«Я не имел права продавать память о Шуше» – НАША БОЛЬ

«Я не имел права <span style="color:red;">продавать память  о Шуше» –<span style="color:red;"> НАША БОЛЬ
8 мая 2018
# 15:08

Почти в каждом доме есть предмет, который является семейной реликвией.  И этот предмет не что-то ценное в материальном значении, а дорогая и близкая к сердцу  вещь. Это память о родных и близких,  о счастливых днях.  Это память навеки.

В семье Эльшана Мурадова, вынужденного переселенца из Шуши хранится музыкальный инструмент гавал, которому более 100 лет.  Во время оккупации Шуши Эльшан Мурадов  смог спасти только родных и близких, из предметов он прихватил гавал отца, покойного Имрана Мурадова.

«Мне было 29 лет, когда мы вынуждены были покинуть Шушу. Из дома из многочисленных вещей я прихватил только гавал отца, который  одно время исполнял мугам в музыкальном ансамбле «Шур», созданный  в  50-ые годы дедом популярной певицы, народной артистки Азербайджана Флоры Керимовой - Абыш муаллимом в Шуше.

Этому гавалу более 100 лет. Отец купил его в Шуше. К сожалению, ему не удалось продолжить свою музыкальную деятельность. Мой дед Джумшуд не вернулся с Великой Отечественной войны, и семья осталась без главы. Отец, как старший ребенок в семье, взял на себя все заботы. Поэтому ему пришлось уйти из ансамбля. 

Но у отца была ностальгия. У нас дома была книга газелей Алиагы Вахида, отец, читая вслух эти газели, пел мугам. Эту книгу я тоже вынес из дома. Летом, когда он пел мугам, его  звучный голос раздавался по всей улице через открытые нараспашку окна…  

…В самые тяжелые дни  вынужденного переселенчества  я хранил этот гавал – он не только память об отце, этот гавал память о Шуше. Я не имел права продавать память о Шуше. За этот гавал предлагали крупную сумму, но я не позарился на эти деньги, так как есть вещи, которые невозможно купить за деньги.

Многие ханенде, в числе которых  Мешеди Гусейн,  Мехди Джафаров и другие, в Шуше пели мугам на свадьбах с гавалом отца.  Уважающий себя ханенде должен был иметь  гавал. Либо он должен был заказать его у мастера или же купить. А это он мог потратить последние деньги в кармане.

 Этот гавал был даже в руках Хана Шушинского, который был нашим соседом в Шуше. Он летом приезжал в Шушу. Неподалеку от нашего  был дом Хана, а рядом с ним дом – музей Узеира Гаджибекова.  Мы все жили в одном квартале, который назывался «Çölqala». Я очень любил и уважал Хана Шушинского, за то, что он не забывал Шушу, он до последних дней своих приезжал в  в свой родной город.   Мне было 16 лет, когда  умер Хан Шушинский. Это было огромной потерей для всех нас.

Помню, как мы детьми собирались под балконом Хана Шушинского и  умоляли его: «Дедушка Хан, пожалуйста,  спой».

Его старшая дочь Бейимханым, которая была на несколько лет старше меня, и другие девочки, забрасывали нас помидорами, обливали водой,  чтобы мы отстали от Хана Шушинского.  А дедушка Хан окликивал дочь: «Az, dəyməyin» («Дочка, не трогай их»). Мы прятались за забором и ждали, когда он что-то споет. И нашему счастью  не было предела, когда он начинал тихо петь.

Мой отец работал лесничим. И дедушка Хан знал это. Он подзывал меня и говорил, что, мол,  у твоего отца  обязательно есть секач, поди принеси. Я на радостях бегал домой и возвращался с секачом. Он говорил мне: «Видишь сливовое дерево, сможешь высечь боковые ветки?».

Я , естественно,  молча кивал головой. И брался за дело. Потом нарубленные ветки Хан Шушински велел колоть на лучинки для растопки самовара. Выполнив его поручения, я  смирно стоял перед ним. И  как только я видел, что он опускал руку в карман , чтобы дать денег за проделанную работу, я убегал…

…В  парке, который назывался «Güllü bağ» в Шуше, была скамейка Хана Шушинского. Когда  великий мастер находился в Шуше никто  не садился на эту  скамейку. Дедушка Хан, когда выходил на прогулку, то сидел только на этой скамейке. Все  в знак уважения обязательно подходили к нему, здоровались.  

Я помню один очень интересный рассказ. В один из приездов Хана Шушинского в Шушу  из Агджабеди приехал состоятельный мужчина, который собирался сыграть свадьбу сыну. Он пришел в дом Хана Шушинского, чтобы пригласить его на свадьбу сына, и при этом сказал: «Если захочешь спеть на свадье моего сына, если окажешь нам такую честь, то за это я заплачу тебе 5 тысяч рублей. Поговаривают, что Хан Шушинский достал из кармана горстку  10-ти рублевых золотых монет и сказал этому мужчине:

«Хочешь, я эти деньги тоже дам, только отстань от меня.  Ты что хочешь угробить меня?  Я еще не сошел с ума, чтобы оставить великолепный, чистый воздух Шуши и поехать в Агджабеди, где стоит ужасная жара»…  

…Известный композитор Сулейман Алескеров свои лучшие произведения написал именно в Шуше.  Его  дом также находился в нашем квартале. Каждое лето он приезжал в Шушу. Я помню детство его внуков  Тахира и Джабира, которые были сыновьями дочери Сулеймана Алескерова. Сулейман Алескеров был великой души человек. Он когда приезжал обязательно спрашивал, кто ушел из жизни или кто женился. И  в обязательном порядке навещал эти семьи, выражал свои соболезнования семьям, у которых был траур, и поздравлял тех, кто создал семью.

По соседству с Сулейманом Алескеровым жила семья, которая потеряла главу. Семеро детей рано остались без отца. Сулейман Алескеров заботился о них. Во время боев в Шуше сын из этой семьи погиб, и в Баку в своем доме организовал похороны вплоть до 40 дней.  Вот таким великодушным человеком был Сулейман Алескеров», - рассказал Эльшан Мурадов.

Наш собеседник мог долго еще рассказывать интересные истории о Шуше, но, к сожалению, время неумолимо диктовало свои условия. Однако было ясно одно: в глазах Эльшана Мурадова была неистребимая вера, что, в конце концов, он вновь увидит свой родной город. И звуки старого гавала услышит не только он, но и весь азербайджанский народ.

# 5222
avatar

Вафа Фараджова

# ДРУГИЕ НОВОСТИ РАЗДЕЛА
#