«Когда в Краснодаре армяне узнают, что я воевал против них в Карабахе, то возразить мне что-либо они не могут»

Интервью Vesti.Az с бывшим военнослужащим Национальной Армии Азербайджана Виктором Малыкцевым, проживающим ныне в Краснодарском крае Российской Федерации. 

- Виктор Вячеславович, расскажите о себе. Как Вы оказались в рядах Вооруженных сил Азербайджанской Республики в самый трудный для нее период? 

- Я родился в Баку в 1973 году. Мои родители, а также бабушка с дедушкой родились в Азербайджане. Жили мы сначала во 2-м микрорайоне, а в 1985 году переехали в Ахмедлы. В июле 1992 году военкоматом Хатаинского района был призван в ряды Вооруженных сил Азербайджана. Сначала я попал в воинскую часть, которая тогда дислоцировалась в поселке Насосный.

- Когда и где вы приняли участие в первом бою?

- Между призывом в армию и участием в реальном боестолкновении прошло достаточно много времени. Так получилось, что в 1993 году я попал служить в батальон специального назначения, который готовили турецкие инструкторы. Кстати, они очень профессионально нас готовили, но, к сожалению, в последующем их отозвали, и они не смогли до конца с нами доработать. Правда, меня они назначили замкомандира 4-го взвода. 

Если мне не изменяет память, первый бой произошел в конце января 1993 года неподалеку от государственной границы Азербайджана с Иранской Исламской Республикой, если не ошибаюсь, на стыке Физулинского и Джебраильского районов. Наша группа выходила ночью с совхоза имени 1-го мая в Физулинском районе, мы шли вдоль границы с Ираном и натолкнулись на группировку врага. Завязался бой. Так прошло мое первое боевое крещение.

Затем в этом же направлении наш батальон провел наступательную операцию, бой длился около 8 часов. Наступая, мы вышли на минное поле, на котором подорвались несколько наших ребят. Армяне стали применять тяжелую технику, а у нас были только автоматы и гранатометы. Тем не менее, я из РПГ -7 подбил вражеский БМП-2. Что кстати, было зафиксировано, и меня представили к награде.

В последующем нас перебросили на Муровдаг, в кельбаджарском направлении, на высоту Гюзгю. Нам объяснили, что нужно выдвигаться в направлении Кельбаджара. Однако через некоторое время нам на пути встретились остатки 701-й бригады, которые отходили от Кельбаджара. Они сообщили нам, что впереди своих уже нет, город у армян. Мы отошли назад, к подножию горы.

На третьи сутки началось наступление противника. Причем, сразу с двух направлений. Наша рота сдерживала противника, двигавшегося со стороны трассы с Кельбаджара, ведущей к Муровдагу. Мы приняли бой с количественно превосходящим нас противником. Армяне применяли артиллерию и тяжелую технику, а у нас, опять же, ничего не было, чтобы сдерживать атаку. Армяне били точно, и у нас были большие потери. Всю ночь мы сдерживали атаку, пытаясь не подпустить их к подступам к Муровдагу. Но в итоге, с большими потерями, нам пришлось отступить. Мы поднимались все выше и выше, и ближе к 5 часам утра оказались на вершине горы. Так как армяне продолжали наступление, а подкрепления мы так и не получили, то нам пришлось оставить позиции.

- Где Вы встретили известие о заключении режима прекращения огня?

- В Центральном военном госпитале на Папанино. В марте 1994 года я попал в госпиталь с обморожением ног II степени. Кроме того, у меня была сильная контузия, я не мог даже разговаривать и самостоятельно передвигаться.

В госпитале я пробыл с марта по май 1994 года. В мае состоялась военно-врачебная комиссия, которая должна была решить, годен я к строевой службе или нет. Психиатр сразу же признал меня негодным, а вот остальные врачи так и не смогли прийти к какому-то решению.  Вот так, без заключения комиссии, я отлеживался дома. Смутные были времена. Приходили с военкомата некоторые дельцы, которые предлагали за деньги решить проблемы.

В конце концов, родители решили отвезти меня в Россию, чтобы там врачи поставили мне точный диагноз и решили – годен я к строевой службе или нет. В Москве врачи сказали: с такими последствиями служить тебе нельзя. Из Москвы мы переехали в Краснодар. Уже из Краснодара, в 1995 году,  мы делали запрос в Хатаинский военкомат.   

- С тех пор Вы не бывали в родном городе?

- К сожалению, нет. Хотя, я очень скучаю по своей Родине. Со стороны я наблюдаю за Азербайджаном и очень горжусь темпами его социально-экономического и военного развития.  Я бы очень хотел приехать в Баку, но пока возможности такой у меня не было.

- В Краснодарском крае проживает много армян. Как у Вас складываются с ними отношения?

-  Вы знаете, по большому счету, проживающие тут армяне родились уже здесь и не воевали в Карабахе. Но когда они узнают, что я – бывший военнослужащий Азербайджанской Армии и воевал в Карабахе за территориальную целостность своей Родины, то возразить мне что-либо они не могут. 

Да и что они могут мне сказать? Что они, например, могут возразить на исторический факт о том, что Эривань – исторически был мусульманским, тюркским городом?

Я всегда и везде говорю, что Карабах – это исконно азербайджанская земля, оккупированная Арменией. И я абсолютно уверен, что рано или поздно, Нагорный Карабах и 7 прилегающих к нему районов будут освобождены от оккупантов и вернутся в состав родного Азербайджана.

Бахрам Батыев

• В Карабахе вновь обнаружен армянский оружейный схрон -ФОТО
• Пашинян прокомментировал договоренности по первому этапу делимитации
• Реакция Европы, США, ООН и Швеции на вчерашние договоренности Баку и Еревана по госгранице