Секреты древних: как каналы Юкатана помогли появлению майя

Ребенок заказал с ноутбука матери фруктовый лед на сумму $2000

В Онтарио наказали мэра и город за «дискриминацию» ЛГБТ+

Экспорт золота Азербайджана вырос почти на 38 %

Все новости

© 2004 - 2024 Все права защищены.

Культура

Главная
Культура

Британский поэт: «Я горжусь тем, что мне выпало представить Насими британскому читателю»

22 ноября 2010

17:00

В лондонском Доме Пушкина проведен вечер Насими, организованный посольством Азербайджана и Азербайджанским обществом дружбы и культуры. На вечер пришли много местных любителей искусства, а ведущим был известный английский поэт Девид Пери, который и дал интервью Vesti.Az.

- Я родом из Хэмпшира, что на юге Англии – как большинство жителей Лондона, я не лондонец. Я занимаюсь поэзией и одновременно преподаю. Вышли два моих сборника. Первый – «Покаяние Гулейбану» представляет собой пародию на самого себя, а второй – «Грамматика колдовства», хорошо принят читателями. Кстати, преподаю я тоже литературу.

- Теперь несколько слов о вечере. Почему именно Насими? Почему вы решили, что средневековый азербайджанский поэт будет интересен современным англичанам?

- Полтора года назад один из моих студентов, Санан Алиев познакомил меня с азербайджанской литературой. И я оказался в положении уникальном – очень многие профессора дорого дали бы, чтобы оказаться в моем положении. Я ознакомился с произведениями таких азербайджанских поэтов, что оставалось только поражаться, каким образом они могут быть в Европе неизвестны. Я был очарован. Потом стал читать о Мирзе Фатали Ахундове, о котором, кстати, будет моя очередная книга. Наконец, я узнал сказочного Насими, и мы решили провести вечер этого поэта в Доме Пушкина.

- Вы считаете, что англичанам будут интересны произведения Насими? Как вы, англичанин, к нему относитесь?

- Я увидел в Насими дух анархиста и авантюриста, этот дух поднимает на ноги. Он одновременно суфий и холодный философ. Его история целиком соответствует моему шекспировскому синтезу. В сущности, он пожертвовал собой во имя поэтической традиции. Меня поразило его свободомыслие, не так уж характерное для Востока. Читая его, я словно беседовал с соотечественником. Лирика его бесподобна, созданные им образы покоряют своей несгибаемостью. Я горжусь тем, что мне выпало представить Насими британскому читателю.

- В Великобритании, как и во всей Западной Европе, из восточных поэтов широко известны Руми и Хайям. Насими создавал на трех языках – азербайджанском, арабском и фарси, причем его арабские стихотворения таковы, что в Сирии его считают своим поэтом. В Азербайджане были десятки поэтов уровня Насими. Почему же представления о восточной поэзии у европейцев столь ограничены?

- Вопрос интересный, и меня он очень занимает. Думаю, что британцы в этом отличаются от своих родичей-американцев. Например, для меня Багдад ассоциируется в первую очередь с прекрасными коврами, пряностями, ароматами, минаретами. Британцы по сравнению с американцами более романтичны и мечтательны, и в этом плане Джелаледдин Руми с его романтизмом и лирикой соответствует их натуре.

Можно лишь сожалеть по поводу такой ограниченности наших представлений о восточной поэзии. Особенно это касается азербайджанских поэтов. Кто бы что ни говорил, Насими, по-моему, своей поэзией азербайджанец. Знакомство Запада с такими поэтами, как Насими, обычно подобно взрыву сверхновой звезды. Ограниченность знаний Запада о восточной поэзии связана также с его культурной замкнутостью, и об этом можно только сожалеть.

- Теперь несколько слов о Британии, которая в отличие от большинства других европейских стран считается краем поэтов. У вас нет Гюго или Бальзака, но зато есть Шекспир, Байрон, Бёрнс. Среди азербайджанцев бытует мнение, что азербайджанцы – народ поэтов; это можно отнести и к англичанам.

- Ведь мы страна Шекспира! Я постоянно говорю студентам: не забывайте своих корней, которые в Шекспире. Он не только элита, но и корень английской поэзии. Шекспир говорит с читателем любого уровня. Если академик делает из его произведений философские выводы, то бедняк наслаждается заключенной в них красотой. Так и должно быть: поэзия – это жизнь, и мы живем эту жизнь по-разному.

- А занимаетесь ли вы поэтическими переводами?

- Студентом немного занимался. Мой русский язык нуждается в упорядочении. В поэзии меня беспокоит другое: мне кажется, мы уже теряем традицию быть народом поэтов, о которой вы упомянули. Этой теме посвящены мои исследования, в которых я ищу ответ на вопрос, где и как мы потеряли эту традицию.

- Шекспир, Байрон и некоторые другие британские поэты хорошо переведены на азербайджанский, но и только. Хотя есть Шелли, Киплинг, Харди. А вы каких английских поэтов советуете перевести на азербайджанский?

- В первую очередь обязательно Блейка. Хотя, с другой стороны, как же его переведешь? Блейк обладает безграничной фантазией. Потом посоветую Джефри Чосера, который подвергся влиянию ислама.

- Говорят, что любой перевод – это грех. Выходит, поэтический перевод – грех вдвойне?

- Я сам грешник, что тут поделаешь? Наверное, ангелы меня простят. Поэт – это грешник. Я не совсем обычное существо, даже уникальное, поскольку люблю и поэзию, и филологию. Я из тех, кто издевается над постмодернизмом. Но считаю, что в грехе поэтического перевода может быть заключена небывалая красота. Главное, что именно мы хотим перевести – текст, форму или чувства. Если вы сядете за какой-либо английский текст и приметесь переводить строка за строкой, то получится совершенно другая книга.

Если же ты будешь переводить дух, голос поэта, то вопреки сломанным грамматическим правилам получится опять-таки другая книга, но в этом случае поэт родится заново, только в другом языке.

- Недавно вы побывали в Азербайджане…

- Я влюбился в Азербайджан и азербайджанцев. Баку – это чудесный лик, невероятная гармония старого с новым. Чистый, яркий, сияющий город. Баку – красавица, отраженная в водах Каспия. Хотелось бы побывать там еще.