«Я трижды рекомендовал Гейдару Алиеву кандидатуру Аяза Муталлибова»

Редакция Vesti.Az продолжает вести рубрику «Как молоды мы были».
В рубрике сделан экскурс в раннюю молодость известных нам людей, гостями рубрики будут писатели, поэты, люди искусства, политики и спортсмены.

Одним словом, люди, которых мы хорошо знаем, уважаем и любим. Как прошла молодость? Какие мгновения были яркими? Какой след оставила первая любовь? Ответы на эти и другие вопросы, связанные с молодостью вы узнаете от этих людей.

Сегодня в гостях у рубрики бывший секретарь горкома Баку, экс-глава Ассоциации Футбольных Федераций Азербайджана Фуад Мусаев.

- Родился я в Баку, в Чямберекенте. Рос я в очень сложное военное время. Я помню это очень хорошо - тяжелые голодные годы военного времени. После войны я пошел в шестую школу со спортивным уклоном. В 1947 году в восьмилетнем возрасте впервые попал в пионерский лагерь «Гигант». Забегая вперед, скажу, что в пионерлагеря я ездил каждое лето до 1952 года. Необходимо отметить, что в те годы и в школе, и в пионерских лагерях уделялось огромное внимание всестороннему развитию детей, в том числе и воспитанию их в спортивном духе. Пионерлагеря дисциплинировали детей, там было специальное питание, чтобы компенсировать недостаток витаминов, накопленный за голодные военные годы.

Чемпион Советского Союза

В результате активных занятий в школьные годы я имел разряды по различным видам спорта, в том числе и по шахматам, и по легкой атлетике, по прыжкам в высоту. Я посещал баскетбольную секцию, где играл в одной команде с членами юношеской сборной Азербайджана. С удовольствием играл в футбол и волейбол. В 1952 году записался в волейбольный клуб «Медик», тренером в котором работал известный специалист Шамхалов. Этот заслуженный тренер СССР воспитал множество великих волейболистов, таких как Инна Рыскаль и Октай Агаев. В 1956 году мы стали чемпионами Советского Союза, завоевав в Москве золотые медали на всесоюзной спартакиаде. Та юношеская команда была одной из сильнейших в истории Азербайджана. Потом большинство игроков этой команды стали играть вместе с взрослыми спортсменами, и в 1957 году мужская сборная Азербайджана завоевала в Москве «Кубок сорокалетия СССР».

Параллельно я занимался футболом. У нас во дворе было два брата Соколовых, один из них занимался волейболом, другой футболом. Вместе с последним я и записался в спортклуб «Спартак», который располагался в 1952 году на улице Чапаева рядом с гостиницей «Карабах». Моя игра сразу приглянулась тренеру, и уже на следующий день он выставил меня играть в основном составе. Первый свой матч за футбольную юношескую команду я сыграл в 14-летнем возрасте на стадионе ККФ. Тогда в нашей команде я был единственным азербайджанцем, все остальные были армянами. Надо сказать, что в те годы за главный республиканский клуб «Нефтчи» выступало очень мало азербайджанцев. Причиной этого служило то, что все стадионы в городе располагались на окраинах, а не в центре, где проживали азербайджанцы. Когда же был построен и пущен в эксплуатацию стадион «Спартак», то количество занимающихся футболом азербайджанских мальчишек значительно возросло.

В восьмом классе многих из нас перевели учиться в 150-ую школу. И вот представьте себе, эта маленькая 150-я школа стала чемпионом района по волейболу. Наша футбольная и волейбольная команды участвовали в первенстве города Баку среди школьных команд. Успешно выступала и наша школьная команда по настольному теннису. В 55-м году я попал в составы сборных юношеских команд Азербайджана по футболу и волейболу. Мы участвовали в соревнованиях четырех городов – Баку, Тбилиси, Еревана и Грозного, проводившихся ежегодно по различным видам спорта.

- Продолжили ли Вы заниматься спортом после окончания школы?

- В студенческие годы я был капитаном футбольной и волейбольной команд политехнического института. Позднее на базе нашей институтской команды и юношеской сборной Азербайджана, завоевавшей в 1961 году звание чемпионов Советского Союза по футболу, была создана команда «Динамо». Этот клуб был самым перспективным в Азербайджане, на равных игравшим с «Нефтчи». Мы дважды играли с «Нефтчи», один раз игра завершилась вничью, во второй выиграли у команды, гремевшей тогда на весь Советский Союз, за которую выступали Маркаров и Кузнецов. В 1963 году «Динамо» Баку начал выступать в классе Б союзного первенства.

В 63-м году я окончил инженерно-строительный факультет политехнического института. После завершения учебы я перестал заниматься спортом на профессиональном уровне, но продолжил играть в футбол и волейбол для себя. А в 1969-м году, когда мне уже исполнился 31 год, знакомый тренер предложил поехать на Украину на чемпионат Союза среди команд «Мехсул» («Урожай»). Мы тренировались в Баку, поехали и завоевали бронзовые медали. А я в то время уже занимал должность начальника стройки и поехал на Украину инкогнито, сказав на работе, что провожаю свою жену в Кисловодск. Я предварительно подсчитал, что на 3 игры в подгруппе уйдет 3-4 дня. Мы проиграем, и я вернусь обратно. Однако мы заняли первое место в подгруппе, и вместо 3-4 дней я задержался на Украине на две недели. Меня искали по всему свету, и когда спросили, где Фуад, главный инженер ответил, что он взял у меня разрешение всего на несколько дней отвезти семью в Кисловодск.

- А как произошло ваше знакомство с будущей женой?

- Мы жили в одном доме, она была подругой моей сестры. Наши родители дружили между собой. Мы знали друг друга с 57-го года, а в 65-м поженились. Сейчас у нас двое детей – сын и дочь, и четверо внуков. Супруга моя работает доцентом в Политехническом институте, дочь преподает в консерватории, сын является советником при представительстве Азербайджана в ООН в Нью-Йорке.

Из строительства до большой политики

- Вы сказали о том, что в 31 год уже являлись начальником строительства. Расскажите, как складывалась Ваша профессиональная деятельность после окончания вуза?

- После окончания института в 63-м году меня по распределению послали работать в Джейранбатан. Однако в связи с моим выступлением за команду «Динамо» меня освободили от работы, и я еще три года играл в футбол. А в 1965 году в связи с полученными травмами я ушел из «Динамо» и начал работать строительным мастером на домостроительном комбинате ДСК-2. В то время начиналась застройка поселка «Восьмой километр» жилыми пяти и девятиэтажными зданиями. Вплоть до 73-го года я работал сначала мастером, затем прорабом, старшим прорабом, а в конце был назначен главным строителем. Наш ДСК-2 строил также дома в пятом, шестом, седьмом, восьмом, девятом микрорайонах, в поселках Ахмедлы и Разина. В этот период я занимал должность главного строителя ДСК-2.

Также мы построили пять домов в Ташкенте после произошедшего там разрушительного землетрясения. Туда со всего Союза тогда съехались домостроители. И в Астрахани строили, в Сумгайыте. Когда начал строиться завод глубоководных оснований в Карадаге, там тоже был возведен микрорайон из девятиэтажек.

- А где Вы работали после ДСК-2?

- А потом я перешел работать в ДСК-1, который впоследствии объединили с ДСК-2. Потом комбинаты вновь разъединили. Я денно и нощно пропадал в этих микрорайонах, и в 73-м году меня - замдиректора ДСК-1 по строительству – перевели в Центральный комитет Коммунистической партии Азербайджана инструктором отдела строительства и городского хозяйства. На этой должности я проработал более двух лет и в 75-ом был назначен первым заместителем министра сельского строительства. Тоже история очень интересная. Я родился в Баку и работал в системе городского хозяйства, я вообще не знал село, и вдруг такое назначение. Это было новым ведомством в Азербайджане и подчинялось непосредственно министерству сельского строительства СССР. На новом месте мне приходилось отвечать уже не только за строительство жилых домов, но и за сельскохозяйственные объекты, животноводческие комплексы, школы и другие социальные объекты.

А в 1977 году снимают с должности заместителя председателя Госплана Тофика Джахангировича Ахмедова, опытнейшего, сильного человека. Меня вызывают и назначают вместо него в Госплан первым заместителем. И началась очень интересная работа. В семидесятые годы, как известно, в Азербайджанской Республике началось бурное развитие экономики по всем направлениям народного хозяйства и социальной сферы. Практически, вся нагрузка по формированию плана, по ее реализации легла на плечи Госплана республики. В 1977 году я был избран депутатом Верховного совета Азербайджана и по решению Госплана СССР и правительства СССР повышал заочно квалификацию в Академии народного хозяйства СССР, по завершению учебы в которой получил диплом Академии. В эти же годы мне был вручен орден Трудового красного знамени СССР.

А в 1981 году первый секретарь ЦК КП АССР Гейдар Алиевич Алиев пригласил меня к себе в кабинет и предложил занять пост заместителя председателя Совета министров Азербайджана по строительству. Я выехал в Москву, прошел собеседование в ЦК КПСС. По возвращении в Баку начался съезд Компартии Азербайджана, во время которого Гейдар Алиевич вновь пригласил меня в свой кабинет и сказал, что в трех закавказских республиках появилась новая должность секретаря ЦК по строительству, и есть предложение выдвинуть меня на съезде партии на эту должность. Я поблагодарил его за доверие, и на съезде меня утвердили секретарем ЦК.

- То есть, в то время спорт для Вас отошел на задний план?

- Нет, я продолжал заниматься спортом. Еще в 73-м году, когда я был назначен инструктором, мне поручили курировать выступавшую в высшей лиге волейбольную команду при машиностроительном заводе имени лейтенанта Шмидта. А в 1982 году бюро ЦК поручило мне курировать футбольный клуб «Нефтчи», занимавший тогда последнее место в чемпионате Союза. И вот я по 86-й год курировал «Нефтчи». И при мне происходило становление таких мастеров, как Искендер Джавадов, Самед Курбанов, Игорь Пономарев, Рашид Узбеков, Назим Сулейманов, Видади Рзаев, Юнис Гусейнов, Тарлан и Машалла Ахмедовы, Самедага Шихларов, Асим Худиев, Аскер Абдуллаев и другие. Я ездил забирать из Москвы играющих тогда за московские команды «Динамо» и ЦСКА Джавадова и Пономарева.

Вратаря Жидкова похитили по моему указанию

А вот с голкипером Александровым Жидковым вышла совершенно фантастическая история. Он вырос в России, должен был идти в армию, его забирали в ЦСКА прямо со спартакиады, где он выступал за сборную РСФСР и был признан лучшим вратарем спартакиады. Тогда по моему указанию ребята его ночью самолетом тайно привезли в Баку. Утром по указанию министерства обороны военные окружили базу «Нефтчи», требуя выдать Жидкова, который в это время спокойно спал. Мы приняли срочные меры, он в экстренном порядке сдал экзамены и поступил студентом в медицинский институт, и военным предъявили студенческий билет - тогда студенты медицинского вуза не являлись военнообязанными. И таким образом Саша Жидков стал жителем города Баку.

- Затем Вас назначили руководить азербайджанской столицей.

- Да, в 83-м я стал первым секретарем горкома партии города Баку и занимал эту должность до 88-го года. 90 процентов промышленных предприятий, социальных объектов страны находилось в черте столицы, поэтому за все вопросы в то время отвечало руководство города. Мы занимались решением всех вопросов, вплоть до того, у кого протекает крыша. В целях обеспечения жителей Баку продуктами питания мы изучали, сколько мяса, сколько молочной продукции бакинцы должны потреблять.

Я оказывал помощь ансамблю «Гая»

Приступив к выполнению своих новых обязанностей, я выяснил, что руководители райкомов партии, которых в Баку было одиннадцать, абсолютно не владели ситуацией. То есть они не интересовались тем, чем люди, за которых они отвечают, питаются, как производят ремонт своих домов, как обеспечиваются жильем, другими социальными объектами, какого качества бытовые услуги им предоставляются. А я, прошедший школу Госплана, не раз ездил в Москву, и мне было известно, что мы шли на одном из последних мест по этим показателям. И именно с решения социальных вопросов я начал работать и переключил весь аппарат горкома и районов в это направление.

Кроме того, мы жестко взялись за обеспечение города Баку сельскохозяйственной продукцией. До этого в этой сфере наблюдалась полнейшая анархия. Привозили, что хотели и когда хотели, планы не выполнялись. Я взял под контроль и эти вопросы. Для обеспечения молочными продуктами населения столицы в Баку были созданы специализированные магазины. Кроме того, в каждом из одиннадцати столичных районов появились специализированные магазины по реализации колбасных изделий.

Предприняты были дополнительные меры и по обеспечению бакинцев жильем. К моменту моего прихода в горком в очереди на получение квартир стояли 63 тысячи семей. В те годы существовал порядок, согласно которому молодым специалистам через год после окончания института необходимо было предоставить квартиру. И, одновременно, жители города Баку, бюджетные организации ждали квартир по 20-25 лет. То есть законы были какие-то непонятные.

Кроме того, многие студенты из регионов, окончившие учебу в вузах, не возвращались по месту распределения, а продолжали оставаться в Баку и прописанными в общежитиях.

Доходило до того, что, к примеру, в рассчитанном на 50 мест студенческом или рабочем общежитиях, были прописаны до 200-300 человек. Мы обнаружили вопиющие факты прописки рабочих не в квартирах и общежитиях, а в цехах, в здании академии, директорских кабинетах. В связи с этим в 1986 году мы приняли решение запретить прописку в городе Баку и ввели запрет на прием всех на работу. Кроме этого, взяли под жесткий контроль процесс распределения выпускников вузов. Поднялись шум и гам, нас обвинили в нарушении прав человека. А я запретил, и очень жесткий режим прописки взял под свой личный контроль. Таким образом, наша деятельность охватывала огромный круг вопросов.

- Какие еще изменения произошли в Баку за все те годы, пока Вы возглавляли городской комитет партии?

- Наряду с социально-экономическими проблемами города, в мое время уделялось большое внимание также культурному развитию столицы. Я являюсь большим любителем джаза, у меня очень много джазовых записей. В свое время я оказывал различную помощь ансамблю «Гая». Являясь первым секретарем горкома, я перевел их из баланса министерства культуры на баланс Баксовета. Создал им офис, дал им автобус, поручил директору одного из заводов купить им новые музыкальные инструменты. При «Гая» были созданы джазовый оркестр бик-бэнд, оркестр симфоджаз и танцевальная группа. То есть я считал и сейчас считаю, что «Гая» для Азербайджана, как и Рашид Бехбутов, как и Тофик Кулиев, был предметом гордости на международной арене. Позже Рауф Бабаев создал детский ансамбль «Бери бах». Когда в Турции я увидел на сцене выступление «Бери бах», то заплакал в зале от счастья. А сейчас этот ансамбль развалился. А ведь он мог быть одним из лучших на международной арене.

Ежегодно в 80-е годы в Баку проводились джазовые фестивали памяти Вагифа Мустафазаде. В 1986 году на церемонии открытия Зеленого театра состоялся большой концерт «Баку и бакинцы» всех звезд эстрады Азербайджана, проживающих в нашей республике и в других странах. А в 87-м году в Баку был проведен трехдневный джаз-фестиваль с участием всех звезд советского джаза во главе с Олегом Лундстремом. Я содействовал участию Азизы Мустафазаде на международных фестивалях в Америке, Польше. Постепенно она стала известной на Западе.

В 1983-88 годы я являлся депутатом Верховного совета СССР, членом комиссии Верховного совета Советского Союза. Был награжден вторым орденом Трудового красного знамени и окончил заочно Академию общественных наук при ЦК КПСС (по решению ЦК КПСС).

С Багировым проблем не было, они возникли с появлением Везирова

- А потом наступил 1988 год. На повестке дня возник карабахский вопрос, из Армении были насильно изгнаны первые тысячи азербайджанцев.

- В 1988 году я вообще закрыл город, проанализировав все эти процессы, связанные с изгнанием из Армении проживавших там азербайджанцев.

- Идя на этот шаг, Вы советовались с руководством республики, с главами силовых ведомств?

- Ни с кем не советовался. Наоборот, по этому поводу у меня произошел большой конфликт с руководством республики. Во время Кямрана Мамедовича Багирова проблем не было. Они возникли с появлением Абдурахмана Везирова. Например, я не пускал в Баку поезда с беженцами. В Армении изгнанных азербайджанцев централизованно сажали в поезда и отправляли в Баку. Когда они по пути в столицу изъявляли желание сойти с поезда на территории какого-то азербайджанского района, им не разрешали это, заявляя – езжайте в Баку. Каждый старался сюда приехать и закрепиться здесь. И мне пришлось окольцевать Баку силами военных, силами партийных органов. На каждой улице, в каждом квартале я организовал контроль, осуществляемый сотрудниками предприятий.

И, самое главное, 10 тысяч азербайджанских беженцев из Армении я заселил в Карабахе. На этой почве у нас и произошло столкновение с Абдурахманом Везировым. Я не впускал их в Баку, закрыл город. Это была главная идея. Я отказал им во въезде в Баку, в результате, армяне испугались и какой-то период перестали насильно изгонять из Армении азербайджанцев. Испугавшись того, что мы размещаем беженцев в Нагорный Карабах, они преподнесли все руководству СССР в том свете, что заселяемые в Карабахе азербайджанцы порежут завтра проживающих там армян. И Горбачев дал Везирову указание всех азербайджанцев из Нагорного Карабаха выгнать. Я не просто закрыл въезд изгнанным из Армении азербайджанцам в Баку, я обеспечил их нормальным жильем в Карабахе. Создание поселка Ходжалы – была моя идея. В бакинском домостроительном комбинате был разработан специальный проект строительства двухэтажных домов, мы также обеспечили ходжалинцев домашней птицей, скотиной. Я абсолютно без всяких указаний сверху самостоятельно решал вопросы расселения беженцев в Нагорном Карабахе. Я стремился избежать социального взрыва в столице. Это, конечно, не понравилось Москве, и со мной повели борьбу через наших же руководителей. Вместо того, чтобы поддержать меня и ответить Горбачеву, что мы размещаем азербайджанских беженцев на территории нашей республики, что надо приостановить изгнание азербайджанцев с собственных земель.

А вместо всего этого он послал в Карабах комиссию, оттуда стали выселять азербайджанцев, не предоставляя им нормального жилья. Беженцы стали ехать в Баку, а я не пускаю их в столицу. Вот такая сложилась ситуация. Или, скажем, я не впускаю на территорию Баку железнодорожные поезда. Звонит Долгих, секретарь ЦК КПСС, втык дает нашим руководителям – первому и второму секретарям, которым я вновь и вновь заявляю, что не пущу. Идите меры принимайте, чтобы не ехали они сюда. Я закрыл Баку, были и сторонники моего решения, которые поддерживали меня в те тяжелые дни.

Так вот, если бы меня в этот момент поддержали, и мы действительно этих изгнанных из Армении беженцев, которые стихийно ехали в Баку, разместили бы в Нагорном Карабахе, вопрос Нагорного Карабаха был бы решен на сто-двести процентов. Армяне уже не выгоняли азербайджанцев из Армении, так как боялись того, что мы размещали беженцев в Нагорном Карабахе. У армян началась паника, поэтому они пошли к Горбачеву, который дал соответствующее указание. Я лично был свидетелем этого разговора. При мне Везиров по телефону выслушивал указания Горбачева срочно принимать меры. Вот тогда я с Везировым сцепился. С этого началась наша с ним борьба.

- И, в итоге, вас сняли с поста руководителя горкома?

- Меня не сняли. Никакого снятия не было. Я отказался от предложения занять пост зампреда Совета министров, председателя госстроя. Сейчас в книгах пишут, что уход Мусаева с поста первого секретаря в 1988 году было ошибкой руководства республики. Что, останься он на своем посту, январских событий 90-го года не произошло.

Здесь ведь проводилась специальная работа, чтобы настроить друг против друга проживающих в Баку азербайджанцев и армян. Я сразу сказал оппозиции, тому же Эльчибею, покойному. Если в Баку произойдет столкновение на национальной почве, в столицу моментально будут введены войска. В начале 1988 года мы всячески предотвращали своими силами беспорядки в Баку. Мы предпринимали чрезвычайные меры обеспечения стабильности и порядка в столице. Каждый завод, каждое предприятие обеспечивало охрану живших в Баку членов семей своих сотрудников. Мы прекрасно понимали, что готовится провокация, но мы предотвратили ее. К сожалению, через два года провокация все же имела успех в середине января 1990-го. В результате, в столицу были введены войска, устроившие массовый расстрел мирных жителей Баку в ночь на 20 января 1990 года. Я предвидел аналогичную развязку в 1988 году.

- Очень часто в разговорах бакинцев высказывается мысль о том, что события, произошедшие в Сумгайыте…

- Это должно было произойти в Баку. Мы предотвратили это в феврале 1988 года. Я находился в Кисловодске, когда мне сообщили о том, что 19 февраля в Баку состоялся митинг студентов, которые прошли по улицам города, открыто выражая возмущение в связи с действиями проживающих в НКАО армян и с изгнанием азербайджанцев из Армении. Была дана команда всем явиться на свои рабочие места, я вернулся самолетом в Баку. Мне доложили обстановку, и двадцатого числа я поехал в студенческие общежития. Ходил по комнатам, изучал настроение молодежи. Из разговоров мы узнали, что в Баку приехали беженцы, которые и разожгли ситуацию. Кафанские беженцы с бинтовыми перевязками приехали в столицу на «Икарусах». Возник вопрос, кто им предоставил эти автобусы и организовал поездку в Баку? И еще. Вместо того, чтобы, приехав в столицу, обратиться за помощью в партийные советские органы, они пошли в общежития разжигать молодежь. Стали им там небылицы рассказывать. Я понял, что это провокаторы, и в 3 часа ночью провел большое совещание, дав указание закрыть город Баку, выловить утром этих «беженцев» так называемых и выгнать из столицы. Их утром поймали и вывезли из города. Они пошли и разместились в Сумгайыте.

А там, к сожалению, никаких упреждающих мер предпринято не было. Я временно закрыл въезд в Баку жителям Сумгайыта, в том числе студентам и рабочему персоналу, которые учились и трудились в столице. Причем дал команду не просто так. За ними сохранили средний заработок, студентам отмечались посещения семинаров и лекций. Так они там митинг устроили во главе с руководителем города Сумгайыта. Я поставил на въезде в столицу БТРы, военных. То есть в Баку были приняты серьезные меры безопасности. Порядок в городе обеспечивали тридцать тысяч дружинников. Каждый вечер я лично проверял ситуацию на улицах, а ночью ребята из комсомольской бригады докладывали мне, какое министерство плохо работает. Или, например, я запретил употребление алкогольных напитков в Баку, в ресторанах и так далее. Как только поступала информация о том, что в каком-то ресторане продаются алкогольные напитки, я тотчас посылал туда людей.

Муталлибов допустил очень много ошибок

- В 90-е годы вы возглавляли АФФА. Как протекал процесс перевоплощения из руководителя горкома Баку в президента спортивной федерации?

- В 1991 году недовольный работой Муталлибова я, будучи секретарем…

- Позвольте Вас перебить. Знакомя меня с фотографиями из Вашего семейного альбома, Вы показали снимок, на котором запечатлены в детские годы вместе со своим ровесником Аязом Муталлибовым. Я говорю о фотографии с шестью мальчиками. Там Вы в майке с четвертым номером и держите мяч, а Муталлибов стоит с другого конца в майке номер 3...

- Мы вместе выросли. Учились в разных школах, но, тем не менее, были хорошими товарищами, вместе отдыхали в пионерских лагерях. Наше знакомство продолжилось и после окончания учебы. Я даже рекомендовал его председателем Госплана. Когда скончался председатель Госплана Кадыров, Гейдар Алиевич несколько раз вызывал меня и интересовался моим мнением касательно кандидатуры нового руководителя Госплана. Я ему рекомендовал на вакантное место министра местной промышленности Аяза Муталлибова. Первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Алиев несколько раз меня вызывал и задавал один и тот же вопрос. И я опять говорил по поводу Муталлибова. Трижды Гейдар Алиевич вызывал меня по этому вопросу. Я еще удивлялся, ведь у него была феноменальная память. Но, тем не менее, мне кажется, он проверял, может, мне стало что-то известно новое о Муталлибове. Ведь вопрос назначения кадров на серьезные ответственные должности всегда сопровождается проверкой различных деталей.

А позже в качестве руководителя центрального комитета и президента Муталлибов допустил очень много ошибок. Я даже считаю, что он допустил больше ошибок, чем Везиров. Ошибки такого характера, которые он допустил, и привели к таким плачевным результатам. Например, что касается январских событий. Ведь явно было известно, кто виновен в смерти невинных людей. Надо же было принимать меры, я ему об этом говорил. Когда центральный комитет и коммунистическую партию под диктовку Москвы начали ликвидировать, тоже неверный путь взяли. Нельзя было так резко поступать с людьми, которые столько лет работали. Я, как депутат Верховного совета, не о себе думал в то время. Я был недоволен самими методами ведения этих работ.

А в 1991 году, когда я был в Америке, то договорился там со всем руководящим корпусом и привез приглашение о поездке Муталлибова в США, где он должен был встретиться с Джорджем Бушем-старшим, с государственным секретарем и другими руководителями Америки. В Хьюстоне были запланированы Дни Азербайджана, и Муталлибов должен был подписывать там документы по нефтяным делам. Но, видимо, здесь провели соответствующую работу с ним, и он стал отказываться. Американцы самолет присылают, а он не летит. Кто-то был очень заинтересован в том, чтобы Муталлибов не полетел в США. В результате, он взял и поехал в Иран. Когда я увидел, что дела разваливаются, я написал заявление с прошением лишить меня депутатского мандата, и когда он находился в Иране, собрал свои вещи и ушел. А когда он вернулся в Баку, то даже не выяснил причину моего ухода и моего заявления по отказу от депутатства.

Кто такой Искендер Гамидов?

- Вернемся к футболу. Точнее, к Ассоциации Футбольных Федераций Азербайджана, которую Вы возглавляли более десяти лет.

- До 1992 года долго ходили ко мне и министр спорта, и общественность футбольная, предлагали мне возглавить футбольные дела. Я долго отказывался, но в один прекрасный день они еще раз пришли, собрались в огромном зале и избрали меня в 1992 году президентом Федерации футбола Азербайджана. Начинали мы с нуля, не было ничего, ни комнаты, ни места, где можно было бы сидеть, ни финансовых средств. А ведь надо было входить в международные организации.

И в это время к власти пришел Народный фронт. Мне пришили какое-то дело, что я, якобы, продал хлопок. Особо усердствовал Искендер Гамидов. Начались непонятные процессы, я не мог понять, кому все это надо и почему. Я даже не знал, кто такой Искендер Гамидов. Я тогда попросил приема у президента. Эльчибей мне заявил – «Фикир вермэ» («Не обращай внимания» - Р.Б.). Я отвечаю, как это не обращай внимания, если меня открыто по телевизору обвиняют. Какое я вообще имею отношение к хлопку? В общем, кто-то был заинтересован в том, чтобы пришить мне какой-то криминал.

Ну а потом народники ушли, пришел Гейдар Алиевич. И тут же встал вопрос о моем назначении мэром города. Даже поздравлять меня начали все, и премьер-министр в том числе. Я, конечно, сказал, а спросили ли у меня, согласен ли я возглавить город? А потом пустили слух, что я отказался. А через два-три дня главой Исполнительной власти города Баку назначили Рафаэля Аллахвердиева.

Я продолжал работать в федерации, восстанавливал ее, ездил в международные организации. Денег не было ни копейки, не было денег на авиабилет, приходилось занимать в долг. Но постепенно мы приняли Устав, входили в структуры, завоевывали симпатии, завоевывали уважение и минимальными средствами за эти годы мы сделали все-таки немало. Причем приходилось работать под прессом, под давлением. Мы построили стадион «Шафа», создали очень много команд, добились большого авторитета в международных организациях.

Расим Бабаев

• В Бишкеке Ильхаму Алиеву вручили орден «Чингиз Айтматов»
• Алиев принял генсека Содружества Наций
• Эльчин Амирбеков встретился с советником по национальной безопасности Великобритании-ФОТО