Когда тело Ялчина привезли, мать не решилась открыть его лицо...

Давно ли песни ты мне пела,

Над колыбелью наклонясь.

Но время птицей пролетело,

И в детство нить оборвалась…

Эти строки из некогда известной в советское время песни «Поговори со мною, мама», которую блестяще исполняла Валентина Толкунова. Именно припев этой песни подтолкнул нас к идее начать одноименный проект «Поговори со мною, мама».

В этой рубрике мы намерены рассказать читателям о наших шехидах, имя которых, к сожалению, предано забвению и о семьях которых очень редко вспоминают соответствующие органы и чиновники.

О шехидах, положивших на алтарь свободы самое ценное – собственную жизнь, расскажут матери шехидов. С помощью их рассказов  читатели Vesti.Az узнают о том или ином герое, который навсегда останется в памяти своих близких, и мы надеемся впредь и в памяти наших читателей, может и молодыми, но очень любящими свою Родину. Как бы это банально ни звучало в нашем практическом мире, такие люди не должны быть преданы забвению.

Осенним туманным днем мы постучались в отчий дом  Ялчина  Мамедрагимова,  павшего смертью храбрых во время  ожесточенных боев в Физулинском районе.

71-летняя  мама  героя - тетя Захра встретила нас от всего сердца.

22 года назад эта женщина пережила тяжелую утрату.  Потеря частички сердца изменила ее прежний мир, где она была счастлива.   Ведь нет  горя сильнее, чем горе  матери, потерявшей ребенка.

Проститься с ребёнком при жизни своей –
Нет горя сильней. 
В заоблачный путь провожать сыновей –
Нет боли больней.

«Мой дорогой, единственный сыночек. Ему было 22 года. Я о нем могу рассказывать  день и ночь, не смогу наговориться. Он был большим шутником, но знал где и с кем шутить. Был очень отзывчивым,  добродушным. Но наряду с этим был очень стеснительным. Настолько, что если  проголодался, то постеснялся бы попросить, чтоб ему положили еду.

Без него я как будто осталась  без рук, без ног. Мой муж покойный, Низам, перед смертью сказал, что в том мире я буду спать спокойно, так как на этом свете есть Ялчин, на которого я больше всех надеюсь.

Ялчин отслужил в Советской армии, в Одессе. За все время службы  мы трижды получали похвальную грамоту от командира военной части.  После того как отслужил, он записался в  нашу национальную армию.  Но его не забирали, говорили, что придет время,  призовем.  А когда призвали, он погиб в боях в Физулинском районе. Когда  тело Ялчина  привезли, я не решилась открыть его лицо и посмотреть в последний раз. Может быть, этим я не хотела верить в то, что его больше нет.

Из-за тяжелой болезни отца, Ялчин  скрывал от нас, что записался в армию.  Месяц он каждый день ехал в райцентр Хачмаза, а нам не говорил. И после  похорон отца, он  пошел на фронт. Вначале его отправили на военный полигон Сейфали, потом на передовую.  Он воевал в Физулинском районе, где и погиб 11 апреля 1994 года.  С 9 по 11 апреля в Физулинском районе происходили тяжелые бои.  23 апреля привезли  тело Ялчина.  

Его мне никто не заменит, он отличался не только от своих сверстников, но от своих  братьев.  Он  помогал не только нам, но всем односельчанам.  Любил делиться,  в детстве, когда ему давали конфеты, он  обязательно  делился с братьями.  

Он не боялся работы, трудолюбивым был.  К примеру, он бывало гулял по деревне, видел, что сельчанин  один землю обрабатывает или же скот стрижет,  моментально  на помощь приходил.

Был спокойным, уравновешенным.  Любил мастерить, быстро перенимал опыт других. У нас в селе был дядя Мурадалы, ветеран Великой Отечественной Войны -  мастером на все руки. Часто к нему ходил, учился его мастерству.  В этом очень настырным был.

 Как я отметила, он был отзывчивым. У нас в селе живут беженцы из Армении,  Дадаш дайы, его сын тоже погиб в боях в  Карабахе. Они, после того как были изгнаны из родных земель, поселились в нашем селе.  Йалчын  собрал целую корзину  фруктов и к ним отнес. Это мне потом стало известно.  Он делал добро и не любил об этом говорить.

Ялчин пошел в армию,но все время беспокоился за состояние брата. Мой младший сын, Хормет,  попал в аварию, на него обрушились бревна, которые находились в грузовике. Грузовик с бревнами столкнулся  с лафетом, присоединенным к трактору. А в лафете находился  мой 15 –летний  сын, он оказался погребен под рухнувшимися на него бревнами, его можно сказать задавило бревнами до полусмерти.

Мы его буквально с того  света вернули. Полтора года он лежал в больнице,  по частям собирали. После этого ему дали инвалидность 3-ей группы, но с годами его состояние ухудшилось, мы обратились в госструктуры, чтоб его обследовали и дали инвалидность 2 -ой группы, но с нас потребовали взятку - 3 тысяч манатов. Откуда  у нас  бедной сельской семьи такие деньги,  его здоровье не позволяет работать на тяжелой работе, и вот так мы сводим концы с концами на мою мизерную  пенсию  по возрасту и его по инвалидности.

Зажравшиеся чиновники не стыдятся что, они  просят взятку у семьи шехида, который отдал свою жизнь за Родину, где  взяточники чиновники решают судьбы. Будь мой родной Ялчин, будь он в живых,  разве смогли бы они так  нагло поступить?  

Я даже не знаю,  была у него любимая или нет?  Несмотря на свой шутливый характер,  на эту тему он не шутил, и вообще не заикнулся ни разу. 

У него не было вредных привычек, не пил, не курил. Ялчин был плотником, после 8 классов поступил в профтехучилище в Хачмазе.

Не только в нашем дворе, если пройдетесь по селу, то  обязательно увидите какое-либо изделие из дерева, которое смастерил Ялчин. 

Он не боялся труда. При нем мы никогда не  покупали сено для скота,  он сам  косил траву, высушивал, потом все аккуратно на телегу грузил и домой привозил, и складывал все сено в стог. 

Когда он был в армии, вблизи военной части находился большой земельный участок , и там по колено трава выросла. Он попросил найти для него серп и спозаранку  в одиночку скосил все сено. Командир в благодарность устроил сладкий стол, а Ялчину отдельно торт в подарок.  Они даже на память  сфотографировались, и Ялчин вместе с письмом, где он рассказал эту историю, отправил фотографию.

У нас был семейный друг из Махачкалы, военным был. Он в каждый свой приезд говорил, что  Ялчына заберет к себе, в авиацию.  Но потом ...

Он был высокого роста, худым. Был не едок, но были любимые блюда. Он любил молочный плов – сютлюаш, и домашний томат. 

Ялчин был прилежным, чистоплотным парнем. У него были кирзовые сапоги, которых он начищал до блеска.  Именем  Ялчина  назвали правнука.  Мой сын похоронен рядом со своим двоюродным братом. Сын моего брата погиб в боях в Агдере.   Помню, как Ялчин при мне плакал, когда смотрел кадры Ходжалинского геноцида.

«Ах, сволочи, звери, в чем вина этих  детей, стариков, женщин?», - говорил он злобно в адрес армянских фашистов. Не смог сдержать слезы. 

За эти годы он часто мне снится, и каждый раз он расспрашивает о брате, о его здоровье.  Ялчин погиб беспокойный о брате. Возможно,  его душа не спокойна за то, что он оставил брата  и ушел на войну с врагом. Любовь к Родине и свой долг встать на ее защиту в трудные дни, он поставил выше любви к родному брату.

Я  живу воспоминаниями о родных, близких, которых потеряла, многие из них ушли безвременно. И я мысленно с ними, поэтому мне снятся они.  Ялчин приходит ко мне во сне, он разгуливает  по двору. Как жаль, что это бывает лишь во сне...

Ее голос оборвался из-за осознания того, что этот сон так никогда и не сбудется. Глаза наполнились слезами.   Я не знала, как успокоить ее. Да и какие слова утешения могут быть. Я лишь в мыслях молвила : «Да, очень жаль тетя  Захра, что это только сон. А в жизни его, к сожалению, нет»…

Баку-Хачмаз-Баку

• Военные летчики Азербайджанской Армии выполнили учебно-тренировочные полеты-ВИДЕО
• Минуло восемь лет со дня начала славных апрельских боев
• ВВС Азербайджана провели тактико-специальные учения-ФОТО