«Каспийские пожелания» Москвы вряд ли обернутся успехом, пока не будет урегулирован Карабахский конфликт

18 октября 2014

13:45

По итогам IY Каспийского саммита 29 сентября лидеры пяти прикаспийских стран заявили о "прорыве" в процессе согласования раздела Каспия, что, по их словам, позволит уже на следующем саммите в Казахстане подписать Конвенцию по новому правовому статусу Каспия. К оптимистической оценке глав прикаспийских стран присоединились и большинство экспертов. Говоря о "прорыве" и лидеры прикаспийских стран, и эксперты опираются, в первую очередь, на итоговое Политическое заявление, в котором, как заметил президент России Путин, стороны "договорились о принципах взаимодействия, о принципах решения основных вопросов взаимодействия на Каспии". При этом он особо выделил, что прикаспийским странам "удалось выйти на четкие формулировки о разграничении водных пространств, дна и недр, о режиме судоходства и рыболовства". Принципы, отраженные в итоговом заявлении Астраханского саммита должны, как на этом настаивает Россия, составить основу Конвенции правовому статусу Каспия.

Накануне саммита, говоря о достигнутых Специальной Рабочей Группой успехах по согласованию итоговых документов Астраханского саммита, помощник президента России Юрий Ушаков даже поспешил заявить, что Конвенцию о новом правовом статусе Каспия прикаспийские страны могут принять уже на очередном Каспийском саммите в 2015 году. Подобное оптимистическое ожидание, возможно, высказывалось, чтобы демонстрировать насколько успешным оказались усилия России по обеспечению консенсуса в деле выработки прикаспийскими странами не совсем комфортных для Запада принципов поведения на Каспии. В этой связи официальные российские СМИ и прокремлевские эксперты даже поспешили назвать итоги Астраханского саммита очередным "значительным успехом" российской дипломатии на восточном направлении внешней политики России на фоне серьезного ухудшения отношений с Западом из-за влияния на постсоветском пространстве.

В тоже время, похоже, Москва очень заинтересована в том, чтобы отраженные в Политическом заявлении принципы уже в скором времени приобрели обязывающие прикаспийские страны юридическую силу. Однако, судя по всему, остальные прикаспийские страны не разделяют такую спешку России, поскольку и по тексту итогового Политического заявления видно, что Астраханский саммит не смог устранить разногласия между сторонами по принципиальным вопросам определения нового правового статуса Каспия. И судя по всему, у сторон нет уверенности в скором их устранении, чем и объясняется перенос время проведения очередного саммита на 2016 год, хотя, по существующим договоренностям, встречи на уровне лидеров прикаспийской пятерки должны проводиться раз в один год.

Безусловно, подписанные в Астрахани соглашения по предотвращению и устранению последствия чрезвычайных ситуаций в Каспийском море и о сотрудничестве в сфере гидрометеорологии в Каспийском море, а также договор о защите и рациональном использовании водных биологических ресурсов очень важны. В этих вопросах у сторон не было столь принципиальных разногласий, поскольку экономическая деятельность на Каспии и природные катаклизмы чреваты определенными рисками, предотвращение и устранения последствий которых требуют коллективного взаимодействия. В этом контексте вполне было ожидаемо создание прикаспийскими странами межправительственной комиссии для контроля охраны и использование биоресурсов. Кроме того, создается единый механизм для ликвидации чрезвычайных ситуаций, что, учитывая недавние события в Мексиканском заливе, особенно актуально при разработке нефтегазовых ресурсов. Все эти договоренности будут способствовать коллективному взаимодействию прикаспийских стран и, возможно, способствовать сглаживанию остроты противоречий между ними по другим аспектам деятельности на Каспии. Однако, очевидно и то, что устранить масштабные чрезвычайные происшествия прикаспийские страны могут оказаться не в силах и по финансовым причинам, и по причинам отсутствия новейших технологий. И в этом случае сотрудничество с Западом, присутствие которого на Каспии Россия хочет сильно ограничить, может стать и неизбежностью.

Обращает на себя внимание, что на саммите не были подписаны дополнительные протоколы по борьбе с организованной преступностью, незаконным оборотом наркотиков, терроризмом, браконьерством и финансовыми правонарушениями. Все эти документы идут как дополнение к рамочному соглашению по безопасности, которое было подписано на предыдущем саммите 2010 года в Баку. Отметим, что еще тогда российская сторона выражала неудовлетворение тем, что в соглашении по безопасности на Каспии отсутствуют как аспекты военного сотрудничество, так и четкий формат многостороннего сотрудничества, то есть механизмы коллективного взаимодействия в вопросах безопасности.

Этот пробел Москва предлагала устранить подписанием дополнительных протоколов на саммите в Астрахани, однако все они были отложены на будущее. Задержка в этом вопросе, возможно, связана с тем, что Россия, предлагая коллективное взаимодействия в вопросах безопасности на Каспии, ожидает от Казахстана, Азербайджана и Туркменистана существенного сужения сотрудничества в этой сфере со США и НАТО. Еще одна причина, видимо, заключается в том, что Азербайджан, Туркменистан и Иран, увязывают возможность коллективного взаимодействия по безопасности Каспия с урегулированием проблемы раздела моря.

Вопреки утверждениям президента Путина о том, что политическое заявление саммита содержит четкие формулировки о разграничении водных пространств, дна и недр, это не совсем так. Правда, в заявлении зафиксировано, что стороны получают права на акваторию в пределах 25 морских миль прибрежного пространства, из которых на 15 миль распространяется национальный суверенитет каждой стороны, а в пределах, примыкающих к нему 10 миль, они будут иметь исключительные права на добычу водных биоресурсов. Остальная часть акватория Каспия составит общее водное пространство. Именно эта часть Политического заявления послужила основанием говорить о "прорыве" на Астраханском саммите в вопросе раздела Каспия, которая, по утверждениям ряда экспертов, стало возможным в результате уступок со стороны России. Хотя, напомним, что устная договоренность об определении границ национальных зон на акватории Каспия в пределах 25 миль была достигнута еще на Бакинском саммите, что также было преподнесено участниками как "прорыв". Еще тогда, было ясно, что Москва вынуждена отойти от фактически нереализуемого принципа "делим дно, поверхность общая" перед позициями Азербайджана, Казахстана, Туркменистана и Ирана, стремящихся иметь свои национальные сектора и на акватории Каспия пределах 30-45 миль. Понятно, что ни одна из прикаспийских стран не хочет ослабить безопасность прибрежных зон, оставляя всю поверхность акватория в общем пользовании, что означало бы полное военно-политическое доминирование России на Каспии в силу мощи ее ВМС.

На Бакинском саммите лидерам прикаспийских стран не удалось документально зафиксировать договоренность по границам национальных зон на акватории Каспия из-за необходимости выработки единой методики определения исходных линий. Этого, судя по содержанию итогового Политического заявления Астраханского саммита, сторонам не удалось сделать за четырехлетний период между двумя саммитами. Поэтому, в заявлении, где говорится о правах прикаспийских стран на 25-мильную национальную зону, имеется оговорка о том, что "вопрос применения методик при установлении исходных линий будет предметом дальнейших консультаций сторон". Такая оговорка связана, первую очередь с позицией Ирана, который, как признался помощник российского президента Ушаков, заявляет о намерении отмерять ширину своей национальной зоны от линии, которая соединяет точки выхода сухопутных границ с Азербайджаном и Туркменистаном. То есть Иран по-прежнему претендует на 20% доли Каспия, и лишь при этом готов применить к своей части моря формулировку Политического заявления касательно границ на акватории Каспия. Поэтому, публичная благодарность Путина президенту Роухани за конструктивную позицию на саммите не более чем дипломатическая риторика, чтобы затушить сохраняющие острые противоречия Ирана с Азербайджаном и Туркменистаном по разграничению юга Каспия.

Поскольку у Ирана особая позиция по разделу Каспия, а у Туркменистана, имеющего претензии на ряд азербайджанских месторождений, своя методика определения исходных географических линий, то и формулировка Политического заявления касательно дна Каспия также оказалась в определенной степени расплывчатой. Так, заявление предполагает "разграничение дна и недр Каспийского моря на основе общепризнанных принципов и норм международного права в целях реализации суверенных прав сторон на недропользование и на другую правомерную хозяйственно-экономическую деятельность, связанную с освоением ресурсов дна и недр, по договоренности сторон". А это говорит об отсутствии пятистороннего консенсуса по методике разграничению дна Каспия, которой руководствовались Россия, Казахстан и Азербайджан при разделе каспийского дна между собой. Так, что оснований для оптимизма по поводу возможности скорого определения нового правового статуса Каспия не так уж много.

Успехом России на саммите считается фиксация в Политическом заявлении принципа "неприсутствия на Каспийском море вооруженных сил, не принадлежащих сторонам". Отметим, что в принятом на Бакинском саммите соглашении по безопасности подчеркивалось, что обеспечение безопасности на Каспии является "исключительно делом прибрежных стран". Такая формулировка Москве виделась неоднозначной и дающей возможность для различных толкований. Для выработки новой формулировки по недопущению присутствия в регионе вооруженных сил нерегиональных держав, согласно тому же Ушакову, шли "нелегкие консультации". Это заявление спровоцировало комментарии со стороны российских экспертов о том, что вот, мол, Азербайджан сопротивляется стремлению России не допустить военного присутствия в регионе США и НАТО. Подобные выводы безосновательны, хотя бы потому, что принимая еще осенью 2013 года Стратегию морской безопасности, Баку дал понять, что в вопросе обеспечения безопасности своего сектора Каспия Азербайджан полагается на собственные силы и на кооперацию с прикаспийскими странами.

"Нелегкие" дискуссии накануне Астраханского саммита вокруг недопущения военного присутствия нерегиональных стран, видимо, были вызваны тем, что российский вариант формулировки этого вопроса мог бы создавать трудности для Баку в вопросе сотрудничества в сфере безопасности со США, НАТО и Турцией. В этом отношении акцент в Политическом заявлении на недопущения вооруженных сил не региональных государств на акватории Каспия устраивает Баку, и, думается, не вполне удовлетворяет Москву, поскольку по-прежнему остается гипотетические возможности появления военных баз НАТО или Турции на территории Азербайджана. Неслучайно, что по свежим следам Астраханского саммита российские эксперты заговорили о необходимости наполнения принципа "неприсутствия на Каспии вооруженных сил нерегиональных стран" конкретными механизмами контроля и определения, помимо акватории, и глубину территории каждой страны, на которую будут распространяться этот принцип. Поэтому, со стороны Москвы и дальше будут выдвигаться различные инициативы по сотрудничеству в сфере безопасности Каспия, чтобы ограничить возможности Баку кооперироваться с Западом и Турцией. Хотя, судя по выступлению президента Алиева на саммите в Астрахани, подобные пожелания Москвы вряд ли обернутся успехом, по крайней мере, пока не будет урегулирован карабахский конфликт.

Одной из целей России по сохранению большой части акватория Каспия в общем пользовании является обеспечение беспрепятственного перемещения своей ВМС по Каспию. Этой цели Москва, судя по всему, достигла не полностью. Так, после определения пределов национальных зон на акватории Каспия, очевидно, возникает необходимость установления особых режимов и маршрутов передвижения военных и невоенных судов Каспия с учетом того, что часть нефтегазовых платформ и инфраструктур Азербайджана, Казахстана и Туркменистана окажутся за пределами этих зон.

По всем этим вопросам, очевидно, предстоят нелегкие переговоры. Не может полностью удовлетворить Баку, Астану и Ашхабад и то, что принцип права на свободный доступ из Каспийского моря к другим морям, Мировому океану и обратно на основе общепризнанных норм и принципов международного права в Политическом заявлении оговаривается с необходимостью учета "законных интересов стороны транзита", то есть России. А это значит, что Москва и дальше намерена по своему усмотрению применять разрешительную и квотную систему прохождения судов прикаспийских стран по Волго-Донскому каналу и, тем самым, сохранить рычаги давления на прикаспийские страны.

Политическое заявление полностью обошел важный для Азербайджана, Туркменистана и Казахстана вопрос о транзите энергоресурсов по Каспию. Россия и Иран, судя по всему, воспротивились позиции Ашхабада и Баку о том, что прокладка трубопроводов по дну Каспия является суверенным правом государств, по участкам дна которых они проходят. Судя по заявлению президента Бердымухамедова, Ашхабад крайне раздражен позицией Москвы по поводу того, что проект Транскаспийского газопровода является инструментом вмешательства Запада в дела каспийского региона, дав понять, что этот проект полностью отвечает интересам Туркменистана, которые должны уважать Россия и Иран. С аналогичной позиции выступает и Баку, который в трехсторонних форматах Турция-Азербайджан-Туркменистан и ЕС-Азербайджан-Туркменистан, а также на двухстороннем уровне с Ашхабадом продолжает обсуждать вопрос реализации проекта Транскаспийского газопровода. Поэтому, не исключается, что вслед за наблюдаемой "дружеской атмосферой" на саммите в Астрахани в отношениях России с Туркменистаном и Азербайджаном может наступить и очередная напряженность.

Москва игнорирует интересы Баку и Ашхабада не только в вопросе проекта Транскаспийского газопровода, но и в вопросе создания транспортного коридора Европа - Центральная Азия через Южный Кавказ и Каспия. Так, говоря на саммите о важности сотрудничества прикаспийских стран в сфере транспорта и транзита в рамках транспортного коридора "Север-Юг", Путин, думается, сознательно, проигнорировал строительство железнодорожной магистрали Баку-Тбилиси-Карс, имеющей непосредственное отношение к каспийскому региону. Это также признак того, что Москва обеспокоена реализацией "Южного транспортного коридора", обеспечивающего прямую связь между Европой и Центральной Азии в обход России. Этот проект, помимо уже реализуемых энергетических проектов, будет способствовать увеличению, как минимум, экономического присутствия Запада в каспийском регионе. С транзитом же войск НАТО и США из Афганистана через коридор Центральная Азия – Южный Кавказ неизбежно будет углубляться сотрудничество Казахстана, Туркменистана и Азербайджана с Западом сфере безопасности. В этом, судя по всему, заинтересованы и сами Астана, Ашхабад и Баку, чтобы не оказаться под диктатом России. Расширение сотрудничества с Западом важно для Азербайджана, а также Казахстана и Туркменистана, не только для маневрирования в отношениях с Россией. Этого требует и безопасность вложенных западными компаниями миллиардных инвестиций в их экономику. На эти обстоятельства, видимо, и опиралась спокойная реакция на итоги Каспийского саммита Вашингтона, выразившего уверенность в том, что они не смогут изменить сотрудничества США и НАТО с Азербайджаном в сфере безопасности.

Тунал Азери