оппонента, реформатора Масуда Пезешкиана, оказалась неожиданностью.

Джалили представлял охранителей - сторонников сохранения прежнего курса в области политики и экономики, включая развитие ядерной программы и конфронтацию с Израилем и США. Масуд Пезешкиан выступал от реформаторской либеральной фракции, нацеленную на возвращение к ядерной сделке с Америкой - отказ от ядерной программы в обмен на снятие американских санкций, разрушительных для экономики. Также, он выступил против насилия в отношении женщин, которые не носят хиджаб, тогда как силовики (они подчиняются верховному лидеру Хаменеи) иногда жестоко избивают или убивают таких женщин.  Кроме того, Пезешкиан является лоббистом огромной азербайджанской общины и регионов, а эти области Ирана вместе с другими меньшинствами составляют половину населения страны.

Хотя на выборы пришло меньше половины избирателей (49,8 процента по официальным данным) многих наблюдателей смутил тот факт, что  Пезешкиан одержал уверенную победу. И дело не только в том, что за него выступила реформаторски настроенная столица - Тегеран, а также азербайджанские и курдские районы.

Президент не обладает большой властью, он - что-то вроде избранного премьер-министра, курирующего экономический блок и дипломатию под присмотром старших начальников. Хотя, все же он - не второстепенная фигура и от него многое зависит.

Настоящая власть в Иране принадлежит верховному лидеру и КСИР (Корпус стражей исламской революции) – подчиняющейся ему второй иранской армии, куда набирают наиболее религиозных солдат и офицеров. Вместе они составляют "незам" - систему, которая правит Ираном. Выборные институты власти - парламент и президент - второстепенны и обеспечивают логистику системы. Хаменеи и верхушка КСИР известны своими жесткими антиамериканскими, автократическими и консервативно-религиозными взглядами.  Они могли нарисовать любой результат на выборах. Так почему они согласились с избранием Пезешкиана и вообще позволили ему принять в этих выборах участие?

Сам факт победы Пезешкиана означает, что режим верховного лидера Али Хаменеи и КСИР находится в неустойчивом положении. Иран уже давно превратился в страну с самым бунтарским рабочим классом на планете. Забастовки в различных секторах промышленности не прекращаются. Кроме того, протестуют и другие группы населения. Корень проблем - экономика, инфраструктура и санкции.

Волна забастовок

За прошедшее лето в Иране выросла волна протестов. Бастуют рабочие-нефтяники, дальнобойщики, работники медицины, рабочие крупных государственных предприятий и многие другие группы. 

Вот описание типичного августовского дня по материалам иранской прессы: "Фермеры в Исфахане протестовали против нехватки воды, рабочие завода Wagon Pars в Араке и сотрудники нефтегазовой компании Pars в Ассалуйе также вышли на демонстрацию. К протестам присоединились водители грузовиков в Голпайегане, уволенные рабочие титанового рудника в Канудже и обманутые инвесторы в Тегеране. Кроме того, в Сугане прошли акции протеста против уничтожения лесов в Кермане, а пенсионеры службы социального обеспечения в Керманшахе выразили свое недовольство в ходе протестов."

Хуже всего для властей и владельцев предприятий то, что движение на местах часто представляет собой организованные неформальные собрания трудовых коллективов и секретных групп активистов в чатах Telegram.  Правительство годами громило профсоюзы, считая, что таким способом оно решит эту проблему, и совершило ошибку.  Непрфосоюзные забастовки несут куда большую угрозу системе, чем те, что организованы профсоюзами.

Понятно, что профсоюзы основаны на легальной деятельности легальных профчиновников, заинтересованных в полной открытости и компромиссах с системой. Получая зарплату за свою юридическую работу по защите рабочих, профсоюзный аппарат у всех на виду, он заинтересован в компромиссах и классовом мире. А вот от собраний нелегальных активистов в секретных чатах можно ждать чего угодно. Как и от больших собраний возмущенных работников, которые могут принять под влиянием своего гнева любые, сколь угодно радикальные решения без всякого контроля со стороны умеренного и осторожного профсоюзного аппарата.

Хотя, как правило, забастовщики требуют увеличить зарплату, а такая динамика опасна. Именно так, в ходе нелегальных стачек накапливался радикальный опыт в шахском Иране, и это предопределило судьбу шахского режима. Число росло год от года, пока в 1978 году рабочие не начали мощную национальную забастовку, парализовавшую экономику, и вышли на улицы. Многие просто захватили фабрики в самоуправление, отняв их у государства и бизнесменов и создав там выборные рабочие советы под контролем собраний трудовых коллективов.

Иранский рабочий и общественный активист Мейсам але-Махди из Хузестана так описывает сложившуюся ситуацию: "В Иране, надо сказать, есть рабочие организации, но мы никогда не можем провозгласить существование этих организаций; нам достаточно объявить о создании такой организации, чтобы она была немедленно запрещена, и мы оказались погребены под волной репрессий. Есть, конечно, три или четыре профсоюза, которые были созданы в определенный период, когда реформаторы какое-то время находились у власти.

Рабочие, даже внутри этих профсоюзов, пытались использовать свои возможности, чтобы изменить ситуацию и изменить уравнение между государством и рабочим движением. Но мы знаем о другом подходе к рабочим организациям – о том, который основан на Советах (теневые структуры). Имеющие глубокое понимание общества Советы представляют собой более радикальную силу. В последние 5 лет демонстрации приобрели отчетливо "классовую" окраску. <… > Более того, мы находились в присутствии рабочего движения, которое постоянно прогрессировало; мы чувствовали, что это сознание, эта уверенность в себе вырабатывалась в уличных движениях".

С чем связан рост протестов сегодня? С кризисом иранской экономики и энергетики.

В Иране инфляция достигает 40-50 процентов в год по официальным данным, но на самом деле она может быть выше. Это означает постоянный рост дороговизны. Данный процесс превратил в бедняков уже большинство населения. Согласно данным Всемирного банка, около 30 процентов иранцев живут ниже черты бедности и около 40 процентов на черте бедности.

И экономика продолжает разрушаться. Цены на товары первой необходимости, такие как фрукты и мясо, выросли на 20 % в последние месяцы. Заместитель губернатора по экономической координации в Южном Хорасане заявил, что цены на хлеб вырастут на 25 % в более чем 10 провинциях. Не удивительно, что каждый день бастуют заводы, медперсонал больниц, а пенсионеры выходят протестовать  - люди просто не могут прожить на свои зарплаты и пенсии.

Разрушение энергетических систем Ирана

Иран переживает острый энергетический кризис. Это вызывает удивление по той простой причине, что он обладает вторыми по величине запасами природного газа и четвертыми по величине запасами нефти в мире. И тем не менее, электричество постоянно отключают в жилых кварталах и государственных учреждениях. В жаркие летние дни в стране особенно сильно ощущается нехватка электричества, причем проблема достигла такого масштаба, что из-за перебоев в снабжении энергией время от времени закрываются госучреждения.

Стране в этом году грозит дефицит электроэнергии приблизительно в 18 000 мегаватт. Для сравнения,  иранская АЭС в Бушере, строительство которой считалось стратегически важным проектом, производит 1000 мегават. Гигантская АЭС Аккую, с четырьмя энергоблоками, которую строит в Турции Россиия (вложив в это строительство 25 млрд долларов) имеет проектную мощность  4800 МВт. Т.е., для решения проблемы Ирану потребовалось бы построить 4 таких станции как Аккую, или 18 таких станций как в Бушере.

Несмотря на свои огромные ресурсы, Иран производит всего 4 071 киловатт-час электроэнергии на душу населения, в то время как Бахрейн производит более 24 000, Кувейт - 21 000, а ОАЭ - 17 000 киловатт-часов на душу населения.

Кроме того, недавно министр нефти недавно сообщил, что Иран ежедневно импортирует из России 300 миллионов кубометров газа. Режим подписал с Россией 30-летний контракт. Удивительно, но такова реальность для страны, богатой нефтью и газом.

Два года назад тогдашний министр нефти Джавад Оуджи сделал любопытное заявление - без инвестиций в нефтяной и энергетический секторы в размере 240 миллиардов долларов в течение следующих восьми лет Иран с высокой вероятностью превратится в чистого импортера нефти и газа. Это означало бы финальную катастрофу для страны, которая сегодня получает большую часть валюты от экспорта нефти.  Однако, режим, скорее всего, не располагает такими средствами на развитие отрасли. Весь ВВП Ирана составляет около 400 млрд долларов. Кроме того, у страны нет необходимых технологий. 

Именно с этими обстоятельствами и связан постоянный энергетический кризис. Население и города растут, а средств и технологий, необходимых для их обеспечения энергией, у правительства нет.

Водный кризис

В Иране наблюдается усиление засухи, нехватка воды. Это ведет к росту возмущения в городах и к протестам фермеров, чье хозяйство разрушается.

До недавнего времени Иран импортировал около половины продуктов питания. Но в условиях санкций ему стало сложнее добывать валюту. Отсюда, как отмечает иранский исследователь, Халил Хани, и ориентация на т.н. "экономику сопротивления". Это означает переход к импортозамещающей индустриализации, т.е. к развитию собственных аграрных компаний, включая те, что выращивают влагоемкие культуры.

В последние годы правительство и частный сектор создавали сотни предприятий и агрофирм, а также множество плотин на реках, с целью увеличить забор воды в аграрных и промышленных целях. Увы, итогом стала катастрофа - опустынивание. Около трети иранцев сегодня испытывают проблемы, вызванные нехваткой воды. Миллионы фермеров оказались разорены или находятся на грани разорения. Они переселяются в города, расширяя там зоны нищеты.

В 2000-е годы уменьшение объемов воды в Евфрате привело к переселению миллиона разорившихся сирийских фермеров и членов их семей в города, где формировались аналогичные зоны массовой бедности, которые позднее превратились в очаги восстания, начавшегося в Сирии в 2011 году - Сауры. Это позволило израильским исследователям (Шмуэль Бар, Арнон Софер) предсказать грядущее восстание еще в нулевые годы. Таким образом в результате водной проблемы создается круговорот кризисов, подобно змее, кусающей себя за хвост.

Иранский кризис носит всеобъемлющий характер. В чем его коренные причины? 

Во-первых, по мнению ряда экспертов, главной проблемой экономик Ближнего Востока - и здесь Иран не считается исключением - является не государственное вмешательство как таковое, а то, как оно происходит. Правительства предоставляют субсидии не тем, кто мог бы обеспечить прорывы в области технологий, науки и промышленности, а своим друзьям и, в еще большей степени, родственникам. Если в Индо-тихоокеанском регионе государственные структуры, включая Японию и Китай, сделали ставку на финансирование передовых промышленных компаний, связанных с экспортом, технологическим сектором и НИОКР, то в арабском мире и в Иране власти раздают субсидии, как правило, тем лицам, с которыми чиновников объединяют семейные или ведомственные связи. Это ведет к росту коррупции, некомпетентности, научно-техническому отставанию,  высасыванию средств из других секторов экономики. 

Государство представляет собой кормушку для своих друзей и влиятельных лиц. Может быть про Японию можно сказать то же самое, но там правительство осознает необходимость ускорения научно-технического прогресса, а в Иране (за исключением оборонки) такого нет.

В результате в Иране появился привилегированный правящий класс миллионеров и мультимиллионеров, связанный с субсидируемыми государствами компаниями, как частными, так и правительственными институтами. Госведомства осыпают эти компании, во главе которых стоит родственники чиновников, золотыми дождями. Это ведет к нецелевому расходованию средств, некомпетентным решениям, отсутствию рациональной политики и модернизации. Зачем беспокоиться об эффективности производства, если все равно государство поддержит его деньгами, а для «своих» открыта неограниченная кредитная линия? Богатство правителей, их семейных и чиновничьих кланов растет на фоне бедности и неэффективной работы иранской экономики. Это привело ко все большей изоляции правящего класса, связанного с госаппаратом и КСИР.

Другая сторона медали - санкции. По мнению части экономистов, Иран может быть и сумел бы достичь внушительного экономического роста, даже несмотря на все вышеперечисленные проблемы, если бы не санкции. Они не только ограничивают возможности экспортировать нефть - важнейший экспортный продукт, но и охватывают почти все сферы экономики, разрушая их.

У Ирана просто нет необходимых средств и технологий, чтобы решить накопившиеся проблемы. Но если снять санкции, то эффект может быть весьма позитивным. Когда во времена президента Хасана Роухани (2015 г.) была заключена ядерная сделка с американцами (снятие санкций в обмен на отказ Ирана от военных ядерных программ), экономика в первый год (2016 г.) выросла почти на 8,8 процентов, хотя уже в следующем году ее рост замедлился до 2,8 процентов.

Новый президент - новая политика?

Это возвращает нас к вопросу о том, почему режим Хаменеи согласился с избранием Масуда Пезешкиана. Новый президент за счет своей популярности создает для режима подушку безопасности. Кроме того, он выступает за отказ от войны с Израилем (союзником США), за переговоры с Соединенными Штатами и перезаключение ядерной сделки. Возможно, верхушка режима готова в той или иной степени на компромиссы в этих сферах. Иначе избрание Пезешкиана объяснить невозможно.

Но у Хаменеи не так уж много времени. Разрушительный кризис продолжится, массовые протесты и забастовки будут только расти. Недоверие к режиму становится все более масштабным, охватывая даже религиозную сферу. Согласно официальным данным соцопросов, свыше 70 процентов иранцев выступают за отделение религии от государства. Это приговор Виляйат аль-факих, т.е. иранскому режиму теократии, государству-церкви по главе с верховным (духовным) лидером Али Хаменеи.

Пезешкиан пользуется определенным доверием в обществе, создав своего рода подушку безопасности для режима, но это не может длиться вечно. Если не будет реальных изменений в повседневной жизни, если в ближайшие год-два не будут достигнуты прорывы с ядерной сделкой, экономический кризис усилится, порождая новые политические проблемы и социальные взрывы.

• Операция «Орешник»: Путин повышает ставки - АНАЛИТИКА
• Политический раскол или слухи: «Грузинская мечта» отвечает оппозиции - МНЕНИЕ
• «Мирные инициативы» Орбана: без Украины и в пользу Москвы - МНЕНИЕ