Два года российскому вторжению в Украину – ошибки ВСУ и революция в военном искусстве – ОФИЦЕР ВСУ

В феврале 2024-го года исполняется два года с начала полномасштабного российского вторжения в Украину, и десять лет кровавым событиям на киевском Майдане, вследствие которых бывший президент Янукович позорно бежал из страны, а Россия оккупировала Крым. Эти события считаются тригером начала российско-украинской войны, пресловутой “русской весны”, когда отряд Стрелкова/Гиркина захватил Славянск, и война перешла в открытую, “горячую” фазу.

Автор этих строк был свидетелем и непосредственным участником тех событий. Майдан — я в этом убежден — был не только очевидным, искренним народным протестом против тирании, но и хорошо срежиссированой операцией российских спецслужб, целью которой было получение надуманного повода и сомнительных оснований для аннексии Крыма (на первом этапе) и захвата всей Украины в ближайшей перспективе.

Российско-украинская война началась в ночь на 30 ноября 2013 года, когда спецподразделение “Беркут” украинской милиции жестоко разогнало остатки студенческого митинга на Майдане. Акция против неподписания Ассоциации с Евросоюзом сама собой завершалась, протест сходил на нет, протестующие расходились, и бессмысленная, казалось бы, кровавая бойня всколыхнула всю Украину. Утром 1 декабря на Майдан вышли более миллиона человек. Революция обрела второе дыхание, политический кризис в стране усугубился, раскол между пророссийски настроенной и патриотической частями населения стал более рельефным.

Провокации, подливавшие масла в огонь по мере естественного затухания народного гнева, случались всю историю Майдана. Побоище 1 декабря 2013 года на Банковой, попытка разгона Майдана 10 декабря 2013 года, разгром Автомайдана 23 января 2014 года — каждый раз, когда снижался градус противостояния, случались события, ожесточавшие противостоящие стороны. Кульминацией стали события 18-21 февраля 2014 года, когда в ходе анонсированного “мирного наступления” Майдана были убиты более сотни людей, многие были искалечены, а власть испарилась в опустевшем правительственном квартале...

Спустя неделю, ранним утром 27 февраля 2014 года российский спецназ захватил здания Верховного совета и Совета министров Автономной республики Крым, а ещё через три дня - 1 марта 2014 года в порт Севастополя вошли два больших десантных корабля Балтийского флота Российской Федерации с “зелеными человечками” на борту, вышедшие в поход ещё в начале событий на Майдане...

Россия не просто воспользовалась моментом, наступившим вследствие вакуума власти в Киеве, чтобы аннексировать полуостров — Кремль своими руками создал Казус белли (повод для войны), проведя тайную операцию по дискредитации глуповатого Януковича и формированию образа врага из немногочисленных радикальных националистов — участников Майдана (“Правый сектор”).

Подорванное в ходе революции доверие к органам власти и силовым структурам Украины, помноженное на провальную национальную политику в Крыму, где со времен СССР  были сильны пророссийские, имперские настроения (стоит напомнить, что в Крым, на дембель, массово выезжали военные пенсионеры советского ВМФ) привели к тому что Крым уплыл без боя.

Потеря Крыма привела к взрывному росту шовинистических, ревизионистских настроений в России; на востоке и юге Украины подняли голову сепаратисты, которых хватает в любой стране, но далеко не везде они могут опереться на вооруженную помощь из-за границы. Первым “на выручку русским Новороссии” пришел Стрелков — фанатичный имперец, монархист, бывший офицер ФСБ Российской Федерации.

“Русская весна” началась с захвата учреждений власти на востоке Украины почти по лекалам Майдана, но с настоящей стрельбой, политическими убийствами и мифами про националистов, захвативших власть в Киеве, и распинающих русских мальчиков в трусиках (известная пропагандистская байка тех времён).

В преимущественно русскоговорящем (тогда) Киеве нациналистами и не пахло. Преимущественно русскоговорящая национальная постмайданавская временная власть Турчинова-Яценюка была озабочена вопросами собственной легитимности и нацинального единства в условиях ползучей российской агрессии.

Первые робкие попытки покончить с сепаратизмом на востоке и юге континентальной Украины оказались безуспешными — сепаратисты отбирали оружие у милиционеров, нацгвардейцев, разоружали даже воинские подразделения, а сотрудники специальных служб позорно попадали в плен — “призрак Майдана” довлел над силовиками, опасающимися “пролить кровь народа”.

Перелом произошел в начале апреля 2014 года, когда спецподразделение “Ягуар” Национальной гвардии Украины зачистило от сепаратистов Харьков, а в начале мая под Славянском началась войсковая операция верных правительству Украины подразделений, в том числе — первого доборовольческого батальона генерала Кульчицкого (вскоре погиб), сформированного из активистов Майдана.

В начале июня 2014 года в Украине появился законно избранный президент Петр Порошенко, и власть, наконец, обрела желанную легитимность. Ожидалось, что антитеррористическая операция на востоке страны пойдет более интенсивно, но вопреки воинственной предвыборной риторике, новоизбранный президент первым делом объявил о перемирии.

Порошенко, очевидно, не хотел воевать. Он называл себя “президентом мира”; ему, как и большинству украинских политиков и их избирателей, казалось, что весь этот сепаратизм на востоке — досадное недоразумение, следствие нелепого недопонимание, чудовищная ошибка, которую можно легко исправить, севши за стол переговоров. И такая версия по своему была правильной — с Путиным можно было договориться, но цена была бы слишком высока. Мало кто из тогдашних украинских политиков, воспитанных в эйфории мира после Холодной войны, понимал тогда, что Путину нужна вся Украина, что это не ошибка, не досадное недоразумение, это — “право” сильного покорить слабого.

Перемирие, объявленное Порошенко, обошлось Украине дорого — тогда Гиркин впервые применил захваченные в Артемовске (Бахмут) танки, и активно атаковал украинские блок-посты — в дни перемирия погибло больше бойцов, чем до него. В конце-концов, Порошенко вынужден был дать военным карт-бланш, и каток войны погнал сепаратистов на восток, до Иловайска, где Россия, опасаясь окончательного разгрома своих марионеток, впервые ввела в бой регулярные воинские части.

Тогда Украина узнала, что такое “котёл” и разгром; погибли сотни мотивированных бойцов. Избежать трагедии можно было, и можно было даже выиграть войну, если бы украинская власть собиралась воевать всерьёз. Но Порошенко боялся активных действий, боялся Путина, боялся добровольцев, боялся всеобщей мобилизации, боялся военного положения, боялся “призрака Майдана”, и 5 сентября 2014 года был подписан так называемый “Минск-1” — совершенно нежизнеспособный договор (протокол) о перемирии, давший обеим сторонам временную передышку.

Сторонники Порошенко утверждают, что первый и второй минские “протоколы” позволили Украине возродить армию, “забывая” при этом, что в то же самое время на оккупированных территориях так называемых “ЛНР” и “ДНР” из немногочисленных разрозненных бандформирований были созданы 1-й и 2-й армейские корпуса оккупационных войск Российской Федерации, а на самой территории России, в приграничье создавались и разворачивались новые полки, бригады и дивизии; РФ проводила масштабную программу перевооружения и модернизации своих Вооруженных сил; и в начале 2022 года “возрожденной” украинской армии пришлось выдержать массированный удар обновленной, перевооруженной, и куда более сильной, чем в 2014 или 2015 годах армии России.

По иронии судьбы широкомасштабное вторжение началось при президенте Зеленском, который опирался, в том числе, на русскоговорящий электорат, на жителей востока и юга Украины, которых Путин взялся “защищать”.

Зеленский шёл на выборы 2019 года с лозунгами “Надо просто перестать стрелять” и “Я хочу посмотреть в глаза Путину”. Как и Порошенко, Зеленский искренне верил, что война с Россией — досадное недоразумение, которое легко можно разрешить в приятной компании со своим восточным тёзкой.

Это ошибочное восприятие ЗЛА как “недоразумения”, возникшего вследствие “недопонимания “ - не новость в современной истории. Менее ста лет назад власти Британии и Франции изо всех сил стремились избежать войны с гитлеровской Германией, отрицая опасность даже тогда, когда Гитлер вернул в Германии всеобщую воинскую обязанность, возродил воздушный флот, создал танковые войска, запустил военную промышленность и вторгся в Рейнскую область... Даже когда он потребовал себе Судеты и поглотил остатки Чехословакии — даже тогда Чемберлен верил, что с нацистами можно и нужно договориться...

Как и Порошенко, Зеленский неохотно занимался военными вопросами и оборонными задачами. Его занимало другое — шоу, эпатаж, яркие слоганы и простые лозунги — всё, что может понравиться публике - “Миллиард деревьев”, “Большое строительство”, “Президент мира”... Даже перед лицом явной угрозы, прямо накануне вторжения, когда западные друзья открыто предупреждали и присылали самолеты с оружием, президент Зеленскйи призывал к спокойствию и обещал “шашлыки на майские”.

Не была проведена мобилизация, не был отдан приказ занять рубежи обороны, не был даже прикрыт Киев от удара с севера... Последствия оказались страшными — российская армия легко, почти без боя оккупировала юго-восток, переправилась через Днепр, атаковала Чернигов, взяла в полукольцо Киев. В Мариуполе оказалась в безвыходном окружении сильнейшая группировка украинских войск...

Но на этом российский блицкриг остановился. Сопротивление украинской армии, всех силовых структур, добровольцев оказалось настолько организованным и упорным, что там, где ВСУ давно занимали оборону, и там, где российская армия рассчитывала одержать первые победы — в Донецкой и Луганской областях — фронт практически не сдвинулся с места. Там, где оборонительные рубежи не были заранее подготовлены, враг имел временный успех, однако умелые действия обстрелянных за время АТО (“АнтиТеррористическая Операция” - так называлась война раньше) украинских солдат, всемерная помощь населения и масштабная поддержка западных союзников сделали своё дело — уже в марте, под контрударами украинских войск, испытывая серьёзные логистические проблемы и нехватку сил вторжения для надежной оккупации захваченных территорий, российская армия была вынуждена начать отступление.

Отводу российских войск из-под Киева, Чернигова и Сум предшествовали позорные переговоры в Беларуси и Турции, о которых постарались забыть как можно быстрее, как только Украина добилась первых успехов на поле боя. Зеленский даже издал специальный указ, запрещающий ведение любых переговоров с Кремлем.

После “победы” под Киевом, проведения успешных наступательных операций на Харьковском направлении, освобождения Херсона, многим казалось, что конец войны близок, что вот-вот мы вытесним армию агрессора с оккупированных территорий, освободим Крым, и будем требовать репараций. Многим казалось, что западные экономические санкции вот-вот раздавят Россию, а союзническая помощь Украине будет бесконечной, и слава Зеленского как победителя всемирного зла будет вечной.

На таких ошибочных предположениях строилась украинская оборонная, экономическая и внешняя политика, проводимая последние полтора года, и оказавшаяся неэффективной. Недооценка противника, расчет на бесконечные подачки и неугасающую любовь электората никогда не были надежными союзниками политиков и военных руководителей.

История учит, что во время жестокой войны в принципе нельзя вести популистскую политику с прицелом на послевоенные выборы, пока не одержана надежная, стопроцентная победа на поле боя, но кто из власть имущих сегодня хоть немного знает историю?..

Украина потеряла первые восемь лет войны — с 2014-го по 2022-й неосуществив всеобщую милитаризацию общества, не создав сильные, многочисленные профессиональные Вооруженные силы, не построив национальной, самодостаточной оборонной промышленности, не сколотив мощную антипутинскую международную коалицию.

Украина потеряла два года широкомасштабного вторжения, потому что военно-политическое руководство не сделало выводов из системных ошибок первых восьми лет войны, не провело настоящую всеобщую мобилизацию, не перевело экономику на военные рельсы, не превратило всю страну в единый военный лагерь, не создало надежных союзов даже с ближайшими соседями, кровно заинтересованными в поражении путинской России.

Фатальная ошибка Зеленского в том, что с начала вторжения не была предложена и осуществлена политика национального единства, направленная на объединение всех патриотических политических сил, всех патриотов Украины в борьбе за само существование нации, страны и государства.

Именно поэтому широко разрекламированный украинский “контрнаступ” 2023 года с самого начала обречен был стать неуспешным. И дело даже не в том, что начинать масштабное наступление, когда у тебя нет преимущества ни в танках, ни в артиллерии, ни в авиации, ни в количество солдат — уже само по себе безумие.

Контрнаступление только во вторую очередь рассматривалось как военная операция, а в первую очередь было задумано политиками в политических целях — как предвыборная кампания правящей политической элиты. Из подготовки к наступлению выжали максимальный медийный эффект — фото, видео немецких танков, американских БМП, польских гаубиц с политиками в люках и верхом облетели первые полосы всех изданий. Но у всякой шумихи есть обратная сторона медали: кто снимает сливки, тот и жестоко падает. Провал контрнаступа обнулил все предыдущие медийные успехи украинской власти, и больно отразился на доверии к  президенту и президентской команде. В конце-концов, военные неудачи 2023 года стали неофициальным поводом отставки генерала Залужного с должности главнокомандующего ВСУ, который был назначен крайним за неудачи.

В 2024 год Украина вступила с потерянной Авдеевкой, с постоянными ударами врага на пяти направлениях, с проваленной мобилизацией, с острой нехваткой бойцов на фронте, с нехваткой снарядов, бронетехники, орудий, с пикирующей экономикой, минимальной западной помощью и нарастающей тревогой в обществе.

Провал за провалом — в военной сфере, в экономике, во внутренней и внешней политике — требуют от властей решительных действий, которые пока что сводятся к локальным рокировкам в Министерстве обороны и Генеральном штабе и дежурным лозунгам во славу украинского оружия и крепнущей международной поддержки Украины.

В конце-концов властным элитам придется меняться как пришлось меняться армии в условиях продолжающейся революции дронов.

Два года назад, на начало вторжения ни в украинской, ни в российской армиях почти не было дронов-бомбардировщиков и дронов-камикадзе. Год назад дроны-бомбардировщики, вооруженные пехотными гранатами и самодельными боеприпасами уже прочно вошли в фронтовую жизнь, а дальнобойные дроны-камикадзе типа  “Шахед” доказали свою эффективность.

Полгода назад фронтовые коптеры-камикадзе (фпв-дроны) стали настоящим бичом “на нуле” (на линии фронта), а управляемые дроны-камикадзе средней дальности типа “Ланцет” уничтожили больше украинской бронетехники и артиллерии в ближнем тылу, чем любые другие средства поражения.

Полгода назад Россией начали массово применяться наводимые по спутниковым координатам авиационные планирующие бомбы (КАБы), переделываемые из свободнопадающих бомб, и позволяющие носителям не входить в зону поражения ПВО. КАБы сыграли значительную роль в проламывании обороны украинской армии на Авдеевском направлении.

Всего за год-полтора война настолько изменилась, что если бы сегодня украинской или российской армиям, насыщенным дронами, средствами радиотехнической разведки и радиоэлектронной борьбы. пришлось бы столкнуться с любой другой армией мира, даже американской или китайской, последним бы не поздоровилось. Если бы украинская армия два года назад имела бы такой опыт применения дронов, как сегодня, вторжение захлебнулось бы в самом начале.

Идет настоящая революция дронов в военном деле, которую можно сравнить с изобретением огнестрельного оружия. Дроны заменяют собой авиацию, артиллерию, танки, снайперов, и охотятся уже за одиночными солдатами на поле боя. В таких условиях армиям приходится меняться, даже вопреки решениям командиров или их нерешительности. В армиях — и украинской, и российской появились специальные подразделения, укомплектованные дронами, дроны появились в обычных пехотных взводах и отделениях, и даже у отдельных бойцов. Повсеместное применение дронов привело к развитию горизонтальных связей, снижению роли командира на поле боя до уровня организатора, координатора и наблюдателя.

Революция дронов, информатизация боевых подразделений, повлекли за собой стихийную модернизацию вооруженных сил, и стали драйвером перемен в полевых штабах, в Генеральном штабе и Министерстве обороны Украины. Пока эти изменения ещё не очень заметны, потому что сильны позиции кабинетных полковников и паркетных генералов, но в итоге перемены могут стать той самой “соломинкой”, которая вытянет Украину из “глухого угла”, даст армии желанное технологическое преимущество в борьбе с многократно более сильным противником.

Отдельный вопрос — смогут ли измениться элиты, военно-политическое руководство страны. Армия не существует в вакууме, она зависит как от снабжения и обеспечения, так и от военно-политических решений, которые в условиях бурной дрононизации боевых подразделений уже не могут базироваться только на выпрошенной на Западе военной помощи — количестве танков, пушек, снарядов, самолетов. Сегодня боевые операции можно и нужно планировать (и они планируются так на низовом уровне) с учетом возможностей дронов — и в рамках бригады, и в масштабах фронта, и не только на оперативную глубину, но и до Урала.

Моделирование новых боевых операций, управление войсками, оборонной промышленностью и всей страной в условиях масштабной революции дронов требует не только пресловутых “новых подходов”, но и новых людей в руководстве страны и силовых структурах — тех, кто реально конструирует, производит, применят дроны, тех, кто знает, какие возможности даст армии и стране революция дронов завтра, чтобы война закончилась победой.

• Оппозиция Абхазии предложила своего человека в премьеры
• Пезешкиан: Прекращение огня может повлиять на решение Ирана об ответном ударе
• Санду пообещала прислушаться к мнению оппозиции Молдовы