«Можно было посидеть и выпить с музыкантами из Украины, Грузии и Азербайджана» - ИНТЕРВЬЮ

Этого человека в Азербайджане знают представители всех поколений. Он один из последних могикан, песни которого до сих по праву считаются хитами.
Он родился в семье стеклодува и вышивальщицы жемчугом. К музыке приобщился в три года, когда попал в детский сад музыкального института. Подростком играл в ресторанах. В годы учебы в Латвийской консерватории слыл надеждой прибалтийской фортепианной школы. Его песни «Листья желтые», «Подберу музыку», «Танец на барабане», «Маэстро», «Старинные часы», «Миллион алых роз», «Я рисую», «Затмение сердца», «Вернисаж», «Еще не вечер» сделали имя Алле Пугачевой, Софии Ротару, Розе Рымбаевой, Валерию Леонтьеву, Лайме Вайкуле, Николаю Гнатюку. Спецкор ug.ru поговорил с народным артистом СССР Раймондом Паулсом на «Славянском базаре в Витебске», куда белорусы заманили маэстро после 18 лет уговоров.

- Раймонд Вольдемарович, почему в России ничего не слышно о прибалтийской эстраде? Помнится, в советские времена по центральному телевидению показывали Тыниса Мяги, Яака Йолу, дуэт Оярса Гринбергса и Маргариты Вилцане, Ольгу Пирагс, Мирдзу Зивере... Куда все делось?

— Я хорошо помню те времена, когда все встречались на «Песне года» в Москве. В веселой компании можно было посидеть и выпить с музыкантами из Украины, Белоруссии, Казахстана, Грузии, Азербайджана. Такого уже давно нет. Нас разделяют границы и национальные противоречия. Я удивляюсь, что Лайма Вайкуле востребована в России, что собирают залы Тамара Гвердцители и «Белорусские песняры». Но для молодых артистов из СНГ российский шоу-бизнес закрыт. Вот, например, конкурсантов «Новой волны» три дня показывают по ТВ, а потом они исчезают. Сейчас продюсеры заинтересованы в артистах, которые сразу приносят деньги.
В наше время тоже было сложно пробиваться. Помню, самая большая мечта советского артиста была попасть на концерт к Дню милиции. За это шла борьба, плелись интриги. Я сам играл для Брежнева, потом для Андропова. Я все хорошо помню. А теперь, чтобы сделать карьеру в Москве, нужно быть очень сильным певцом и человеком пробивным.

— Считается, что российские исполнители не котируются в дальнем зарубежье из-за разницы в менталитете. У прибалтов с этим попроще?

— Откровенно говоря, никто из наших эстрадников не сделал карьеру на Западе. К европейскому шоу-бизнесу нас и близко не подпускают. А в Америку нет смысла даже соваться. На церемонии прощания с Майклом Джексоном к микрофону вышел 10-летний мальчик и спел потрясающе, я обалдел. Мастеров такого уровня у нас даже среди взрослых надо поискать. О чем тут говорить. А еще рассказали, что у каждой композиции Майкла Джексона из альбома «Триллер» было до 40 вариантов аранжировки. В западном шоу-бизнесе есть много негативного, но играть они умеют. О фонограмме никто не заикается. Им и во сне не снилось выходить перед публикой и открывать рот под запись, сделанную загодя.

— Значит, проблема в плохой выучке?

— Проблема всегда в таланте, в вокальных данных. Ну и, конечно, нужно знать языки, петь без акцента хотя бы по-английски. Я завидую англоязычным композиторам, их музыка априори считается интернациональной, а то, что пишем мы, — шлягеры локального масштаба.

— Вы взяли шефство над молодым певцом Интарсом Бусулисом, представлявшим Латвию на «Евровидении-2009». Почему он даже в финал не вышел?

— Интарс талантливый парень. Если бы мы с Лаймой Вайкуле не зашли однажды в тот кабак, где он пел, ему бы в жизни не видать большой сцены. Мы вытащили его на «Новую волну». Сейчас у него блестящая сольная программа. Но на «Евровидении» в Москве он, откровенно говоря, облажался. Я предупреждал его команду. Но они хотели быть умнее всех. И вот результат.

— Думаете, песня «Пробка», спетая им по-русски, была чересчур дурашливой?

— Я не берусь критиковать других авторов. Потом скажут: ты только себя признаешь. Поэтому лучше промолчу. Но всегда нужно хорошо осознавать, куда ты едешь и что там от тебя ждут. На каждом конкурсе задается определенный тон. Будем говорить откровенно, любой конкурс — это лишь первый шаг в карьере начинающих артистов. Сколько уже наштамповали лауреатов, а куда эти ребята деваются потом? Не думайте, что будет легко этому белорусу из Норвегии Саше Рыбаку. Да, сейчас он на гребне славы, его песня «Сказка» звучит везде. Но если он в ближайшее время не запишет что-либо равноценное, его быстро забудут.

— В свое время вы написали чудный мюзикл «Сестра Керри». Сейчас этот жанр очень востребован в России. Но на афишах имена французов, американцев или малоизвестных российских авторов. Почему признанные мастера жанра молчат?

— Этот жанр требует капиталовложений в миллионы долларов, которых в Балтии никто не даст. Даже в былые времена только Исаак Дунаевский, основоположник советской оперетты, имел возможность каждый год выпускать по музыкальному спектаклю. Правда, это был немного другой стиль, ближе к опере, и к делу привлекались певцы с академической выучкой. Конечно, сегодня жанр мюзикла переживает расцвет. Но давайте смотреть правде в глаза: готовы ли наши театры это ставить на должном уровне? У нас нет разносторонних трупп, в которых бы актеры пели, танцевали и владели искусством драмы. Я с удовольствием работаю с рижским театром Русской драмы, где уже поставлены два или три моих музыкальных спектакля. Но там есть только несколько универсалов.

У нас еще в чем проблема? Почти все театры в СНГ репертуарные. Мы не можем, как на Бродвее, каждый день играть один и тот же спектакль в течение трех или пяти лет. Сегодня в Латвии 50 показов — это предел для удачного спектакля.
И, наконец, третье — львиная доля успеха зависит от композитора. Я помню, какую фантастическую работу проделал Алексей Рыбников в рок-опере «Юнона и Авось», поставленной в московском театре Ленком в начале 80-х. Так она до сих пор идет с аншлагом. А больше я таких удачных примеров в России не знаю.

— Одно время ваши песни исполнял Андрей Миронов и другие драматические актеры. Вас как композитора не раздражало, что они не всегда могли выполнить ваши профессиональные требования?

— Андрей был уникальным актером и музыку чувствовал великолепно. Любую песню мог превратить в маленькое шоу. Он обожал Фрэнка Синатру, слушал импортные пластинки с черного рынка и часто подражал его манере. Андрей был моим близким другом. Он ушел из жизни, к сожалению, именно в Риге, на сцене. Но когда я думаю о нем, то вспоминается не его трагический уход, а только хорошее и смешное. Помню, записывали мы для ТВ песню «Старые друзья». На последнем куплете Андрей подошел к роялю и провел рукой мне по плечу, пародируя излюбленный жест Пугачевой. На следующий день смехач Ширвиндт встретил Миронова словами: «Здравствуйте, Алла Борисовна!» Мы от души посмеялись.

Когда выступаешь с певцом-любителем, никогда не знаешь, чем все закончится. Но драматические актеры обладают одним неоценимым качеством — умеют быстро устанавливать контакт с залом. Помню, на одном концерте мою песню пел известный киноактер, и на том месте, где нужно было взять высокую ноту, он замолчал и показал пальцем вверх. Публика была в восторге. Сколько раз я замечал, что популярному актеру достаточно просто выйти на сцену и его уже все обожают. А как он там споет — это в зале мало кого волнует. Хотя следует отдать им должное — текст доносят без потерь, в отличие от профессиональных певцов, которые часто настолько упоены звуком, что смазывают слова, и народ не понимает, о чем они поют.

— Пошли слухи, что вы бросаете созданный вами конкурс «Новая волна». Почему?

— Я там не хозяин, а всего лишь представитель Латвии. В советское время по моей инициативе появился музыкальный фестиваль «Юрмала». Потом оказалось, что мы должны менять название, потому что какой-то жулик купил этот брэнд и требует отступных. Скандал был жуткий. Потом появилась «Новая волна», у которой сейчас проблема — она превратилась в некий стандарт с обязательными концертами ветеранов эстрады. Так хочет хозяин конкурса — телевидение. Хотя изначально цели фестиваля были далеки от коммерческих — найти молодые таланты и помочь им прозвучать.

— Почему каждый раз вас так возмущает конферанс «Новой волны», в котором участвуют Ксюша Собчак и Лера Кудрявцева...

— Эти ведущие действуют мне на нервы. Хотят сказать что-то остроумное, а получается глупость. В прошлом году меня особенно задели их попытки высмеять государственный гимн Латвии, чего делать совсем уж не стоило.

— Сейчас говорят, что российские композиторы продают свои новые песни, обладающие задатками потенциальных хитов, за 50-70 тысяч долларов. Вас не смущает такой уровень цен?

— Не смущает, а возмущает. Когда в Россию приезжает какая-то посредственная западная певица, выступает на закрытой вечеринке у олигарха и получает на руки два миллиона долларов чистыми — это нормально? Даже западные менеджеры в ужасе говорят: опомнитесь, вы же подрываете рынок. Тот же беспредел с новыми песнями. Я слышал, что они стоят очень дорого. Но я лично далек от этой порочной практики. Считаю, что задирать цены преступно. Это перекрывает молодым путь на эстраду. Подозреваю, ни у всякого начинающего вокалиста есть папа олигарх.

— Вы много лет служили министром культуры Латвии, трижды избирались в сейм и даже баллотировались на пост президента страны. Собираетесь ли вы уходить из политики?

— Не мне вам рассказывать, что популярных актеров и композиторов часто используют для политических дел. Особенно накануне выборов. В начале 90-х отказаться было нельзя, потому что аргументы были железные: вы должны нам помочь, потому что мы боремся за независимость. Сейчас все потихоньку становится на свои места. И артисты уже могут заниматься своим делом, не отвлекаясь на мелочи. Политика — это дело не для творческого человека. Хотя сколько бы я это ни повторял, мало кто слушает. Кобзон сидит в Госдуме в Москве. Певица Руслана заседает в раде в Киеве. Но все это преходяще. Конечно, я уйду. Я уже в принципе отошел от политических дел. И остаюсь в парламенте только потому, что есть возможность помочь театрам. В Латвии опера и драматические театры содержатся государством. Это огромные деньги. И вот недавно обнаружилось, что большая часть этих средств не доходит до театров и куда-то исчезает. Сейчас мы пытаемся выяснить, что происходит и кто виноват.

— Как вам удалось сохранить творческое долголетие?

— Характер такой. Другой бы написал одну удачную песню и всю жизнь снимал с нее дивиденды, как тот француз.

— Мишель Легран?

— Да. Выходит к публике и 45 лет играет одну и туже мелодию из «Шербурских зонтиков». Я тоже становлюсь на него похожим. Новые песни сочиняю редко. Всегда кто-нибудь язвительно скажет, что в 80-е у меня получалось лучше. Зато когда я начинаю играть на рояле, мне сразу аплодируют. Я сейчас больше играю. Сделал переложение для хора всех прелюдий Баха — сочинителя фантастического. У него тысячи потрясающих мелодий. Не зря умные люди говорят, что Бах на 500 лет вперед обокрал всех последующих композиторов.

— Вам есть что рассказать. Когда нам ждать мемуарную книгу от вас?

— Один литератор сейчас пишет книгу обо мне. Но его интересует только период, когда я пьянствовал. Это было до 1962 года. Уже собран большой материал с фотографиями и свидетельствами собутыльников. А сам я не умею писать книги. Иногда могу в разговоре ляпнуть что-то лишнее или пошутить рискованно. Но проза — не мой конек. Я лучше сочиню еще одну песню или мелодию.

• Стали известны подробности о состоянии здоровья Чингиза Абдуллаева
• Британские археологи обнаружили в Нахчыване гробницы амазонок-ФОТО
• Рамиль Гасымов: «Наша главная цель – сохранить традиции Гянджинской филармонии» - ИНТЕРВЬЮ