Кто и за что устроил «черный Новруз» семье азербайджанцев в Минске? - ФОТОСЕССИЯ

Пятнадцать лет назад в Минске произошло жуткое преступление, которого белорусская столица не знала ни до, ни после. В квартире одного из домов по Партизанскому проспекту были зарезаны пять граждан Азербайджана. Убийцы не пощадили даже пятилетнюю девочку. Дело дошло до суда, но правосудие не свершилось. Преступление до сих пор считается не раскрытым. Спустя полтора десятилетия интернет-газета Naviny.by провела свое журналистское расследование, чтобы выяснить причины, по которым за смерть невинных людей никто не ответил. В той давней кровавой драме факты и события других не менее загадочных историй сплелись в такой клубок, что до истины не смогли докопаться лучшие столичные сыщики и следователи. Это уголовное дело влилось в десяток других с засекреченными свидетелями, странными смертями сотрудников правоохранительных органов и важных свидетелей, в результате чего все подробности трагедии оказались автоматически под замком. Предлагаем нашим читателям узнать, что удалось выяснить белорусской газете.

 
22 марта 2000 года ближе к вечеру в двухкомнатной квартире, которую снимал живущий в Минске с 1995 года гражданин Азербайджана коммерческий директор ООО «Алинес» Тарлан Алиев, за столом для празднования Новруз Байрама собрались близкие ему люди. После 19.00 в квартире раздался телефонный звонок. Трубку поднял хозяин, после короткого разговора он извинился перед гостями, мол, дела неотложные, пообещал скоро вернуться и покинул квартиру. Когда вернулся, то увидел жуткую картину…

23 марта сразу после полуночи дежурная часть ГУВД Мингорисполкома по телефону 02 приняла обращение Алиева. Он сообщил, что в квартире, которую он снимал, обнаружил трупы пятерых человек: своей сожительницы Ирины Агаевой, 1964 г.р., ее брата Шамиля Агаева, 1968 г.р., Элхана Насибова, 1962 г.р., его жены Хатыры Насибовой, 1968 г.р. и их дочери Лейлы, 1995 г.р. 

В квартире находилась и осталась жива трехлетняя дочь Насибовых — Наргиз. На глазах этой малышки, которую убийцы, видимо, не столько пожалели, сколько посчитали не опасным для них свидетелем, и происходила кровавая бойня. Об увиденном в той квартире в первые часы после убийства журналисту рассказал пенсионер Иван Найдун, присутствовавший ночью 23 марта в качестве понятого при осмотре места преступления. 

- Знаете, мы в свою квартиру въехали за три дня до этого убийства, — вспоминает Иван Иванович. — Во втором часу ночи раздался звонок в дверь: «Откройте, милиция». Так и так говорят, надо пройти в соседнюю квартиру для проведения следственных действий. 

Много было милиции, целый генерал-майор был, с постели его подняли, следователь прокурорский был и оператор с японской видеокамерой. Помимо меня была еще соседка и моя жена. Как вошли в квартиру, так соседка сразу на стул рухнула. Зрелище было, как говорят, не для слабонервных. Я много чего в жизни повидал, но такого… Крови было много. 

Когда вошел в квартиру, сразу же на полу в прихожей увидел убитую девочку, ее зарезали. 

Мы ходили вслед за следователем, он говорит что видит, а камера все снимает. Заходим на кухню, а там мертвые женщины лежат: одна головой к окну, вторая — в проходе, головой к выходу. Идем в спальню, за кроватью мужчина лежал, проходим к туалету, прямо на унитазе еще один мужчина зарезанный. Я знал этого молодого парня, мы с ним на лестничной площадке встречались, когда покурить выходили. Его не просто убили, а еще кисть руки отрезали, она лежала на сливном бачке. Помню еще, на полу деньги российские валялись, ножи окровавленные видел. 

— Иван Иванович, дом старый, кирпичный, стены толстые… И все же: был вечер среды, многие жильцы были дома, но никто ничего не слышал, когда за стеной убивали пять человек? 

— Наша квартира находится на этой же площадке, дверь напротив двери… Криков и шума никто не слышал. Думаю, убивали их быстро, по очереди, одним ударом. Крови было много, я не присматривался… Это уже потом я вспомнил, как моя маленькая собачка тем вечером подбегала к входной двери и гавкала. Она всегда так делала, когда чувствовала за дверью чужого. Дверь на площадке хлопнула, я подумал — соседи. Было тихо, как обычно. Затем я пошел выгуливать собачку, ничего странного не видел и не слышал. Позже, когда сопоставил время, до меня дошло: они ведь и меня могли шахнуть! Я же мог с ними столкнуться, когда выходил из квартиры и возвращался. Повезло разминуться. Не думаю, что меня как свидетеля оставили бы в живых. В живых осталась только трехлетняя девочка Наргиз. 

— Я видел ее. Когда мы были в той квартире, она стояла на кровати. Маленькая была, она ничего не понимала, ничего не могла рассказать, поэтому, наверное, ее и оставили в живых. Какое-то время она провела в нашей квартире, мы ее чаем отпаивали, ночь была, ребенок хотел спать. Утром ее забрали. 

— А Алиева, который снимал квартиру, видели? 

— Видел ли я его той ночью, не помню, много лет прошло. А до этого несколько раз видел, на «Мерседесе» ездил, важный такой, крутой немножко. Слышал, что якобы на него заказ был с Кавказа, да его дома не оказалось, убийцы на гостей нарвались, положили людей ни за что. Этот бизнесмен, говорили, потом месяца три в СИЗО на Володарке просидел, за что — не знаю. 

Так вы говорите, что преступление это осталось безнаказанным? А я думал… Меня потом в суд вызывали, допрашивали, адвокаты задавали вопросы. Я рассказал, что видел и знаю. Квартиру эту злополучную хозяйка потом продала, там живут другие люди. Не думаю, что они знают, что в ней случилось, у меня не спрашивали, я им не рассказывал. 

Жертв этого жуткого преступления избивали, душили, резали... Эксперты определили, что Агаевым и Насибовым причинено множество телесных повреждений в виде резаных, колото-резаных и ушибленных ран, кровоподтеков и ссадин головы, шеи, лица, туловища, рук и ног. На шее каждой жертвы остались следы от сдавливания удавкой, а на запястьях рук следы от связывания и применения наручников. Взрослых, похоже, перед смертью еще и пытали. На теле Эльхана Насибова эксперты обнаружили четыре ножевых раны, били в спину с повреждением легкого. У Хатыры Насибовой было перерезано горло и открытая черепно-мозговая травма, полученная от ударов тяжелым предметом. Их дочь, пятилетняя Лейла, была убита девятью ударами ножа в спину, три из которых пронзили сердце.  Ирина Агаева получила три ножевых ранения в область сердца. Ее брат Шамиль был задушен удавкой и исколот ножом — не менее тринадцати ран. Помимо этого ему отрубили правую кисть руки. 

При исследовании трупов Агаевой и супругов Насибовых эксперты установили «наличие смертельных повреждений, которые были причинены не менее чем тремя травматическими воздействиями без выхода орудия травмы из общего раневого канала». Понятнее говоря, при ударе ножом лезвие оставалось в теле жертвы и проворачивалось в ране. При легком ранении от «удара с поворотом» потерпевший испытывает сильный болевой шок, при тяжелом — остается без шанса выжить. Полученная таким способом рана сводит на нет попытку экспертов определить, каким ножом она была нанесена. Даже при наличии орудия преступления. «Удар с поворотом» — это специфический прием из арсенала знатоков ножевого боя, который является частью подготовки бойцов спецподразделений. 

Уголовное дело было возбуждено и расследовалось прокуратурой Минска по ч. 2 ст.139 УК — убийство двух и более лиц, находящихся в беспомощном состоянии, заведомо малолетнего, сопряженное с разбоем и бандитизмом, с целью скрыть другое преступление, из корыстных побуждений. 

Вся эта бессмысленная жестокость с учетом национальности жертв наводила на мысль о неком кавказском следе, межнациональной разборке, мести, наконец. В правоохранительных кругах заговорили о возможном появлении в Беларуси новой банды, главарь которой решил повязать своих подельников кровью. В один заход крови пролили столько, что не на одну «вышку» дело тянет. 

Фактов и предположений было много, но они не укладывались в единую и понятную версию, которая могла бы вывести на след убийц. В залитой кровью квартире они не оставили ни одного отпечатка пальца (очевидно, были в перчатках), но не было обнаружено также ни одного следа обуви… 

В деле было множество нестыковок. Преступники, расправившись с жертвами, сняли с трупов и унесли из квартиры дорогие наручные часы, золотой червонец царской чеканки, почти два десятка золотых колец, цепочек и кулонов. Всего на общую сумму 2860 долларов. Цена пяти жизней и перспектива расстрела, когда найдут. 

Но зачем убийцы унесли паспорт Хатыры Насибовой и свидетельство о рождении ее пятилетней дочери Лейлы и не тронули документы других жертв? В то же время в ушах убитого ребенка остались золотые сережки. 

На месте резни азербайджанцев изверги оставили два окровавленных ножа и два куска веревки — улики, которые позже сыграли обвинительную и… оправдательную роли в этом деле. 

На первых порах следствие считало, что центральной фигурой этой истории является бизнесмен Тарлан Алиев. У него были долги перед кредиторами, а сам он подозрительно удачливо для себя избежал гибели: незадолго до преступления вдруг покинул квартиру по срочным делам. 

Алиева проверили со всех сторон, но ничего предосудительного для внесения его в списки подозреваемых не нашли. Однако против бизнесмена возбудили уголовное дело по ст. 192 УК (ред. 1960 г.) за сбыт поддельных документов. Дело пришлось кстати. Нашелся повод отправить его в следственный изолятор. 

С одной стороны, если был некий заказ на его ликвидацию, то он остался не выполненным, и тогда не исключалась вторая попытка. С другой — родственники погибших могли признать Алиева виновным в убийстве своих близких и устроить самосуд. В последующем бизнесмена признали потерпевшим по делу. Ему представилась возможность посмотреть на людей, которые, по выводам следствия, вечером 22 марта пришли его грабить и убивать… 

В ходе оперативно-розыскных мероприятий по факту убийства Агаевых и Насибовых удалось найти нескольких свидетелей, показания которых позволили определить количество преступников и объяснить, почему им открыли дверь. 

Четверо свидетелей утверждали, что 22 марта после 19.00 видели, как в подъезд входили четверо мужчин, один из которых был одет в камуфляжную милицейскую форму. Были найдены и свидетели, которые обратили внимание, как примерно около 20.30 из этого же подъезда вышли четверо мужчин, один из которых был в милицейской форме. Правда, никто не смог назвать приметы этих людей и других отличительных особенностей, годных для опознания. 

К концу июля следствие уже знало, кого нужно искать. 3 августа по подозрению в убийстве азербайджанцев были задержаны бывший сотрудник спецподразделения по борьбе с терроризмом «Алмаз» МВД Беларуси Валерий Игнатович и бывший курсант Академии МВД Алексей Гуз. 4 августа задержали, допросили и отпустили ранее дважды судимого Сергея Савушкина. Под стражу Савушкина взяли 16 августа. 
8 сентября был арестован действующий сотрудник спецподразделения «Алмаз» Максим Малик. 

На вечер 22 марта алиби было только у Малика. Обвинение в разбойном нападении и убийстве Агаевых и Насибовых предъявили Игнатовичу, Гузу и Савушкину. Имя четвертого участника банды осталось неизвестным. В материалах дела он фигурировал как «лицо, не установленное в ходе предварительного расследования». 

Ни на следствии, ни в суде обвиняемые свою вину не признали. Как же вышли на их след? Есть несколько версий, но все они связаны с так называемой «общественной деятельностью» Валерия Игнатовича, который был членом белорусского отделения российской националистической организации «Русское национальное единство» (РНЕ). Игнатович в РНЕ занимался боевой подготовкой членов организации, характеризовался как человек активных действий и на этой почве конфликтовал с руководителем отделения Глебом Самойловым. Конфликт обострился, когда соратники заподозрили Игнатовича в участии в боевых действиях в Чечне на стороне боевиков. Основанием для этого стало интервью оператора ОРТ Дмитрия Завадского «Белорусской деловой газете». Журналист рассказал, что слышал от коллег о задержании в Чечне человека, который служил в белорусском спецподразделении «Алмаз» и якобы воевал против федеральных войск России. Имени задержанного Завадский не называл, о его причастности к РНЕ ничего не говорилось. 

Интервью было опубликовано в конце января 2000 года. Однако из рядов РНЕ Игнатовича исключили приказом Самойлова только 21 марта. А 22 марта была резня азербайджанцев. Возможно, тут никакой связи нет, но 3 августа Игнатовича задерживают, а утром 5 августа в подъезде своего дома 22-летний Глеб Самойлов получает три удара ножом в грудь, от которых умирает на месте. 

Был ли Самойлов причастен к «утечке» информации о преступной деятельности группы Игнатовича, доподлинно неизвестно. Слухи такие ходили, но за что и кто его убил, до сих пор остается тайной. Преступление не раскрыли. В чем нет сомнений, так это в том, что Глеба Самойлова обязательно бы допросили по делу банды Игнатовича в качестве свидетеля. Вполне возможно, что его показания имели бы больший вес, чем показания бывших членов РНЕ по этому делу, выступивших на стороне обвинения. 

Нет никаких сомнений, что за деятельностью явно не мирной организации присматривали спецслужбы. Отсюда и вторая версия: на след банды вышли оперативным путем с использованием агентурной сети. Информация такого рода разглашению не подлежит, а потому обратимся к доказательствам, которые следствие представило суду по делу об убийстве Агаевых и Насибовых. 

Дело об убийстве в Минске азербайджанцев вылилось в десятки томов еще двух десятков уголовных дел, объединенных в одно под № 414100. Игнатович, Малик, Гуз и Саушкин, помимо грабежей, разбоев и прочей «мелочи», обвинялись в бандитизме, похищениях людей и девяти убийствах. В их числе похищение и убийство журналиста Дмитрия Завадского. 

Именно история загадочного исчезновения Завадского привлекла к себе наибольшее внимание общественности и СМИ. Зверское убийство пяти человек в доме по Партизанскому проспекту оказалось на задворках и в публикациях того времени если и упоминалось, то не более чем одной строкой. 

Следствие по уголовному делу № 414100 завершилось в первых числах июля 2001 года. За убийство азербайджанцев перед судом должны были ответить Игнатович, Гуз и Саушкин. (Уголовное дело в отношении неустановленного четвертого участника банды было выделено в отдельное производство). 

Показания свидетелей, которые с 17 по 22 марта 2000 года видели во дворе дома, где жили Агаевы, припаркованную автомашину ВАЗ-2101 красного цвета с черной крышей. Двое из свидетелей запомнили и записали госномер этого авто — П34-57 МИ. Установлено, что именно этот автомобиль 10 марта того же года за 300 долларов приобрел Игнатович. Еще двое свидетелей в одном из двух ножей, оставленных на месте преступления, опознали нож, принадлежавший Игнатовичу.

Потерпевший Тарлан Алиев опознал Гуза сперва по фотографии, а потом по личности, как человека, которого он видел вечером 22 марта возле своего дома. Несколько свидетелей (данные одного из них были засекречены) опознали в другом ноже, изъятом из квартиры Алиева, нож Гуза. 

На веревках, найденных на месте преступления, эксперты обнаружили генетические следы Саушкина. 

24 октября 2001 года Минский областной суд приступил к рассмотрению уголовного дела № 414100 по обвинению Валерия Игнатовича, Максима Малика, Алексея Гуза и Сергея Саушкина. Дело рассматривалось в закрытом судебном заседании. Для всех четверых гособвинитель потребовал смертной казни. 

Приговор огласили 14 марта 2002 года. Игнатович, Гуз и Саушкин были признаны невиновными и полностью оправданы за недоказанностью участия в убийстве Агаевых и Насибовых.

Суд опроверг и поставил под сомнения абсолютно все доводы обвинения. Показания трех свидетелей, утверждавших, что во дворе дома они видели машину Игнатовича, не были признаны соответствующими действительности. Суд поверил другому свидетелю, сообщившему, что 22 марта 2000 года после 19.00 он видел, как из подъезда выбежали четверо мужчин, один из которых был в камуфляжной милицейской форме. Неизвестные сели в автомашину «Волга» последней модели черного цвета с тонированными стеклами и антенной на крыше. 

Процедуру опознания свидетелями ножей, найденных на месте преступления, суд признал незаконной. Суд счел, что протокол осмотра квартиры Алиева 23 марта был составлен «крайне небрежно», не соответствовал действительному положению вещей, которые были отражены на видеозаписи. 

Факт обнаружения и изъятия с места преступления двух веревок с генетическими следами обвиняемого Саушкина Фемида признала «недостоверным» и не признала их вещественными доказательствами по делу. 

Как сообщалось в приговоре: «Исходя из этого, суд не может признать в качестве доказательств виновности Игнатовича В.А., Гуза А.В., Саушкина С.Н. и все заключения экспертов, исследовавших данные веревки в ходе медико-криминалистической, судебно-биологической, судебно-геномных и одорологических экспертиз». 

Примерно по таким же причинам обвиняемые были оправданы еще по трем убийственным эпизодам. За одно убийство в составе банды и ряд других преступлений (в их числе похищение, но не убийство Дмитрия Завадского) Игнатовича и Малика приговорили к пожизненному заключению. Гуз за участие в банде и совершаемых ею нападениях получил 25 лет, Саушкин за покушение на грабеж — 12 лет, но отсидел меньше четырех. 

Ситуация более чем странная. На банду Игнатовича вышли благодаря поиску убийц азербайджанцев, но этот эпизод суд разбил в пух и прах. 

С другой стороны, оправдание обвиняемых в убийстве азербайджанцев по таким мотивам означало, что лучшие сыщики, следователи и эксперты Минска сработали вхолостую и пытались подвести под расстрельную статью невиновных. Ведь прими суд такие «сырые» доказательства — не миновать им казни. 

В то же время, оправдательный приговор в этой части дела автоматически требовал продолжения расследования. Если банда Игнатовича ни при чем, то кто тогда зверски расправился с азербайджанцами? То есть, дело по факту убийства Агаевых и Насибовых должно было вернуться туда, где оно начиналось — в прокуратуру Минска. 

В ходе журналистского расследования была получена предварительная информация, что дело в городскую прокуратуру не вернулось. И где его искать? 

С образованием Следственного комитета все незавершенные уголовные дела обязаны были передать новой структуре. 

«В архиве есть только уголовное дело в отношении неустановленного лица. В апреле 2001 года оно было приостановлено», — сообщил корреспонденту Naviny.by представитель УСК по Минску. 

Понятно, что речь об уголовном деле в отношении четвертого участника оправданной в этой части банды, личность которого пятнадцать лет назад следствие не смогло уставить. А где тома, которые рассматривались судом? Неужели дело, что называется, «потеряли»?.. 

Попытка следствия доказать участие Валерия Игнатовича, Алексея Гуза и Сергея Саушкина в убийстве пятерых граждан Азербайджана — сестры и брата Агаевых, супругов Насибовых и их пятилетней дочери Лейлы — в суде провалилась. Доказательная база состояла из «белых пятен», которые не позволили увидеть целостную картину злодеяния. 

«В нарушение требований Уголовно-процессуального кодекса органы предварительного расследования не предоставили суду доказательств о выполнении каждым из обвиняемых конкретных действий в процессе разбоя и убийств, совершенных в квартире Алиева Т.Н.»,—подчеркивается в приговоре Минского областного суда. 

Проще говоря, следствие обязано было расписать в деталях не только, как убивали Агаевых и Насибовых, но и кто конкретно пытал, душил и резал каждую жертву. Таких доказательств не было. Не нашлось и ни одного свидетеля, который смог бы дать описание и опознать хотя бы одного из четверых мужчин, один из которых был одет в милицейскую форму, вошедших в подъезд дома, где убили азербайджанцев. 

В ходе следствия и в суде обвиняемые свою виновность по данному эпизоду не признали и показания давать отказались. Имели полное право. В то же время молчание стало для них спасительной соломинкой, сохранившей жизнь. Вот только до сих пор остается тайной причина такого молчания: не имели никакого отношения к убийствам или все же имело место некая сделка, слухи о которой появились сразу после задержания Валерия Игнатовича 3 августа 2000 года? Якобы Игнатович был готов сотрудничать со следствием, но после посещения его в камере неким высокопоставленным лицом арестант избрал тактику молчания. 

Доказательная база по делу об убийстве Агаевых и Насибовых изобиловала «белыми пятнами». Почему напали именно на эту квартиру? Кто на нее навел? С трупов сняли много золотых вещей, но ни одна из них не «всплыла»? Наводчика не нашли, золото тоже, это правда... Бандитский экспромт. Преступники узнали, что есть квартира, в которой можно поживиться. Знали, что там живут бизнесмен и его подружка. А то, что людей там оказалось больше, таких отморозков не смутило... Что касается Игнатовича, то ему была предоставлена возможность доказать свою невиновность. Ему предложили пройти проверку на полиграфе, он отказался. Как вы думаете, почему? 

Убежден в причастности Игнатовича к убийству азербайджанцев и бывший соратник Игнатовича по националистической организации «Русское национальное единство» (РНЕ) Сергей Коротких, некогда известный под кличкой Малюта. 

Не так давно Коротких получил украинское гражданство за участие в АТО в составе батальона нацгвардии «Азов». В интервью «Белорусскому партизану» Сергей Коротких на вопрос о банде Игнатовича, которая «вырезала азербайджанскую семью», сказал: 

«Это не банда, они были друзьями. Ну, азербайджанскую семью — да, судя по всему, этот факт был. По поводу того, что они занимались убийствами кого-то еще — это слова, никак и никем не подтвержденные. Я этих фактов не знаю. Я слышал это на уровне предположений, но опять же, предположения — это не факты. Во всяком случае, то, что это не были какие-то заказы внутри РНЕ, я могу сказать абсолютно точно. И Глеб Самойлов об этом ничего не знал — это тоже абсолютно точно. Ходили слухи об убийствах. Глеб пытался со мной по душам об этом поговорить. Я говорил: «Глеб, я об этом ничего не знаю». 

Напомним, что Глеба Самойлова, лидера белорусского отделения РНЕ, убили 5 августа 2000 года, через день после задержания Игнатовича. Убийц не нашли. 

Что касается убежденности Коротких в том, что Игнатович причастен к убийству азербайджанцев, то этот факт не голословный. Сергей Коротких был одним из двух свидетелей по делу банды Игнатовича, которые дали уличающие того показания. 

Коротких и бывший омоновец Антон Кобзарь в ходе следствия опознали в одном из окровавленных ножей, брошенных на месте убийства Агаевых и Насибовых, нож Игнатовича. (25-летний Кобзарь странным образом скончался в апреле 2001 года, а Сергей Коротких из Беларуси уехал.) Суд же их показания не принял в связи с тем, что процедура опознании ножа Игнатовича была проведена с нарушением закона… 

Спустя пятнадцать лет удалось выяснить, что Прокуратура Беларуси после оглашения приговора Минским областным судом истребовала для изучения всё уголовное дело, подготовила и направила в Верховный суд протест. Судя по всему, никаких особых изменений не было, приговор вступил в законную силу и осужденные в конце июля были этапированы в места отбытия наказания. 

Уголовное дело по убийству Агаевых и Насибовых оказалось в статусе нераскрытого. Следствие должно было вернуться туда, где оно начиналось — в прокуратуру Минска, и продолжиться. В ходе журналистского расследования была получена предварительная информация, что дело в городскую прокуратуру не вернулось. Возможно, оно находилось все это время в республиканской прокуратуре. Однако искать его там не было смысла. 

В сентябре 2011 года был образован Следственный комитет Республики Беларусь. Прокуратура свою следовательскую функцию утратила. С образованием Следственного комитета все незавершенные уголовные дела должны были передать новой структуре. 

Все сомнения развеялись после получения официального ответа из центрального аппарата СК РБ на запрос о судьбе дела об убийстве Агаевых и Насибовых. 

«Уголовное дело находится в производстве следственного управления по г. Минску. До настоящего времени лица, совершившие данное преступление, не установлены", — сообщается на официальном бланке. Дело приостановлено в связи «с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого». 

Дело есть, оно не пропало, разве что запылилось в архиве. 

…В минувший понедельник истек срок давности привлечения к уголовной ответственности этих самых "неустановленных лиц". Законодательство, конечно, позволяет в таких особо тяжких случаях раздвигать временные рамки срока давности. Вправе принять такое решение только суд. Но суду ведь надо предоставить конкретное лицо с конкретными доказательствами его вины. Не похоже, что за прошедшие годы его пытались найти. 

В ходе поиска свидетелей тех жутких событий была предпринята попытка найти чудом спасшегося от гибели Тарлана Алиева. Был найден живущий в Минске мужчина в возрасте за пятьдесят с таким именем и фамилией. Однако после первого же вопроса об убийстве его земляков он отказался общаться. 

Ничего неизвестно и о судьбе маленькой Наргиз, которую убийцы оставили в живых. Сейчас девушке 18 лет, возможно, родственники забрали ее в Азербайджан, после того как она осиротела. По чьей вине? Этой тайне со всеми неизвестными уже пятнадцать лет.

• В Азербайджане начались аресты за неэтичные публикации в соцсетях
• За день сотрудниками МВД Азербайджана было раскрыто 36 преступлений
• Дело экс-начальника Baku City Circuit: Чингиза “сдала” жена - допросили и сына покойного министра