НА СОЛНЕЧНОЙ СТОРОНЕ ЖИЗНИ

«Для того чтобы воспитать

настоящих мужчин,

нужно воспитывать настоящих женщин»

В.А.Сухомлинский

Семейные ценности и традиции имеют колоссальное значение для развития личности. Ребенок наблюдает отношения между родителями, и они становятся для него положительной или отрицательной моделью отношений не только между мамой и папой, но и между мужчиной и женщиной вообще. Подсознательно он выстраивает свою будущую роль, создает «сценарий» для построения своих собственных отношений… В этом плане мне чрезвычайно повезло, потому что я выросла во вполне благополучной интеллигентной азербайджанской семье врачей. В юности мой папа учился в знаменитой Горийской семинарии и обладал потрясающим каллиграфическим почерком, который всегда был предметом моей зависти. А затем стал офицером царской армии и служил в российских войсках во время русско-турецкой войны.

Папа был рафинированным интеллигентом до мозга костей, причем не только в смысле человеческих и интеллектуальных качеств, но и внешне соответствовал этому высокому званию – он всегда носил белый пристегивающийся накрахмаленный воротничок, белоснежные манжеты, прекрасно сидящие элегантные костюмы. В общем, он принадлежал к почти исчезнувшему в те времена классу интеллигентов «старой закалки» – спокойный, выдержанный, очень добрый, никогда не позволял себе повышать голос и невероятно лояльный к детям. Мама же, наоборот, была человеком эмоциональным, и мы ее, в отличие от папы, боялись.

Проблем с воспитанием в нашей семье никогда не возникало. Единственным моментом, который заставил моего папу выйти из себя, стало мое увлечение балетом. Я была настолько им увлечена, что записалась в балетную школу и совершенно влюбилась в балет… До третьего класса это не вызывало у папы беспокойства, но однажды он запротестовал, порвал мою пачку и заявил: «Хватит! Не надо тебе ходить на балет!» «Как? Почему?» – пыталась я возражать. «Нет, – отвечал папа, – я не хочу, чтобы ты стала балериной!» Это было сказано настолько категорично, что я поняла – спорить бессмысленно…

Одновременно с балетом я занималась музыкой, гимнастикой, но балет я любила больше… Однажды, много лет спустя мне посчастливилось быть в театре на балетном спектакле вместе с академиком архитектуры Микаэлем Усейновым и его приятельницей, известной московской балериной. Она начала говорить, что балерина должна изначально иметь определенные природные данные – подъем ступни, разлет рук, и даже показала недостатки сложения на наших танцовщицах. И тогда я подумала – наверное, из меня никогда не получилась бы балерина… Хорошо, что папа это предвидел…

В детские годы, помимо папы, огромное влияние на мое формирование оказали два моих дяди. Один из них был известный кинооператор и супруг моей родной тети Аскер Измайлов. Он очень повлиял на мое развитие, мироощущение и мировосприятие. Оттого, что я была первым ребенком в нашей большой семье, все взрослые относились ко мне с невероятной теплотой. Дядя Аскер научил меня фотографировать – он купил мне первый фотоаппарат, объяснил все особенности светотени и перспективы, и я с огромным увлечением начала фотографировать. Надо сказать, что дядя Аскер был замечательным умельцем. Он умел делать все – паять, пилить, строгать, у него дома было миллион всяких инструментов и железных штучек. А детям это всегда очень интересно, и я обожала ходить к ним в гости, потому что он всегда чем-то меня удивлял…

Однажды когда я была в жуткой панике от предстоящего учебного года и грядущей встречи с математикой, так как с арифметикой у меня дела были очень плохи, дядя Аскер перед началом занятий в школе, пригласил меня недельку у них погостить. Он объяснил мне «азы» алгебры и геометрии, облегчив тем самым их восприятие и избавив меня от чувства неполноценности. Он вселил в меня уверенность, что при желании и усердии можно многого добиться. С тех пор я стала лучшей ученицей в классе, и даже окончила школу с медалью. Так, помощь взрослого и внимательного человека помогли маленькой и неуверенной в себе девочке обрести веру в себя. И в какой-то мере предопределили ее будущее…

Другой мой дядя Джумшуд, химик по образованию и доцент университета, был не менее интересной личностью. Несмотря на то, что он занимался серьезной наукой, дядя Джумшуд был очень веселым и зажигательным человеком, он умел играть на всех инструментах, и я говорила, что дядя Джумшуд может играть даже на табуретке. И действительно, иногда он брал табурет и начинал выбивать сложнейший ритмический рисунок, у него это получалось замечательно! Дядя Джумшуд был тем человеком, который открыл мне окно в мир литературы. У него была потрясающая библиотека, и он так ею дорожил, что никому не давал читать свои книги, даже своим детям. А мне почему-то доверял… Сначала он дал мне прочитать недоступные в то время книги «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма.

Как-то он купил мотоцикл, который тогда был такой же редкостью на бакинских улицах, как и автомобиль. Видимо, дядя Джумшуд еще недостаточно его апробировал, но, тем не менее, однажды предложил мне, двенадцатилетней девчонке, прокатиться. Конечно же, я согласилась! Я села сзади, обхватила его руками, и мы понеслись – одна улица, другая, и когда мы поворачивали с Парковой около Нагорного парка, с его мотоциклом что-то случилось, и он закричал: «Рена, прыгай!!!» Я прыгнула, совершив в воздухе какой-то немыслимый кувырок. Дяде Джумшуду удалось остановиться, и он подскочил ко мне: «Ну как? Ничего не ушибла?» Но я хотя и с синяками все-таки приземлилась, и ничего страшного со мной не произошло…

Вот такие у меня были недевичьи увлечения… И эти замашки, очевидно, остались у меня от дяди Джумшуда… Мне было уже за 70, когда я полетела на парашюте. Ну если все летают, почему же я не могу?.. Узнав об этом, мой зять воскликнул: «Вам осталось только в космос полететь!» Это произошло на Средиземном море в Турции. Там есть такие катера, от которых постепенно разматывается канат с прикрепленным парашютом, и я взлетела на огромную высоту… Это было реально интересно – парить в воздухе, как птица… Я вообще очень смелая, и это качество заметил и развил мой дядя. С детства я привыкла не бояться, и мне всегда было все интересно… Думаю, мне очень повезло, что в моем детстве было два таких замечательных человека, которые помогли формированию моего характера…

А потом наступила студенческая пора… Сначала я училась на архитектурном факультете Азербайджанского индустриального института. У нас была очень дружная интернациональная группа, но я была какая-то невлюбчивая девушка. У меня было много умных, талантливых и интересных друзей. Эту дружбу мы пронесли через многие годы…

Всю жизнь я мечтала учиться в Москве, правда, моя мама постоянно этому сопротивлялась. В результате я все же смогла ее убедить. В то время попасть в Московский архитектурный институт было невероятно трудно, однако мне это удалось! И после четвертого курса я отправилась в Москву… Годы учебы были яркими и насыщенными, и абсолютно все студенты, за исключением меня, после окончания института мечтали остаться в столице. Я же хотела только одного – получить хорошее образование и вернуться в Баку, чтобы работать в родном городе. Тем более, я обещала это маме.

Но дружбу со своими прежними бакинскими друзьями я сохраняла… Никогда не забуду, как я приехала на каникулы и неожиданно около музея Низами встретила Юру Толстоногова. Мы обнялись, расцеловались, и это было прямо на глазах у моего брата. «Рена, ты совсем с ума сошла – целуешься на улице с каким-то здоровым парнем! Как можно делать такие вещи?» – пытался он меня пристыдить. «Слушай, но это же мой друг!» – ответила я.

В Баку я училась в одной группе с таким знаменитым впоследствии ученым, доктором наук, членом-корреспондентом Азербайджанской Академии Наук Шамилем Фатуллаевым. В отличие от меня – открытой, импульсивной и общительной, Шамиль был довольно замкнутым человеком, и, тем не менее, мы с ним сдружились. Именно Шамиль приоткрыл для меня завесу истории, которой он увлекался с юности. История для него была смыслом жизни, я же в то время увлекалась музыкой, балетом, математикой, архитектурой. Однажды Шамиль дал мне прочитать книгу Тарле о Наполеоне, затем последовали тома о Талейране и Фуше… И у меня раскрылись глаза – господи, до чего же это интересно! С тех пор я прониклась любовью к истории. Я очень благодарна своему другу Шамилю, который открыл для меня одну из интереснейших сторон литературы.

Он окончил институт немного раньше меня, и перед поступлением в аспирантуру Шамиль решил со мной посоветоваться: «Рена, как ты думаешь, я хочу заняться историей азербайджанской архитектуры периода капитализма». «Шамиль, ну кому это нужно? – ответила я, – все это давным-давно устарело. Может, возьмешь какую-нибудь современную тему?» «Нет, – ответил Шамиль, – мне интересен именно тот период»… Только через много лет я поняла, как ошибалась, потому что Шамиль напал на самую настоящую «золотую жилу», которую разрабатывает всю свою жизнь! Он уже тогда понял, насколько это нужно и важно. Мы до сих пор с ним дружим и работаем в одном институте, правда, в разных отделах.

И, конечно, самой неординарной и интересной личностью в моей жизни стал мой супруг – известный азербайджанский театральный режиссер Тофик Кязимов. Когда мы с ним познакомились, я, естественно, еще не осознавала весь масштаб его необыкновенного таланта. Но он покорил меня тем, что был невероятно интересным собеседником и очень прямым и открытым человеком. Несмотря на то, что Тофик прошел войну и получил ранение, он не любил вспоминать это время. Как-то раз он даже сказал нашим дочкам: «Имейте в виду, что ваш папа за всю войну никого не убил»… Это был не тот человек, который мог стрелять и убивать… Его интересны и стремления лежали в иной плоскости – Тофик был совершенно одержим театром. В ГИТИСе он попал к лучшему на тот период московскому режиссеру Алексею Попову, а его однокашниками были Георгий Товстоногов, Андрей Гончаров, Юрий Любимов, Олег Ефремов, Марк Захаров… Во время обучения Тофик впитал в себя все самое лучшее и передовое, что было на тот момент в театральном искусстве. Кроме того, он пользовался среди студентов и преподавателей огромной любовью и уважением. Много лет спустя во время нашего пребывания на декаде азербайджанского искусства в Москве, мы совершенно случайно встретили на улице его однокашника. Тот кинулся его обнимать и целовать: «Вы не представляете, каким он был! У него глаза горели!» Это действительно так! Глаза у Тофика всегда горели любовью к театру, которым он увлекся еще с детства…

Тофик жил с мамой в двухэтажном старом доме на Первомайской улице, в так называемом «итальянском» дворе, куда выходили шюшябянды. В этом небольшом дворике они с ребятами устраивали спектакли, в которых принимали участие все «мяхялля ушаглары». Тофик приносил из дома простыни, скамейки, и они устраивали самодельную сцену. А на застекленных верандах рассаживались мамы, папы, родственники и с удовольствием смотрели представление. Возможно, его увлеченность творчеством досталась ему в наследство от его отца, выдающегося азербайджанского поэта Самеда Мансура. Тофик с детства великолепно знал и почитал его поэзию, несмотря на то, что Самед Мансур умер, когда Тофику было четыре года… Незадолго до войны началась конфискация книг, и его старший брат, понимания ситуацию, попросил Тофика сжечь все имеющиеся дома книги на фарси и рукописи отца. А библиотека, оставшаяся от Самеда Мансура, была великолепная! Но у Тофика, которому тогда только исполнилось шестнадцать лет, просто рука не поднялась бросить в костер наследие отца. Он собрал все книги и рукописи и сдал их в Рукописный фонд Академии наук, где они пролежали долгие годы… Этим поступком Тофик, фактически, спас творчество своего отца. Уже в наше время на основе сохраненных в Рукописном фонде материалов была написана и издана книга, посвященная жизни и творчеству азербайджанского поэта Самеда Мансура. Помню, как в 70-е годы я говорила своему супругу, который уже был видным режиссером: «Тофик, ты должен постараться опубликовать стихи отца». «Не получится, Рена, еще не время – отвечал он, – но я тебя уверяю, придет день, когда народ его вспомнит и оценит»… Я запомнила эти слова на всю жизнь. У Самеда Мансура есть такое завещание сыну: «Придет день, когда Азербайджан станет свободным. Ты, мой сын, придешь на мою могилу и скажешь: «Отец! Твоя страна свободна!» И я услышу это»… Как же все мечтали о свободе… И как жаль, что Тофик не застал это удивительное время…

После рождения девочек, когда встал вопрос о воспитании, Тофик предоставил это право мне: «Я бы очень хотел, чтобы наши дочки были такими же образованными и разносторонними, как ты, воспитывай их так, как считаешь нужным. Я в это не буду вмешиваться»… И он сдержал свое слово! Тофик разрешал нашим дочкам практически все – устраивать дома вечеринки, дружить и общаться со своими сверстниками. По тем временам у нас была хорошая и довольно просторная квартира, в которой постоянно собирались молодежные компании. А Тофик, выходя из театра, гулял по площади и ждал, пока его не оповестят о том, что он может вернуться домой. Дело в том, что он всегда старался избегать шумных компаний, к тому же, не хотел смущать молодежь своим присутствием. А в обычные дни у нас был традиционный ужин, когда Тофик заранее звонил из театра: «Ну как, ужин готов?» Девочки быстро накрывали на стол, и когда он приходил, у нас начиналось настоящее торжество. Эти вечера были невероятно интересными, потому что Тофик умел так интересно рассказывать, что театр продолжался и дома, и только для членов его семьи!

Я старалась привить своим дочкам те ценности, на которых в свое время воспитывали и меня – стремление к образованию, любовь к чтению и искусству, общительность и верность дружбе. Я знала, что Тофик мечтал о том, чтобы наши девочки, помимо европейского образования, знали и восточную культуру. Чувствуя свою ущербность в этом отношении, я всегда просила Тофика: «Давай дома говорить по-азербайджански, чтобы я, наконец, его выучила». «Нет уж, давай говорить по-русски, чтобы я его выучил», – отшучивался он.

Моя старшая дочь окончила институт иностранных языков в Москве и прекрасно владеет английским и французским. Но когда она вернулась в Баку и поступила в аспирантуру, я посоветовала ей взять тему, связанную с творчеством Низами. Она последовала моему совету – ее диссертация была посвящена «Творчеству Низами в англоязычной литературе», где она впервые нашла материалы, подтверждающие тот факт, что еще в XV веке Низами был переведен на английский язык! К моему сожалению, эта работа так и осталась неопубликованной… Младшая дочь после окончания консерватории тоже поступила в аспирантуру. Зная о том, что Тофик очень любил фарси, я посоветовала ей заняться творчеством Физули. И она сделала работу «Газели Физули в музыке». Для этого ей пришлось изучить фарсидский язык, а потом она консультировалась у знаменитого азербайджанского ковроведа Лятифа Керимова, прекрасно владевшего фарси и знавшего все тонкости мугама. В итоге она все газели читала на фарси, что помогло ей обнаружить сочетаемость ритмического узора музыки и газелей. Словом, в результате долгого кропотливого труда она написала очень интересную работу, и, к моему счастью, опубликовала ее. Так что, в память о Тофике, наши девочки осуществили какие-то его мечты…

Мне всю жизнь везло на хороших, содержательных и интересных людей. Даже в наши дни, когда все сетуют и жалуются на бездуховность и нехватку общения, мне опять повезло! У меня появился круг людей, с которыми я дружу и которых очень люблю – это архитектор Рагим Сейфуллаев и его супруга Наиля ханум. Помимо того, что Рагим, на мой взгляд, является самым талантливым архитектором в Азербайджане, он еще и невероятно эрудированный и умный человек. А его супруга, тоже архитектор, замечательная, талантливая художница и его верный помощник. Она великолепно чувствует все оттенки цвета. «Есть люди, имеющие абсолютный слух, – любит говорить Рагим, – а у Наили абсолютный глаз!» Общение с такими людьми чрезвычайно обогащает мою жизнь.

Не менее счастливо складываются обстоятельства и в моем семейном окружении, все обстоит именно так, как и должно быть в нормальной интеллигентной семье. Наблюдая за своими внуками, племянниками и племянницами, я не вижу никакой разницы со своим поколением – так же, как и мы, они с невероятной теплотой относятся к своим родным, близким и друзьям, серьезно, вдумчиво и ответственно подходят к образованию. Все это свидетельствует о том, насколько же важна семейная атмосфера и хорошее воспитание, ведь тогда никакие внешние веяния, которые будут всегда, не затронут глубинной сущности личности, и правильный стержень перейдет в последующие поколения.

Рена Эфендизаде,

заслуженный архитектор Азербайджана

• В России отказались праздновать юбилей Пугачевой
• В Петербургской филармонии выступят ведущие музыканты Азербайджана
• Белорусские артисты выступили на главной сцене Азербайджана -ФОТО-ВИДЕО