Рамиз Фаталиев: «Мы крепко выпивали, но никогда не позорились»

В рубрике будет сделан экскурс в раннюю молодость известных нам людей, гостями рубрики будут писатели, поэты, люди искусства, политики и спортсмены.

Одним словом, люди, которых мы хорошо знаем, уважаем и любим. Как прошла молодость? Какие мгновения были яркими? Какой след оставила первая любовь? Ответы на эти и другие вопросы, связанные с молодостью вы узнаете от этих людей.

Сегодня в гостях рубрики известный киносценарист-писатель, по сценариям которого снято более 40 художественных фильмов и сериалов, Рамиз Фаталиев.

- Как проходили Ваши школьные и студенческие годы? Думали ли Вы, что когда-нибудь свяжете свою жизнь с кинематографом, или Ваш приход в кино стал цепью случайностей?

- Я пошел в первый класс в год смерти Иосифа Сталина. Первые три года учился в 160-й школе, после чего перевелся в 189-ю, в которой и получил аттестат о получении одиннадцатилетнего среднего образования.

К кино у меня в те годы были только зрительские интересы, впрочем, как и у большинства людей. Тем не менее, вместе с родителями мы любили смотреть кино, особенно чаще всего с мамой, так как отец большую часть своего времени проводил на работе. Вместе с мамой мы смотрели практически все, что выходило на экраны. Когда мне стал позволять возраст, я ходил и покупал билеты, приносил их домой или ждал маму возле входа в кинотеатр. Мы посещали с ней кинотеатры «Азербайджан», «Араз», «Вэтэн». Так что кино я любил просто как зритель.

А что касается литературы, то пристрастие к ней было с самого начала. Я этого не помню, но мама любила повторять, что моя первая учительница начальных классов Елена Соломоновна, во втором классе прочитав какое-то мое изложение, якобы заплакала. Вряд ли это семейная легенда, потому что мама никогда не говорила неправду, она терпеть не могла ложь. Поэтому, скорее всего, это правда. Видимо, меня угораздило написать что-то уж больно сентиментальное.

То есть какие-то отношения с литературой были, а уже позже, наверное, в классе восьмом или девятом, я стал понимать, что в той или иной мере все-таки буду связан с литературой. Я еще не очень понимал, с какой именно, потому что мне совершенно не приходило в голову, что я стану писателем, но так уж сложилось, что какие-то небольшие рассказы я начал писать еще в школе.

Правда, у меня хватило соображения их никуда не предлагать и не показывать, потому что, честно говоря, я уже тогда понимал, что они не столь заслуживают внимания, чтобы их можно было публиковать, но потом, после окончания школы, я вознамерился поехать в литературный институт имени Горького в Москве.

Правда, родители мне этого не позволили. Не позволили поехать, видимо руководствуясь азербайджанской ментальностью, тем более, что братьев и сестер у меня не было. Я был один у родителей. Теперь, когда я сам являюсь отцом, я их даже в какой-то мере понимаю, хотя своим детям не запретил бы, если у них возникло бы подобное желание.

В результате, я пошел в институт, который ближе к дому. Ближе к дому оказался Институт нефти и химии. Я абсолютно безуспешно оттрубил там 5 лет, будучи весьма посредственным, если не сказать хуже, студентом. Но в институте выпускалась многотиражка, к работе в которой меня привлекли. И я стал печататься на уровне институтской многотиражки.

Сейчас это может показаться смешным, так как сегодня вообще мало что читают, а тогда даже многотиражку, уж во всяком случае, огромный коллектив Института нефти и химии читал. И вот там, извините за банальность, я, наверное, каким-то образом свое перо немного отточил и, будучи на третьем курсе, решился отнести свой первый рассказ в газету «Молодежь Азербайджана». Рассказ был большой, почти на целую газетную страницу, назывался «Гость». Тогдашний главный редактор газеты Асим Джалилов принял этот рассказ. Мне был тогда 21 год.

После того, как рассказ был опубликован в «Молодежке», я как бы осмелел и продолжил писать дальше. Для русскоязычных авторов тогда был очень престижный журнал «Литературный Азербайджан».

В те времена журнал пользовался большим читательским спросом. И в 1969 году в этом журнале силами тогдашнего ответственного секретаря журнала Азера Мустафазаде, с которым у нас и началась 40 лет назад дружба и продолжается по сей день, опубликовали мой второй рассказ «Дважды два». А потом, честно говоря, пошло-поехало, и в периодической азербайджанской и всесоюзной печати за время учебы в институте у меня вышло, наверное, рассказов десять-двенадцать. Это по тем временам было довольно много, потому что изданий было гораздо меньше, чем сегодня.

Должен сказать, что в институте со мной в одной группе учился ныне работающий в Министерстве культуры и туризма в отделе кино кинорежиссер-документалист Джамиль Фараджев. Человек в лучшем смысле этого слова фанатически любящий кино и не на зрительском уровне как я. То есть у него были камера, проекционный аппарат, родители купили ему монтажную установку. То есть это уже был профессиональный, фундаментальный интерес.

И вот этой любовью к кино заразил меня, честно говоря, он. Джамиль организовал любительскую киностудию в Институте нефти и химии. Я большей частью таскал за ним штативы, аппаратуру на первых порах. Потом он задумал снять художественный пяти или шестиминутный короткометражный фильм, я уже не помню. Меня назначил сниматься там в главной роли с одной девушкой. Этот фильм взял первый приз на всесоюзном фестивале самодеятельного искусства.

- То есть получается, что ваш дебют в кино состоялся в качестве актера?

- Ну, это смешно сейчас. Формально да, и больше это никогда не повторилось. Но началось именно с этого. А потом в ЦК комсомола была организована киностудия, мы стали ездить по Союзу искать темы, в основном, документальные, искать нефтяников-выпускников нашего института. Это было идеей Джамиля. В общем, что-то там такое стало происходить, какие-то фильмы пошли документальные. Вот так я как бы прикипел к кино. И уже начал как бы пытаться писать зримо, чтобы то, что я пишу, можно было переносить на экран.

В декабре 1970 года я поступил на высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве. Проучился два года, получил диплом. И вот с этого времени началась моя кинематографическая жизнь. Моим первым режиссером стал Ариф Бабаев, который снял картину «Твой первый час» по моему сценарию. И в этом фильме, кстати, впервые снялся в кино Расим Балаев. То есть два дебюта было на одной картине – Расима Балаева как актера и меня как сценариста.

А потом тут же была короткометражная картина про продавцов пива, ставшая тогда очень популярной. В ней снялись Фазиль Салаев и Эльданиз Зейналов. Картину снял ныне покойный Теймур Бекирзаде. Ну и так далее.

Потом была малюсенькая пауза, связанная с тем, что я не поладил чуть-чуть с тогдашним руководством киностудии, и уехал в Киев, где за 3 года по моим сценариям были сняты шесть картин подряд. И поэтому, честно говоря, своей кинематографической родиной я считал и буду считать киностудию имени Довженко, нравится это кому-то или нет.

Там были сняты довольно шумные художественные картины. Популярная картина с Леонидом Филатовым и Алексеем Петренко «Грачи», которая принесла огромное количество и призов, и миллионы зрителей. Если не ошибаюсь, за 2 года ее посмотрели 50 миллионов зрителей. По моим сценариям также были сняты картины «Обвиняется свадьба», «Мелочи жизни», «Свое счастье», «Старые письма», «Семейное дело».

Потом приехал Никита Михалков и пригласил меня в Москву. До этого, правда, я успел в Киеве написать для московской студии Горького сценарий фильма «Шестой». Тоже довольно нашумевшая картина была. Затем для той же студии - сценарий «Без особого риска». А Никита меня позвал по поводу фильма «Без свидетелей». Мы писали сценарий вместе, потом он снимал. Затем я написал «Зонтик для новобрачных», «Обиду» для «Мосфильма», «Сделку», «Бес в ребро». Для «Узбекфильма» - «Смысл жизни». Много еще было фильмов, даже названия стал забывать.

- Что бы вы могли отметить интересного из своей московской жизни за 2 года учебы? Какие-нибудь интересные случаи. Чем увлекались там?

- Во-первых, со мной учился Борис Ардов – сын знаменитого писателя. В те годы он был очень знаменит - советский писатель-сатирик Виктор Ефимович Ардов. В их доме, приезжая в Москву, останавливалась Анна Ахматова. Кроме того, Виктор Ефимович воспитал Алексея Баталова.

Он женился на матери Баталова, когда мальчику было года 2-3. Баталов вырос у него. То есть Борис был их общим сыном, а Алексей был ребенком от первого брака. Мы очень сильно дружили, а поскольку я был иногородний, то меня приглашали обедать, ужинать, - подкармливали. У них в квартире я познакомился с Иосифом Бродским, Толей Найманом, услышал удивительные рассказы об Анне Ахматовой. Ее я ни разу не видел, так как ее уже не было в живых.

Если вы помните, когда застрелился Владимир Маяковский, в квартире в этот момент с ним была одна дама – актриса МХАТа Вероника Витольдовна Полонская. Он при ней застрелился. Она обувалась в прихожей, когда он застрелился в комнате. Вот с ней я у Ардовых познакомился и, постепенно войдя в доверие, выудил у нее массу любопытных воспоминаний.

Познакомился также с Леонидом Осиповичем Утесовым, скульптором Геннадием Распоповым, с журналистами Нилиным и Марьямовым. То есть с какими-то людьми, с которыми вряд ли мог бы познакомиться слушатель высших сценарных курсов.

Но и учились со мной достаточно много сейчас ставших знаменитыми кинематографистами людей. Николай Леонов – один из лучших писателей в жанре детектива. ЭльдорУразбаев – известный очень режиссер, Алла Сурикова, Миша Пташук – не менее известные.

- Вы говорите, за 3 года в Киеве по вашим сценариям было снято шесть фильмов. Откуда черпали сюжеты?

- Этот процесс не имеет расшифровки. Я не знаю, как это приходит в голову. Всегда вспоминаю строки «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Абсолютно точно. Ни убавить, ни прибавить, это, наверное, сказано про всех. Если пытаться исследовать эту проблему, то можно, на мой взгляд, глубоко разочароваться в самом процессе сочинительства.

Другое дело – результат. А как это рождается, поверьте мне, лично у меня контролю не поддается. Невозможно обхватить голову руками, посидеть и что-то придумать. Понимаете? Можно придумать что-то, стоя под душем, спрыгивая с забора, делая вид, что слушаешь чей-то доклад, или, к примеру, сидя на свадьбе. Даже бессвязный сон может к чему-то подтолкнуть. Впрочем, я говорю только за себя.

- В то время, когда Вы работали в Баку, в период между учебой в Москве и Киевом, что происходило у нас в республике, какие процессы протекали в творческой среде?

- Это было советское время. Сейчас очень многие ностальгируют по тому времени, говорят, что тогда было, мол, лучше. Ну, для кого-то может и было. Это все тоже надо рассматривать в разрезе. Наверное, кому-то было надежнее, что на 60 рублей можно было прожить месяц.

А вот тем, кто занимался творчеством, если это были не приспособленцы, не лизоблюды, а люди, которые действительно хотели заниматься творчеством, не для того, чтобы там понравиться кому-то наверху, а для того, чтобы самореализоваться, вот тем было очень плохо, потому что существовало такое понятие, как цензура.

- А на какие-то хитрости вам приходилось идти, чтобы продвинуть то, что не было разрешено цензурой? Вот, например, есть фильм «Последняя ночь детства»…

- Это того же Арифа Бабаева картина по сценарию Магсуда Ибрагимбекова…

- В картине в течение всего фильма играет «Битлз», хотя в то время эта знаменитая на весь мир группа была под запретом в СССР. Или азербайджанский фильм «Встреча» про колхоз. В картине критикуют культ личности времен Сталина, в ней проскальзывает критика экономических и социальных проблем. Очень многие фильмы в те годы ложились на полку лет на 10-15. К каким хитростям приходилось прибегать Вам?

- Дело в том, что советская власть была не такая однозначная, как многие себе представляют. Она была иногда довольно хитрой, иногда довольно лукавой, иногда довольно вероломной, иногда очень коварной. Она была разной. Существовало как бы такое понятие – официальная оппозиция. Слово «оппозиция» не произносилось, но государство как бы разрешало кому-то выборочно - «давай чуть-чуть покритикуй меня, советскую власть. Я тебе разрешаю. Давай так, отругай культ личности, потому что тем более сейчас уже Хрущев, сейчас уже не Сталин. Давай об этом сними картину - «Чистое небо». Давай, можно».

А другому режиссеру предлагали снять «Доживем до понедельника», покритиковать немножко школьную систему образования и так далее. Эти фильмы еще и премии получали. Но на самом деле они возникали не вопреки советской власти, а благодаря ей. Потому что она это как бы кое-кому позволяла. А на полки она клала то, что не позволяла, понимаете? Это тоже не так просто происходило все в те времена.

- Как Вы считаете, удалось ли Вам в молодые годы полностью реализовать себя в искусстве? Ведь были такие режиссеры, как, например, Тарковский, который, как пишут некоторые кинокритики, не был до конца понят. Были актеры, которым не дали в полной мере раскрыться и реализовать себя в кино…

- Это все пустое. Реализовал себя или не реализовал. Никто не знает своего потенциала по-настоящему. Никто не может знать, что означает реализовать себя. А если кому-то придет в голову сказать, что он себя реализовал, значит, он умер. Не физически, разумеется. Или – сошел с катушек.

Вот вы говорите про Тарковского. Что он был гоним. Тарковский достаточно себя реализовал, и все было хорошо, и когда снимал и первую свой картину, если не ошибаюсь, «Каток и скрипка», и когда он снимал «Иваново детство», замечательный, на мой взгляд, фильм. И «Зеркало» он снимал, и все было хорошо, все было в порядке. Потом пошла некая другая стилистика, некий другой взгляд, так называемое некассовое, незрительское кино. Но Тарковского до сих пор называют в числе лучших мировых классиков.

- Какие у вас были слабости в молодые годы?

- Куча слабостей. У меня было слабостей гораздо больше, чем достоинств. Поэтому если вы начнете их перечислять, то вы просто оскандалите меня. Вот так и напишите. Я просто не могу себе позволить, чтобы моя семья сейчас задним числом узнавала о каких-то моих слабостях. Но они были. Хотя ничего такого, что выходило бы за пределы основных постулатов общечеловеческой морали я, конечно же, себе ни разу не позволил.

Правда, скажу вам честно, выпивать выпивали, и крепко, но никогда не позорились. Я о себе говорю, никогда не позорился – это точно. Зато бездарно потратить время – сколько угодно, понимаете? Вместо того чтобы посидеть и поработать, куда-то поехать, встретиться с какими-то людьми. Если была возможность что-то перенести на завтра, я переносил на послезавтра, чего греха скрывать.

- Несколько лет назад в одном из интервью Вы сказали, что старше своей супруги на 12 лет. Как у Вас произошло знакомство, и в силу вашей профессиональной занятости Вы, наверное, по нескольку месяцев жили отдельно от семьи?..

- Да это правда. С женой мне знакомиться было не надо. Я был знаком с ней с ее детства, потому что наши матери работали вместе на одной кафедре. Это было семейное знакомство. Естественно, что когда она была ребенком, я не предполагал, что мы поженимся. Так что ничего тут такого, оригинального не было. А что касается поездок и так далее, ну я уже был зрелым человеком, и, конечно, старался каким-то образом делать это поменьше.

Я, фактически, к тому времени, когда женился, уже жил долгое время в Москве, а до этого, как вы помните, провел три года в Киеве. И лет 10-11 в Москве. Но когда женился, я остепенился, и уже после этого меня пригласили главным редактором на киностудию, потом выбрали директором. Поэтому сказать, что я так уж много ездил, в общем, не приходится. Если была возможность, я брал с собой семью в поездки.

- Вы никогда не ощущали дискомфорта от мысли, что киносценаристы менее узнаваемы зрителями, нежели киноактеры?

- Вопрос, видимо, заключается в том, что занимала ли меня публичность, интересно ли мне было, чтобы меня узнавали? Никогда вообще для меня этот вопрос не стоял, и мне совершенно было абсолютно все равно, узнают меня или нет. Такой задачи у меня никогда не было. Никогда не считал себя настолько интересным людям, чтобы завоевывать какую-то публичную известность. Меня это никогда не волновало, да писателя это и не должно занимать, по-моему.

- Если бы не было кинематографа, который возник благодаря техническому прогрессу, то можно предположить, что Вы стали бы сценаристом театральным?

- Во-первых, для театра работают не сценаристы, а драматурги. Во-вторых, это две совершенно разные профессии. У меня есть пьеса одна своя, которую я написал в 1974 году, а в 1975 она была поставлена в нескольких театрах СССР. Есть еще чужая американская пьеса, которую я недавно сильно переработал. Называется «Цветок кактуса», афиши до сих пор висят. Вот и все мои авторские взаимоотношения с театром.

Это совершенно другая профессия. Это та же разница, как между кино и телевидением. Вроде, кажется, что одно и то же, везде камеры, везде актеры. Но это на самом деле разные профессии. У них законы разные, они основаны на совершенно разных фундаментальных законах.

Поэтому кем я был бы, если бы не было кино, это вопрос из категории «если бы, да кабы». Музыкантом, возможно, поскольку когда-то двенадцать лет учился играть на фортепиано. Заканчивал у самого профессора Георгия Георгиевича Шароева Сегодня это забытое имя, но профессионалы знают его не понаслышке. Он настоятельно уговаривал меня продолжить обучение в консерватории. Но это было уже очень-очень давно.

Расим Бабаев

• В Петербургской филармонии выступят ведущие музыканты Азербайджана
• Британские археологи обнаружили в Нахчыване гробницы амазонок-ФОТО
• На 60-й Венецианской биеннале состоялось открытие азербайджанского павильона-ФОТО